Сегодня.
Эд Аквитанский смотрел на ночные огни своей столицы. Даже ночью, даже с расстояния в пару лиг Тулуза была прекрасна. Оддо любил этот город, любил, сколько себя помнил. Ни богатство Парижа, ни древние мостовые Вечного города не трогали его сердце так, как старые улочки Тулузы. Построенной в еще те времена, когда Рим был полон сил, и оценивающе, с упрямой решительностью смотрел на всю Ойкумену.
Иногда, его друзья говорили, что он любит Тулузу не меньше, а может и больше своей дочери Лампагии. И это было правдой. Этот город стал его личным символом свободы. Символом того, что нет над ним более ничьей другой власти, кроме господа бога. Это был его город, его королевство, его Аквитания.
Вот только, сейчас между Оддо и его городом, стояла огромная армия Омеядского халифата. Сотни костров, освещали осадный лагерь, уходящий за горизонт, выхватывая из ночной темноты силуэты осадных башен и таранов. Осадные машины и десятки лестниц, приготовленных для штурма, а главное тысячи солдат снующих по лагерю как муравьи, все это говорило о том, что арабы все же решились на последний штурм.
О том, что внутри стен Тулузы почти не осталось людей способных сражаться, Оддо знал. Многомесячная осада, подкосила даже самых стойких. А еще он знал, что во всей Аквитании, и даже во всей Европе не было другой армии, столь же огромной, как та, что сейчас уничтожала его город.
Далеко на востоке, ночное небо светлело, обещая начало нового дня.
Полгода назад.
Аквитания, благословенный край. Даже в те времена, когда пришла большая зима, и Европа переживала не самые лучшие времена, земли вокруг Тулузы оставались прекрасны и плодородны. Глубокие полные рыбой реки, спускались с покрытых виноградниками холмов. Бескрайние поля бывшей римской провинции, приносили достаток даже крестьянам, а зеленые леса, тянувшиеся на сотни лиг, укрывали в себе множество разной дичи.
Казалось сам господь, покровительствует землям Аквитании. И конечно же, это не могло оставить безучастным ни одного правителя окрестных земель. С тех пор как пал вечный город, сюда приходили воины готов, франков, басков и бургундов. Ведь ни один правитель не мог допустить, чтоб такие прекрасные земли, принадлежали кому-то еще. И год 721 от рождества Христова не стала исключением.
Далеко на востоке, по обе стороны Босфора, раскинулась Византия, все еще хранившая традиции ушедшего Рима. На севере, еще только начинал строить свою Империю Запада Карл Мартелл. Но никто из них не был главным игроком в мировой истории. Даже не близко.
На все эти нелепые попытки наследников павшего Рима построить новую мировую империю, с усмешкой взирал Омеядский халифат, чьи земли простирались от Западной Африки и Испании до самой Индии на востоке. Именно Омеяды были главной и всесокрушительной силой в те далекие времена.
Европа, погрязшая в мелочных войнах "варварских королей" за остатки римского наследства, даже не могла представить, какие силы копятся далеко на юге. До тех пор, пока не стало поздно. Халифат стальной лавиной прошел по землям вестготов, сокрушив королевство и превратив его в одну из своих провинций, после чего затих, переваривая добычу. Впрочем, конечно ненадолго. Следующей на очереди была Аквитания, и все это отлично понимали.
К 721 году, пограничные сражения с халифатом для Аквитании, не были чем-то необычным. В течение года несколько десятков, а иногда и сотен как небольших, так и вполне себе представительных отрядов, приходили с той стороны границы и грабили близлежащие поселения. Аквитанское ополчение приграничных земель, отбивалось как могло, но получалось у него, честно говоря, не очень.
Пешее ополчение, неплохо стояло в стене щитов и отлично могло держать удар. Но его подвижность…. Она была ниже любой критики. И дело даже не в том, что воины не могли догнать всадников и легкую пехоту арабов на поле боя, они чаще всего и прибывали на место тогда, когда все уже дано закончилось.
Немногочисленная кавалерия короля Оддо, металась по всей границе и тоже, катастрофически не успевала. Арабы, разграбив очередное поселение, бежали от аквитанской конницы, увозя с собой ценности, уводя рабов, и главное конечно, информацию. Потому что невозможно готовиться к большой войне войну без разведки. А халифат к войне готовился.
Повелитель Аль-Андалуса Аль-Самх ибн Малик был хорошим воином, и отлично понимал, что войну с неверными можно выиграть единственно возможным способом, взять их столицу. Можно сколько угодно раз, громить армии этих северных варваров, но занятие это, видит Аллах, бессмысленное. Разбитые отряды христиан растворялись в лесной чаще, где их не могла достать его конница, для того чтоб уже через несколько дней объединившись с такими же недобитками, снова дать бой воинам ислама.
А, для того чтоб взять Тулузу, одной кавалерии, решительно недостаточно. Арабские всадники хороши, но только когда они мчат в поле, заходя во фланг неповоротливой пехоте христиан. Бросать их на штурм города, стены которого строили еще римские инженеры, было бы верхом безрассудства. Конечно же, ведомые в бой Аллахом они сокрушат эту твердыню, но много ли их после этого останется?
