"А между нами снег" 16 / 15 / 1
Лиля обошла дом, заглянула в каждую комнату. Раньше Покровское дарило столько эмоций! Лиля мечтала о таком же доме. Даже просила отца сделать и ей такой подарок, но Иван Григорьевич всё время говорил, что Лиля будет жить с мужем там, куда её этот муж позовёт.
А получилось всё-таки по её, Лилиному желанию. Дом достался ей, а первые дни семейной жизни стали болью для девушки. Поначалу Лиле хотелось обратно в родительский дом. А потом подумала и решила, что не очень туда и хочется. И тут уже оставаться не хочется.
Пока Лиля обходила дом, слуги расступались перед ней, становились в струнку вдоль стеночки. А как только она скрывалась за поворотом, тотчас начинали свою работу.
Лиля даже мысленно обрадовалась тому, что Богдан заставил всех работать. В доме отца Лиля привыкла, что все были при деле. Иван Григорьевич был строгим хозяином, и Лиле захотелось стать такой же, но муж её опередил.
Холодный октябрьский ветер поприветствовал Лилю, как только она вышла из дома. Поёжилась, вернулась домой, накинула на себя шаль и вышла опять. Медленно шла по саду. Даже не шла, а плыла, как ладья, туфельками нарушая жёлтый ковёр из листьев, как водную гладь.
Лиля присела на скамью, наклонилась, взяла в руки охапку листьев. Ночью был первый мороз, он оголил все деревья. И девушка почувствовала себя оголённым деревом. Она была такая же, как все берёзы, рябины, клёны…
Обнажилась неожиданно, а одежду не подготовила. Нечем было прикрыть свой позор. Лиле вдруг стало стыдно за себя, за то, что она стояла перед мужем обнажённая, её тело жаждало его, а он просто ушёл. Ком подкатил к горлу. Глаза наполнились слезами. Лиля прижала к себе охапку листьев.
— Вот так и я… — прошептала она тихо. — Как бы мне стать кленовым листочком? Пусть ветер унесёт меня подальше от этого места. Туда, где не надо обнажаться, ощущать стыд, недоумение, страх, страсть. Есть ли на свете такие места?
Лиля подняла голову, посмотрела на небо и сказала громче:
— Господи! Есть ли на свете такие места?
Когда опустила голову, заметила, что рядом с ней стоит дворник. Он не мёл своей метлой. Стоял себе, не шумел. Видимо, не хотел беспокоить хозяйку.
— Иди, — сказала ему Лиля, — мети в другом месте. Здесь потом уберёшь. А вообще эту дорожку пока не трогай. Займёшься ею, когда уеду. Завтра…
Поначалу Лиля с трепетом ждала свадебное путешествие. Отец редко брал её с собой, всё говорил, что нечего ребёнку трястись по дорогам, лучше языки учить, чтобы вырасти и блеснуть знаниями своими.
И Лиля учила. Французский, английский давались ей очень легко. Одно время она говорила только по-французски. Это раздражало её мать, но радовало отца. Он тоже время от времени ворчал на Лилю, всё беспокоился, что она родной язык забудет, но видно было, что он радуется, гордится своей дочерью.
— Гордится, — пробормотала Лиля, — а замуж меня выдал по своей прихоти, ради денег, славы. Ненасытный и злой. Жестокий и коварный. Что же он, интересно, Ярине сделал такого, что виноват перед ней? Вина и отец — противоположные пути. Неужели за каменным сердцем отца живёт другое сердце? Неужели оно может чувствовать вину?
Лиле это было неведомо. Она даже начала думать, что это всё ей послышалось. А спросить было не у кого. Ярины рядом не было, да она и не сказала бы ничего. А Лиля решила, что допрашивать не будет. Ни к чему тревожить душу мамыньки.
Холодный ветер стал пробираться под шаль, мурашками пробежал по коже. Лиля встала, но пошла не домой, а вглубь сада. Там дорожки были уже чисты от листьев. Только некоторые листочки, гонимые ветром, останавливались и лежали в одиночестве, ожидая нового порыва.
— Лилия Ивановна, — услышала девушка голос.
Обернулась, запыхавшись, к ней приближался Михаил.
— Богдан Родионович ищет вас, беспокоится. Вот велел вам полушубок дать, боится, что вы простудитесь. А вам ехать-то нужно. Да и простуда не красит. Доктор велел полушубок надеть. Давайте, помогу.
Лиля улыбнулась. Тепло разлилось по озябшему телу.
«Заботится, — подумала она, — беспокоится. Может быть, он и не такой плохой, как я себе нарисовала. Я ведь тоже не подарок. И внешность моя сейчас не под стать ему. Вот и злится, как отец на провинившегося ребёнка».
— Богдан Родионович вас ждёт дома. Велел подавать на стол. Досталось всем за то, что вы не кушаете вовсе. А это плохо, Лилия Ивановна, очень плохо. Я не доктор, но знаю об этом. Идите уже домой. А то и я начинаю волноваться. Не дай Бог что, папенька ваш не простит мне.
Но в Лиле включилось упрямство. Улыбка сошла с её лица.
— Пусть Богдан Родионович обедает без меня. Я не голодна.
Михаил поклонился и пошёл в сторону дома, а Лилю вдруг затрясло.
Не успела она прийти в себя, как услышала громкую ругань мужа.
— Лиля, хватит уже играть в обиженную девочку.
Богдан схватил её за руку, привлёк к себе и насильно поцеловал.
Лиля пыталась выбраться из его объятий, но он не отпускал.
— Я не привык обедать в одиночестве. В моей семье так не принято. А ты теперь моя семья. Я закрыл глаза на твою лысину. Чёрт с ней. Но ты тоже подстраивайся под меня. У меня кусок в горло не полезет, если рядом никого не будет. Зачем мне жена? Может быть, ты в саду поселишься?
— С чего это? — зло сказала Лиля. — У меня есть дом.
— Вот и пойдём в этот твой дом и как нормальные люди пообедаем. И впредь запомни, ты должна спускаться тогда, когда накрыли на стол и позвали. Только так можно дисциплинировать слуг. Ты должна быть примером для них. Иначе эта расхлябанность никогда не закончится.
Лиля не двигалась с места. И тогда Богдан взял её на руки, перекинул через плечо и направился в сторону дома.
Лиля била его по спине руками, царапала его шею. Но муж не отпускал её.
— Отпусти, — попросила Лиля, успокоившись, — я сама пойду.
Обедали молча. Лиля то и дело поглядывала на поцарапанную шею мужа. Он ловил её взгляд и улыбался такой загадочной улыбкой, от которой Лилю бросало в дрожь.
Продолжение тут
