Рассказ "Позволь тебя любить"
Она смотрела на меня снисходительным взглядом. Она позволила мне прикасаться к ней, и ждала моей благодарности. Но я чувствовал презрение смешанное с отчаянием.
Я презирал самого себя за то, что думал будто бы эта ночь сможет привести меня в порядок. Ничто не может. А я надеялся, как дурак. Я просто должен был удостовериться, что какой-то смысл во всем этом есть. В жизни должен быть какой-то смысл: нечто, что отвлекает тебя от черноты, разъедающей душу. Я ошибся.
На похороны отца я не пришёл. Тогда мне только исполнилось двенадцать. Вернее, я пришёл, увидел ее лицо и сбежал. Она не плакала. Она была невозмутима. Может, она вообще была рада, что его наконец не стало. Мать. Любила ли она отца когда-нибудь?..
Я проплакал несколько дней. Она пыталась говорить со мной, но я не мог ее видеть. Она не понимала, что я потерял. Единственного человека, которого я любил. И который любил меня. Она оставила попытки говорить со мной. И я был этому рад.
А однажды, выходя из своей комнаты, я увидел в прихожей огромные мужские ботинки. Тогда я понял, что жить здесь мне больше не по силам. И тогда появился он. Дед. Отец моего отца. Наверное, ему позвонила мать, когда я накинулся на ее ухажера с кулаками. Она хотела избавиться от меня. Я был преградой, мешающей ей радоваться жизни. Как она вообще могла радоваться после того, что случилось?!
Если бы не он, если бы не мой дед, не знаю, что бы со мной было. Все свободное время я проводил в его небольшом загородном домике. Когда отец был жив, он частенько бывал у нас в гостях, но я редко с ним разговаривал. Мне было достаточно того, что после семейных посиделок отец придёт ко мне в комнату, устроится рядом со мной в неудобной позе (ведь моя кровать слишком мала для нас двоих), и мы будем говорить о серьезных вещах. Общение с остальными было для меня неважным. Отец говорил, что нужно общаться со всеми. Потому что мне нужны друзья. Но зачем мне были нужны друзья, если у меня был он?..
Дедушка рассказывал мне об отце: о, казалось бы, ничего не значащих глупостях, которые он творил в детстве и юности. Но именно эти глупости были для меня пищей в то время. Я приходил к деду, зарывался в плед и слушал его грубоватый голос. Это было для меня отдушиной. Это не давало мне сорваться.
Однажды дед поведал мне историю о матери. Об их истории любви. Я скорчил гримасу и попросил ещё раз рассказать о детстве папы. Но дед строго посмотрел на меня.
— Все было не так, как ты думаешь, — сказал он серьезно, в упор глядя на меня выцветшими, практически белыми глазами. — Они любили друг друга так сильно, что расставание даже на день было для них смерти подобно.
Я уставился на свои руки, изо всех сил пытаясь на заплакать.
— Ты тогда был совсем маленьким, — продолжал дед. — В те времена они были счастливы. А потом…
Я перестал моргать и дышать, боясь любым неправильным звуком разрушить мысль дедушки.
— Потом он погрузился в работу. Твой папа хотел ещё ребёнка, хотел большую семью. Он считал, что может позволить себе уделять больше времени работе. Но он был не прав. Он перестал заботиться о твоей матери так, как ей было нужно. И их любовь стала угасать. А он этого не замечал. А когда заметил, было уже поздно. Не повтори его ошибки, мой мальчик. Всегда заботься о своих любимых.
В тот день я вернулся домой и долго следил за матерью, затаившись в коридоре. Я пытался вспомнить, какой она была, когда любила отца больше жизни. Но я не вспомнил и убежал к себе в комнату. В ту ночь я долго не мог уснуть.
А утром обнаружил на кухне ребёнка. Она сидела на стуле и раскачивала маленькими ножками. Увидев меня, она повеселела и спросила противным писклявым голоском:
— Ты мой братик, да?
