Прогуливаясь рядом с домом Ольги Ивановны они остановились. Рядом была детская площадка, и малыши, все в снегу, почти сразу подбежали к знакомой прекрасной беленькой собачке. Лиза осторожно поглаживала живот рукой в пушистой варежке. Девчонка расшалилась. Она почти не поправилась, кроме живота, но серебристый теплый пуховик делал ее беременной очень заметно и уже еле застегивался. Новый покупать Лиза не хотела и ничего не говорила Матвею.
Белая шапка с помпоном уже вся была засыпана снегом. Ольга Ивановна ее отряхнула и сообщила важным голосом:
– Ты что-то пригорюнилась. Твой ненаглядный, небось, поехал нам за вкусностями. Вот увидишь, вернется, как официант, с подносом, и будет кормить тебя с ложечки. За любимыми блюдами поехал. Мы же с тобой не сказали, что наготовили сами…
Лиза оглянулась на подъезжавшую машину, убедилась, что это не он, и вздохнула. Она волновалась сейчас, и ей это волнение не нравилось. Наконец, не выдержала, пожаловалась, что замерзли ноги и хочется спать. Пошли с Ольгой Ивановной вместе домой, ждать Матвея в тепле. Лиза решила затаиться в комнате, отдохнуть, посмотреть видео с дня рождения, какая она была веселая и как Матвей с ней танцевал медленный танец, когда еще почти не было живота. Не могла даже представить, почему он не торопится сейчас, когда уже самолет давно прилетел.
Пока видела единственную причину - скоро рожать, совсем скоро.
«В крайнем случае, я спокойно и сама, врачи хорошие, отец приедет, и будут они с Матвеем ждать ребенка возле роддома. Если он так боится, но не признается, сегодня я ему сама скажу, что не хочу его присутствия, стесняюсь. Я и на самом деле стесняюсь. Хотелось бы видеть его веселые глаза и улыбку, успокаиваться, но он вряд ли будет там веселиться».
Вспоминать роддом мамы Лиза себе запрещала.
Раздевшись, они услышали звонок в домофон, и Лиза почему-то отошла подальше от двери, даже отвернулась. Стоя в комнате, она услышала, как Матвей спокойно поздоровался и действительно передал Ольге Ивановне упаковки с едой. Девушка осторожно выглянула. Муж снял куртку, волосы его казались мокрыми от растаявшего снега.
– А Лизонька… спит?
– Нет, Лизонька в комнате затаилась. Ждала тебя сразу, иди, извиняйся. – выдала её Ольга Ивановна.
Матвей как будто сразу поник. Прошел, прижался виновато, уткнулся в шею, вздохнул глубоко. Погладил привычно животик, опустился на колени и стал его целовать.
– И как я мог уехать от вас. Мне так было одиноко, вас трое, а я один. Еле пережил.
– Ты можешь не оправдываться, я просто соскучилась, и хотела сразу увидеться. Матвей, у нас же всё хорошо? Мы вместе? – ласково проговорила Лиза.
– Ладно, ребята, вы идите в комнату, поцелуйтесь, а я пока в тарелки всё переложу и подогрею. Лизонька еще не ела, мы сами только зашли.
Матвей не ответил, но с усилием поднялся, как будто безумно устал, осторожно поднял Лизу на руки и понес в комнату.
«Что это с ним происходит? Что? Он мой Лис, поэтому хитрит? Что-то серьезное случилось, а я беременная, поэтому слишком чувствительная?»
Лиза подумала, что его кто-то обидел или расстроил так сильно, что он даже разговаривать не может. Она чувствовала, как сильно и быстро бьется его родное сердце и вдыхала какой-то чужой аромат нового парфюма.
– Лиз, я без тебя жить не могу, ты это знаешь, да? Но мне надо просто немного поспать. Там было не до сна. Беседы с отцом…. и все такое. Я могу рассказать тебе, но это совсем не то, что я хотел бы рассказать своей беременной любимой жене. Ты меня простишь за это?
Лиза почувствовала его дрожь и успокоила:
– Твоя любимая беременная жена думает только о ребенке. О тебе она совсем не думает. Это был у вас ... мужской разговор?
– Да, детка, мужской. Я тебя люблю больше жизни. Помни всегда.
