Анна Приходько

— Дорогая, не готовь ужин, закутайся в плед, выпей чай с малиновым вареньем, а я скоро вернусь и отнесу тебя на руках в ванную.  Мы будем плавать в лепестках роз, и твоя хворь смоется в канализацию. А дети пусть сами готовят яичницу, они уже большие.  Ещё я принесу шaмпaнскoе твоё любимое, даже согрею, чтобы твоё горлышко не простудилась ещё больше.  А тем, кто не хочет делать яичницу, я дам подзатыльник и всех женю к чертовой матери...

Под ногами шуршала листва, разлетались в разные стороны встревоженные птицы. Тихон вздрагивал от их крика, а Ганна старалась держать осанку. Как ей хотелось сейчас вернуть молодость и с этим человеком просто идти рядом, пусть даже по кладбищенской тропе. Сейчас в сердце женщины не было обиды. То ли искренность Тихона (он же не врал, что ждал её), то ли его присутствие рядом придавали сил. Шли молча, долго. Ганна уже давно поняла, что мужчина водит её кругами намеренно, но не стала противиться этому...

Знаешь, я ей пишу стихи.  Неуёмно пишу, бесстыже.  А потом беру мастихин,  Чтобы волос покрасить в рыжий.  . А она так горит огнём!  Полыхает и холст, и кожа.  Мне бы видеть её и днём.  Хотя ночью неплохо тоже.  . У неё бесподобный стан,  На богиню она похожа!  А как сладки её уста!  Для чего мне всё это, Боже? . Забери у меня стихи,  Забери мастихин и краски.  Отпусти мне мои грехи… Я устал от любви и ласки...

А там когда-то дым струился, К небесной сини улетая,  И дед сурово матерился У незакрытого сарая.  . Оттуда вдруг сбежали гуси,  А у него забот хватало.  И вот он смотрит на бабусю,  Чтоб та гусей своих искала.  . А внуки прячутся за полем,  Боясь хватить кнута от деда.  А он кричит: «Чтоб вас пороли! Оставь их, бабка, без обеда!» . А сам устало скинет шляпу И на скамейку рухнет грузно,  И лезут под ноги утята,  Смакуя корку от арбуза.  . Заснёт дедуся сном коротким,  Ногою топнет, пробудится.  А бабка тащит сковородку,  Блинам к обеду точно сбыться...

Литература не обязана показывать нам прекрасную картину мира! Она не может быть всегда приятной на вкус. Она может быть приторной до неприятного ощущения в горле, когда хочется запить водой, чтобы прошло. А не получается... Она может стать комом и долго не уходить. Её хочется выплюнуть, вытащить из себя, а она сидит... (как после "Святого Петра") Литература — это наша многогранная жизнь...

Долго и задумчиво врач осматривал больного. Много записывал, листал потрёпанную книгу, опять записывал, отмечал в книге на полях. Катерина держала Ивана за руку и смотрела в его чистые открытые глаза. В них было столько любви, сколько она не видела ещё в своей жизни. Даже глаза Ильи были не так наполнены нежностью, как сейчас у Ивана Андреевича. — Хм, — доктор недовольно хмыкнул и произнёс с укором: — Вам было сказано, что лечение прерывать не требуется. Что я могу вам сказать? "Черносошница" 49 Глава 48 Глава 1 Иван нахмурился, сжал руку любимой женщины...

А словом можно сжечь дотла,  Испепелить на ровном месте.  А кто-то спросит: «Ты жива?»,  А кто-то просто обесчестит.  . И не посмотрят, что душа Ещё полна, мерцая светом.  Надежд на счастье — ни шиша,  Когда хотят добить мушкетом.  ...

Няне совершенно не нравился такой настрой Ивана Андреевича. Пытаясь образумить его, она получила в свой адрес много нелестных высказываний и решила потом напомнить о своей правоте. Не верила женщина Катерине. Не могла она поверить в искренность намерений несчастной, у которой забрали новорожденного, даже не показав ей. Беспокоило и изгнание доктора. Тот не стал даже денег брать, решил, что сможет отомстить и заработать ещё больше, когда Иван Андреевич сляжет. "Черносошница" 48 Глава 47 Глава 1 *** Катерина собиралась шумно...

— Слушай, Савельева, а ты хитренькая! Такого мужика себе отхватила! Нина Савельева смущалась от слов соседок по комнате. Для неё Ромка был обычным парнем. Да и не отхватывала она его вовсе. Познакомились в училище. Ромка пропускал много, всё ездил в деревню к матери, помогал ей. А Нина ему лекции давала, помогала с обучением. Так вот и стали встречаться. Нина росла сиротой, во время войны её сдали в детский дом случайные прохожие, заметив на вокзале под лавкой испуганную девочку. Нина помнила, как пряталась под лавкой, и как её оттуда вытаскивали, но так и не нашла своих родных...

Вторую половину часа Иван Андреевич думал, что принял плохое решение, и женщина, которую он до сих пор любит всё же недостойна такой его щедрости. *** Катя вышла из участка с победой. Перед ней извинился даже тот занудный старичок. Он прямо так и сказал: — Простите великодушно, моя дорогая! Знать бы мне, что мы с вами одного поля ягоды — я бы не стал гнать вас с насиженного места. Что вы хотите от престарелого учёного, которому в каждом прохожем мерещатся враги? Вот и вас я посчитал поначалу отнюдь...

А если разрешить себе штормить И выходить из берегов упрямо,  И дёргать без души чужую нить, Умело разжигая в сердце пламя? . А отчего же так нельзя? Ответь!  Ведь ты всегда гордишься только этим. Не думая о том, что будет впредь,  А ведь за многих только ты в ответе.  . Легко сказать, облаять, оскорбить —  Как будто счастье только в этих спорах.  И как при этом можно так любить?  Быть может это просто разговоры?  ...

Ганна очнулась в тёмном помещении. — Тихон, — простонала она. — Тихон… Тишина пугала. Несчастная ощупала вокруг себя пространство и поняла, что лежит на полу. Слёзы брызнули из глаз. Сильно тянул низ живота. Ганна свернулась калачиком, появился озноб. Открылась дверь. Оттуда послышался запах только что испечённого хлеба. Ганна стала глотать слюни. — Ну что, — услышала она не очень добрый женский голос, — живая? Ты бы не брыкалась так, милая. Тут все равны. Женщины у нас такие, что своему хозяину служат исправно...