Я сбежал из дома прямо в пижаме и, продрогший, бросил велик у крыльца дома деда. Меня трясло. Дед одел на меня свою огромную шёрстную рубаху, укутал меня в два пледа, дал кружку горячего какао и сел рядом. В это утро он не смотрел на меня.
— Не думал, что она приведёт девочку домой, — задумчиво сказал он.
Я выяснил, что моя так называемая "сестренка" - плод любви моей матери и какого-то типа. Не моего отца. Раньше о ней заботилась сестра матери, моя тетка. А теперь мать решила, что должна воспитывать дочь самостоятельно. Тогда я понял немного. Но одно я понял точно: даже если мать и любила отца, она предала его.
С того дня я переехал жить к деду. Я ненавидел "сестренку". Ненавидел мать. Ненавидел свою маленькую кровать, напоминающую о том, что когда-то мне было хорошо. Утром я шёл в школу, днём слонялся по улицам и думал о словах деда, а вечером направлялся в маленький загородный домик, где меня ждал простой, но очень вкусный ужин.
А потом случилось то, что изменило меня навсегда. Тогда мне было уже четырнадцать. Я вернулся домой и обнаружил деда на полу. Его выцветшие глаза были открыты, а лицо напоминало застывшую маску. Врачи сказали, что он умер быстро. И я даже позавидовал ему. Потому что я умирал медленно.
Я вернулся обратно домой, где теперь жили мать, "сестренка" и кто-то с бородой. Моя маленькая кровать теперь принадлежала девчонке. А я спал на диване. Я был гостем в этом доме, но мне было плевать. Мне было плевать на все. Я не разговаривал. Почти не ел. Почти все время слушал музыку и рисовал отца. Я так боялся его забыть, что убедил себя в том, что должен написать его точный портрет и носить всегда с собой. Но у меня получалось недостаточно хорошо. Я изорвал много бумаги, и клочки моих неудачных рисунков валялись по всей квартире, отчего я частенько получал нагоняй от типа с бородой.
Чернота заполняла мою душу, и я больше не находил отдушину.
Теперь она смотрела на меня с жалостью. Подруга матери. Она единственная, кто проявлял ко мне интерес. И теперь было понятно, почему.
— Тебе нужно уходить. Скоро вернётся мой муж.
Я быстро оделся и вышел из комнаты. Чернота никуда не делась и не денется. Смысла все-таки не было.
— Ты очень красивый мальчик, Игорь.
Она стояла, прислонившись массивным бедром к дверному проему, и смотрела, как я натягиваю куртку. В лифте я посмотрел на своё отражение в зеркале и тяжело вздохнул: чернота. Я понял, что для меня спасения нет.
А потом я открыл дверь подъезда и ошарашено отступил назад. Передо мной стоял ангел. Ее пушистые непослушные волосы падали на плечи и искрились под лучами солнца. Она стояла метрах в пяти и болтала с какими-то мальчишками, ее лицо выражало удовольствие. Я почувствовал ее аромат даже отсюда, и чернота отступила. Смысл был. Он был! И он был так близко.
«Всегда заботься о своих любимых». Слова деда снова всплыли в памяти. И я понял. Я хочу создать большую семью и заботиться о них, чего бы мне это ни стоило. Я буду даже лучше отца. Я ни за что не потеряю свою любовь. И я сделаю все, чтобы эта девушка полюбила меня.
***
Руслана зацепилась ногой за толстый выпирающий из-под земли корень дерева и упала. Она почувствовала, как джинсы прилипли к колену, но это ее не остановило. Она успеет. Должна успеть. Может, с Андреем все в порядке. Может, он просто заблудился.
Она потёрла лицо и снова побежала. Разумеется, он не "просто заблудился". Но она чувствовала, что шанс все ещё есть.
— Андрей!
Тишина. Она остановилась, прислонилась к березе и позволила себе отдышаться. Она убежала, когда Екатерина Викторовна отвернулась. И, наверняка, ей за это хорошо достанется.
— Андрей.
Она почувствовала, что сейчас разрыдается, когда услышала чей-то недовольный голос:
— Что?