– Ладно, не рассказывай. Не знаю, как долго ты сможешь мне не рассказывать, но я не буду допрашивать. Сама не люблю, когда меня пытают. Только скажи – все здоровы? Никто не умер?
– Все здоровы, детка. … Умер один почти незнакомый человек, которого я очень давно знал. И отец тоже знал.
– Он сильно переживает, да?
– Он просил помочь … деньгами, и еще там нужно было помочь …. с документами. Я должен был убедиться и помочь, Лиза, прости, что пришлось уехать.
– Хорошо, что ты у меня такой… Матвей, у нас с тобой всё хорошо, или мне надо бояться, что толстая я тебе разонравилась?
– Лиз, ты не толстая, у нас ребенок. ЧТо ты говоришь такое. Я люблю так, что готов на всё. Устал без тебя, без вас.... Давай … я посплю полчасика, и поедем домой, да, милая?
– Ладно, я пойду кушать, а ты спи. Поедем домой вместе. Ты точно не голодный?
– Нет, я должен закрыть глаза ненадолго. Поцелуй меня пожалуйста сама, как я люблю.... Соскучился.
Лиза поцеловала и шепнула ему:
– Всё пройдет.
Матвей, казалось, отключился еще до того, как его голова коснулась подушки.
Она вышла к Ольге Ивановне и невозмутимо принялась есть.
– Что, милая, где твой единственный и неповторимый?
– Спит, он что-то вообще устал. И, мне кажется, передумал идти на роды. Я его прощу и даже буду рада…. Он же имеет право передумать!
– Оставайтесь у меня сегодня. Я сама с ним хочу поговорить, такой он у нас с тобой умный, все решает сам. Помощи не просит, как настоящий мужчина. А мы, как настоящие женщины, должны его беречь. О сильных людях тоже надо заботиться.
Лиза утащила телефон мужа, на котором он поставил будильник, и выключила его. Но уже через час он, шатаясь, вышел из комнаты, умылся и сказал ей собираться. Как будто и не спал вовсе.
Лиза села в машину на заднее сиденье, расстегнув пуховик.
Медленно-медленно они выехали на дорогу. Матвей улыбнулся ей и она предложила включить музыку.
Зашли в квартиру, обнялись. Девушка сразу закрылась в ванной, приняла душ, запрещая себе его расспрашивать и думать о чем-то плохом. Когда вышла, Матвей стоял у окна.
– Всё, там свободно, я ложусь спать. Ты никуда не поедешь?
– Нет. Я с тобой. Я никуда… Лиз, ты обиделась?
Он не стал поворачиваться, а девушка подумала, какой её муж сейчас несчастный, что даже в глаза смотреть не может.
– Нет! Не обиделась. Я сейчас счастливая, у меня будет Дианка! Или Даша… А ты, если не можешь расслабиться, просто ложись спать. Утро мы встретим совсем с другим настроением.
Лиза не ждала, что он ответит, она залезла в кровать, сладко вздохнула и выключила свет. Сомнений, что Матвей верный муж у нее не было, а если не хочет что-то рассказывать, это его дело, он взрослый мужчина. Она его знала очень хорошо.
«Пройдет время, и он скажет. Бегать по ночам, истерить и обижаться беременная женщина не должна».
Он подошел поцеловать на ночь, присел рядом, склонился. Лиза погладила его волосы и положила ладонь на щеку.
– Только правду, или ничего, Матвей. Если ты думаешь, что я беременная что-то неправильно пойму, ты ошибаешься. Мне сейчас кажется, что кроме нашего ребенка, и как я его буду рожать, меня вообще ничего не волнует. Но я тебя очень люблю, и соскучилась.
– Лиз… кошмарно скучал. Я не могу сейчас рассказывать, потому, что это ... мужские разговоры, тебе нужно себя беречь, думай о ребенке, не надо обо мне.
– Ты плачешь своим голосом… Не можешь улыбнуться? Я в порядке, придумай, как мне рассказать и расскажи. Я буду спать, а ты мне пожалуешься, да, Матвей? – тихо попросила Лиза.
– Конечно, так и сделаю. Лиз… Только обещай спать и не слушать. Спасибо, моя кошка. Спи, солнышко, я в душ и приду к тебе.
Он стал целовать, нежно и легко, а потом ушел.
Лиза закрыла глаза. Она представила, как ему тяжело было вернуться домой, в свою семью, в ту жизнь, которая была, во многом безрадостная для него. Матвея было искренне жаль, но пытать его сейчас ей не хотелось.
Он лег очень тихо, Лиза делала вид, что спит, дышала спокойно. Малышка шевелилась и она только пальчиками погладила ей ножку или попку. Лиза не знала. Ей стало приятно, захотелось что-то сказать Матвею. Поцеловать его так, чтобы он забыл всё плохое.
Она развернулась и положила ему свою руку на грудь.
– Я не сплю! – Девушка почувствовала, как он целует ее руку. – Может.… ты вспомнишь, что мы вместе? Я тебе все рассказывала. Это... нечестно.
– У меня есть ребенок.
Лиза улыбнулась и воскликнула, как будто уже знала или он ей сказал - «Я привез тебе подарок»:
– Ребенок? А ты не знал???
– Не знал. Детка я ничего не знал.
– Классно. Это же … это же ребенок! Это же классно, что у тебя он есть! Тебе же ... двадцать восемь! Скоро двадцать девять! Извини, но по-моему ты сейчас лежишь и страдаешь. Тебе жаль, что ты не знал?
Лиза не дождалась ответа и прижалась к плечу.
– У мужчин так бывает, да? Ты живешь себе живешь, и вдруг раз – оказывается у тебя есть дети. Вот это подарок, да Матвей? Это женщина всегда знает, рожала она или нет. – Лиза тихо засмеялась. – Это мальчик? Ты меня еще тогда не знал?
– Да, это мальчик.
– А ты его видел? Какой он, маленький, хорошенький, как ты? сколько ему лет?
– Девять … с половиной…
– Ничего себе. И ты девять лет ничего не знал? И даже не догадывался??
– Ничего. Я даже подумать не мог.
– Матвей, я рада за тебя. Если мне тоже позволят с ним познакомиться… Хочется увидеть. Он похож на тебя?
– Я видел его… издалека.
– Но ты же будешь с ним видеться, да?
– Детка, … ты правда такая?
– Какая?… – Лиза вдруг на секунду подумала, что он считает, как и Эля ее наивной приезжей дурой. Но когда муж стал ее целовать, поняла, что ему плохо. Обняла посильнее.
Она тут же почувствовала, что Матвей уже не может сам успокоиться и продолжала ласкать, как ему всегда нравилось. С интересом и любопытством слушала его слова любви и думала о том, что сейчас делает их дочь, как ей это всё… нравится слушать и чувствовать.
Перед тем, как заснуть, она прошептала:
– То, что ты мне сказал, это… чудесно. Только не бросай его, если он теперь знает, что ты его отец. Такой хороший и добрый, как ты, не должен бросать своего ребенка. Будешь покупать подарки, приезжать. А если его мать не позволит вам видеться… Ты должен ее попросить. Матвей, скажи «да».
– Да, милая. Я не брошу.
Лиза спала очень долго, а когда проснулась, сразу почувствовала, что муж рядом и смотрит на нее. Не открывая глаза попросила:
– Матвей, дай мне водички… И скажи, что ты решил? Когда еще поедешь к нему? Мой папа приезжает, а ты можешь …
– Я сейчас, детка.
Матвей принес воду и снова лег рядом. Стал целовать живот.
Лиза не выдержала:
– Как ты? Расскажи всё. Я не хотела тебя пытать, но буду. Матвей, мы же семья. Ты забыл? Как ты познакомился с его мамой, почему она тебе не сказала… Только правду. Тебе двадцать восемь лет, у тебя могла быть жена и дети. Почему ты не женился?
– Лиз, давай ты родишь, и обещаю, все тебе расскажу. Всё.
– Давай ты расскажешь, а потом я буду рожать. И ты можешь не стоять рядом и не кричать «спасите» вместе со мной. Я что-то передумала, не надо со мной на роды! – девушка встала и пошла к ванной.
– Лиза, нет. Я с тобой. Стой, куда ты…– Матвей тоже вскочил.
– Я в душ! Одна! Мне надо о тебе подумать. – Лиза улыбнулась и закрыла за собой дверь.
Она осторожно встала под душ, начала просыпаться окончательно.
«Девять лет. Девять с половиной лет… Ему было сколько семнадцать? Восемнадцать? Он же не врет? Он же не мог бросить беременную девушку? Нет, не мог. Не верю. Только не такой, как он…»
Лиза представила себя на его месте, если на самом деле не знал и обиженно вздохнула.
«Ну как так… А если теперь ему не будут давать видеться, а он захочет? И разрываться на два города? Мы специально не уехали и вот... Летать будет к нему, или ездить на машине, на поезде... Может быть на лето будет брать, в отпуск… вместе… Бедный мальчик, в девять лет узнать, что твой отец …Нет, он хороший парень! Матвей хороший человек. Надо ему сказать. Все-таки это радостная новость, и что он так страдал, непонятно…»
Лиза вышла после того, как высушила феном волосы и уложила. Сразу наткнулась на мужа, который ее обнял.
– Я буду присутствовать, и помогать тебе.
– Хорошо, только потом не жалей. Господи, скорей бы. Я уже хочу ее увидеть. И твоего сына тоже. Матвей! Ты милый, такой хорошенький, умный, почему ты сразу не сказал?
– Я не был уверен, детка.
– А его мама? Ты ее хорошо знал?
– Нет, я ее … не знал.
Лиза тихо засмеялась, потом взглянула на его лицо, и ей захотелось извиниться. Почувствовала, как оказалась на руках, муж целовал животик, такой грустный. Унес на диван и не отпускал.
– Тебе стыдно? Ты ее бросил, или что?
– Я не знал.
Лизе казалось, что он не находит слов, и чем быстрее все расскажет, тем ему станет легче.
– Ты мой муж, да? И мой Лис, лучший друг. И я хочу открыть на тебя глаза. Можешь говорить такими словами, к которым ты привык. Я не ребенок, хочу знать кто ты такой у меня. И почему так случилось, что девушка не рассказала тебе о своем ребенке и осталась с ним одна, без тебя.
– Лиза, мы встречались два раза, там, где я служил. Давали увольнительные. Ей было больше тридцати. Не помню сколько, не мог вспомнить точно ее лицо, только имя… Ничего больше. Я не знал, что она хотела. Даже не думал. Мне кажется, она сказала, что у нее не может быть детей. Я точно не помню…. Лиз, поверь мне, пожалуйста.
Знаешь, есть девушки, женщины, которые скрывают, что они готовы за деньги, слабые на это дело… А есть, которые себя по настоящему продают, я не знаю, кто именно она была. Думаю, пока я спал, посмотрела мой паспорт, и прописку. Отец так и живет там, в нашей квартире. А я туда с шестнадцати лет не приезжаю. Его навещал – мы в ресторане посидели, и я уехал. На машине приезжал, спал в гостинице. Не мог это все видеть, жутко дома быть, неприятно, вещи эти... старые.
– А твой папа знал? И он тебе не сказал?
– Она переехала в наш город, когда ты уже беременна была, все продала и переехала. Мы уже ждали с тобой нашу дочь, Лиз. И отец мне не говорил. Жила у него, хотела, чтобы он, мой сын… – Матвей замолчал и отвернулся.
– Я сейчас, подожди, налью тебе чего-нибудь, ... водички… Лиза отвернулась и услышала:
– Она хотела узнать, могу ли я заботиться о нем. Жив ли я вообще, не сижу ли в тюрьме, могу ли хоть что сделать для него. Отец сразу увидел и признал. Лиз ты спокойна? Не волнуешься?
– Нет. Мы спокойны. Мы тебя любим…
Девушка обняла и прижалась.
– Я тоже вас люблю.
– Подожди, ты сказал… Когда приехал… – Лиза отстранилась, заглянула в глаза и все поняла. – Он что, один теперь???
Матвей кивнул.
– А ей можно было как нибудь-помочь? Мы могли машину продать и помочь… Как же так...
Он отрицательно покачал головой.
– А как зовут твоего сына?
– Матвей.
Лиза обняла его и чуть не заплакала вместе с ним, но девочка толкнулась. Она улыбнулась и сказала первое, что пришло ей в голову:
– Какое красивое имя. Хорошо, что не Макс, да?
– Детка, я люблю тебя. Отец настаивал сейчас ... оформлять, потому, что операция прошла неуспешно. А мальчика, у отца забрали, потому, что он никто, и я никто. Прочерк.
– Какой прочерк? Куда забрали? Ты что, его отдал?
– Просто забрали. Отец мой уже старик, он …. сказал мне, чтобы я приехал и доказал, что это мой ребенок.
– Поэтому ты так долго? Не отдавай его. Мы что-нибудь придумаем. Матвей так нельзя, чтобы он остался один. Выстави машину на продажу, на эти деньги мы будем нормально жить. Или ты не хочешь? Кто ты такой, Матвей, скажи! Скажи мне, что ты все сделаешь, как нормальный человек. А то Эля окажется права насчет тебя.
– Я сделаю всё… возможное.
– И невозможное, пожалуйста, тоже сделай. А обо мне не беспокойся, я могу и сама спокойно…Без тебя…
Лиза остановилась, замолчала.
– Что, кошка? Что ты можешь без меня?
– Всё, что нужно. Извини. Я не ребенок, это он ребенок, а я нет. Прости, Матвей, я знаю, как тебе со мной непросто. Но я люблю тебя, и если ты его не заберешь, ... я не знаю, что с нами будет. У него больше никого нет?
– Нет.
– Ну вот. А твой отец не может его взять к себе жить, потому, что есть ты … Нам надо снять квартиру с двумя комнатами.
Боже, Матвей, зачем ты меня послушал тогда. Я же сама понимала, что так нельзя, тебе негде будет отдыхать. Она мне просто так понравилась, этот дом… комната… Все, я теперь всегда буду тебя слушать.
Давай поедим, я пойду погуляю, а ты… Жалко как его. Давай скорей. Это же твой мальчик. Он маленький, а мы с тобой нормальные люди. Не пьем, не курим, не ссоримся. Я позвоню отцу, может он поможет как-нибудь быстрее, у него много знакомых. Что ты молчишь? … – Лиза сама замолчала и поняла, что она слишком много говорит, когда волнуется, а муж совсем другой человек. – Матвей, я поняла. Тебе нужно побыть одному. Я сейчас поем и уйду гулять, а ты … успокойся.
– Мне нужно побыть с тобой.
Лиза смотрела на мужа пристально, хотела тоже помолчать, но не сдержавшись вздохнула и сказала:
– Я знаю, ты не можешь улыбнуться. Даже спрашивать не буду.
Он притянул ее к себе и стал целовать шею и грудь.
– У тебя горячее сердце, такое горячее, я чувствую его, кошка. Боялся расстроить тебя, обидеть, не знал, что ты скажешь…
– Хорошо… Теперь знаешь? Знаешь, как я тебя люблю? Я так хочу его увидеть. – Она улыбнулась. – Ты можешь поехать за ним. Я буду одна рожать. И даже хочу! Матвей, я передумала… Ну извини, я буду в больнице, как врачи сказали. В роддоме. Попрошу, хоть сейчас, и лягу туда, чтобы ты не думал, что я тут, как кошка ... дома. Ты сам знаешь, что так можно. А у тебя будут две недели, даже четыре! И твой день рождения, и Новый год вместе!
***
В это утро, рядом с ней, Матвей видел мир как будто со стороны, в зеркале. Всё происходящее и его признание не входило в планы на жизнь до того, как на свет появится любимая малышка.… Но он не смог солгать, скрыть, спрятать то, легло на его грудь, так, что было невозможно уже свободно дышать.
Вспоминал, как был шокирован после этого известия и совершенно не представлял, что ей сказать. Как ей сказать. Всего несколько дней прошло с того момента, как он увидел издалека пацана. Подходить не осмелился.
«Сначала я решил убедиться, надо было самому осознать. Понимал, что она будет волноваться, она… не должна быть одна, она маленькая девчонка. А он – совсем, совсем меня не знает, даже не видел никогда. Да, уже привык видеть моего отца, отец ходил к нему, и меня повел. Но что я мог сказать? Я не помню твою мать? Не знал, что ты появился на свет без моего согласия? Меня никто не спросил, никто и ничего. Твоя мать не выпускница, не такая, как … не первый раз… была замужем, была в разводе, … кажется…».
Неделей раньше, в пятницу, когда был на работе и увидел пропущенный от отца, Матвей почувствовал неладное. Охватило предчувствие какого-то несчастья, подумал, что перезвонит и кто-то скажет – отца больше нет.
А потом, после его первых слов, попал в безвыходное положение: жена скоро рожает, непонятно откуда взявшийся сын остался полной сиротой, отец требует срочно приезжать. Убеждает, что будет сам растить, если кишка тонка у него, богатого пижона.
Отец требовал оформить мальчишку на себя, давать денег на еду, минимально хотя бы, и забыть. Оформить отцовство, доказать, убедить, чтобы отдали, показать жилье, где будет жить пацан и … забыть? В тайне от любимой, от жены, от моей единственной любимой женщины? Спрятать прошлое, которое … живой человек, такой же, как я сам?
Матвей привык всегда внимательно наблюдать и проверять, никогда не брался за то, о чем ничего не знал заранее. Понял тогда, что нужны хорошие юристы и надо ехать, лично.
«Отец действительно узнал в нем меня, и даже полюбил эту женщину, пожалел, прописал ее с мальчишкой, женщину из моего прошлого. Которую схоронили уже, за счет отца и его сожительницы. Я думал, что ему был нужен внук, и чтобы меня не было в их жизни. Но он по-другому это видел.
Отец при личной встрече сразу взял крепко за плечи, предложил подумать, взять на себя его воспитание, так как молод и жена есть, а у него нервы ни к черту. «Он твоя копия». Матвей помнил, его слабые нервы, испытал на себе, что значит быть даже не пустым местом, а виновником всех бед в семье. Помнил себя в заброшенном доме, когда мать уехала и увезла сестер. Помнил, как он решил там жить, постелил две своих куртки, принес старый чайник и пошел искать работу в двенадцать лет. Бабушка нашла, домой вернула. А этого пацана кто вернет? Разве это можно скрыть и слать деньги. Несправедливо, нечестно. Лиза бы такого не простила, такая, как она узнала и удивилась. Я и сам себе не прощу.
Измученный Матвей действительно надеялся, что всё это неправда. Что отцу показалось, мальчишка не от него, просто отец и не смотрел внимательно…. Не помнит какой Матвей был в детстве.
Задавал себе множество вопросов: Что делать? Как выбраться? Что сказать ей? Как сказать, чтобы не расстроить?
Он никогда не думал, за что судьба дает ему шансы. Он всегда считал, что на каждую подставу у него появляется шанс избежать совсем уж дна. Кто дарит ему этот шанс? И что этот ребенок значит в его жизни? Очередное потрясение? Есть ли шанс его избежать?
Ему жутко хотелось курить, спустя почти год. Вспомнил темную «отцовскую» квартиру, балкон, одиночество, болезнь, уколы, капельницы, подстилки и представил там этого пацана. В своей комнате. Потерявшего всё, мечтающего увидеть снова своего близкого человека, мать.
«Господи, я же не могу его там оставить!
Имя. Она запомнила мое имя и так же назвала своего сына. Она все запомнила, как будто знала, что будет меня искать. Знала, что придет к ней, еще молодой, опухоль мозга, и в сорок три с половиной ее не станет?»
Он тогда решил, что до родов ни слова не скажет, а потом понял, что это еще хуже. Она посмотрит обжигающими глазами в душу и скажет: «Ты знал и молчал? Кто я для тебя, Матвей?»
И будет права. Всё, что есть в моем прошлом плохого, она уже знает, все на ее детских плечах. А то, что в моем настоящем хорошего – это в ее детской душе.
Он не спал в своем родном городе, в захудалой гостинице почти три ночи подряд. После теста ждал результаты. Юрист уже всё подтвердил, все правильно, будет легко, легче легкого. Сказал, что опеку деду скорее всего не дадут, будет установление отцовства через суд, факт подтвержден экспертизой, оформленной в юридическом порядке.
«Отец. Еще дочь не родилась, а я уже отец… Праздновать рождение? Когда у него день рождения?»
Матвей, вспоминал, как ходил по номеру гостиницы, звонил Лизе, делал вид, что очень занят, не знал, когда должен состояться суд… Хотел ее предупредить, но принял единоличное решение, без нее.
Он долго думал, что надо вернуться, лично поговорить и потом подать иск, но ... сделал это сам. Пацан там в казенном доме, не понимает, как ему жить.
«Я по-другому поступить не смог. Надо было этому случиться, и рассказать не получилось, как представлял себе. Чтобы она не обиделась, не расстроилась, не волновалась. Наша дочь же все слышит, все чувствует. Почему, ну почему именно сейчас?»
💖 Спасибо за то, что читаете мои слова и чувства. За Лайки Подписки и Комментарии. С любовью, Автор.💖