Поэтому были нужны войска, которые было бы совершенно не жаль отправить на штурм. И такие войска, благодаря милости Аллаха конечно же, были.
Местные племена, служившие ранее вестготским королям, с их падением, в общем-то, не имели никакого другого выбора, как принять новую мусульманскую власть. И пусть немногие из них стали настоящими мусульманами и приняли культуру халифата, но это, в общем, было совершенно неважно. Они были подданными эмира, а это значит, что война и военный набор касались их напрямую.
Хотя, нужно признать, немногих пришлось заставлять силой. Все же война, это в первую очередь возможность. Возможность вернуться домой с добычей, и превратить свою жизнь, во что-то большее, чем вечная пахота своего крошечного клочка земли. А смерть? А что смерть? Все мы смертны и лучше умереть в бою, чем от голода в неурожайный год.
Поэтому, еще до наступления весны 721 года к стенам уже мусульманской Кордовы потянулись небольшие отряды местных воинов. И пусть они были пешими, плохо вооруженными и еще хуже тренированными, но это совершенно не волновало ибн Малика. Они ничуть не хуже его воинов будут засыпать рвы, лезть на стены, а случись и стоять в строю против аквитанских варваров.
К ранней весне, когда приготовления к походу были закончены, оказалось что такой легкой пехоты, вооруженной преимущественно щитами и копьями, в армии эмира собралось даже больше, чем конных и пеших отрядов из тех, что служили самому правителю Кордовы и его подданным. И это было хорошо. Подставляя под удар этих никчемных людей, так и не принявших в своем сердце власти великого халифа, и его наместника, можно было существенно сократить потери среди своих войск, которые ему, правителю Кордовы будут еще нужны, после захвата Тулузы.
Конечно же, такие серьезные приготовления к войне, не могли укрыться от внимания правителя Аквитании. К своим шестидесяти годам Оддо не потерял ни силы, ни решимости ни остроты ума. То, что захватившие вестготское королевство арабы не остановятся и пойдут дальше на север, было ему очевидно еще в тот момент, когда пал последний город вестготов.
Вопрос стоял лишь в том, сколько времени потребуется этой проклятой омеядской гиене, чтобы переварить свою добычу. И вот этот день настал. Далеко на юге, вновь собралась огромная армия, готовая к новому броску в христианские земли, и вновь встретить ее было нечем.
Проклятые свары, проклятые интриги и трижды проклятый Карл Пипинид! - Оддо в раздражении ходил по комнате, размышляя о своем северном соседе.
Франки под его началом, так и не смирились с тем, что Аквитания им больше не принадлежит. Они вот уже десять лет, не переставая, грабили северные границы Аквитании, ничуть не менее увлеченно, чем делали это арабы на юге. Заставляя немногочисленную аквитанскую армию воевать на два фронта. Какая уж в таких условиях подготовка к большой войне? Тут бы хоть границу удержать.
Мысли правителя Аквитании, вернулись от его вечного соперника к будущей войне. Было совершенно очевидно, что сражение "в поле" он проиграет. Шпионы докладывали о какой-то совершенно невообразимой армии, которую собирал эмир Кордовы. Кажется Аквитании был необходим союз с кем-то из соседей.
Послы, отправленные на север к франкам, вернулись ни с чем. Карл, не собирался помогать своему старому сопернику. Васконское герцогство и горцы из Пиренеев, обещали прислать в помощь войско, но, конечно же, им требовалось время на то, чтоб это войско сначала собрать. Да и добраться до Тулузы, дело для горской пехоты совсем небыстрое. Оставалось надеяться на свою дружину и дружины местной аристократии. Ну и конечно на ополчение.
Аквитанское родовое ополчение, не сильно отличалось от ополчения франкского. Да и с чего бы ему отличаться. Родственные связи, одна культура, одни и те же предки. Аквитанцы были не меньшими франками, чем сами франки. Так же жили, и точно так же воевали.
Родовое ополчение, всегда было не просто собрать, если нужно идти куда-то далеко. Просто потому, что никто в здравом уме не бросит свои поля по весне, когда начинается сев. Но уж если война пришла на порог твоего дома…
Три месяца назад.
Весна 721 года, выдалась ранней, посланники Оддо все еще собирали воинов на юге Аквитании, а в Тулузу, уже пришло известие о том, что ибн Малик со своей армией, пройдя через пиренейские перевалы, идет по землям Васконии, направляясь к столице. Вернее не совсем к столице. На пути к Тулузе, стоял замок Каркасон, закрывая собой прямую дорогу на север. И обойти его не было никакой возможности. Вернее обойти то, как раз было можно, но ни один здравомыслящий человек, не оставил бы у себя в тылу такую мощную крепость с большим гарнизоном. Поэтому замок нужно было брать.
Передовые отряды арабов, появились у стен Каркасона казалось бы, из неоткуда. Легкие всадники попытались прорваться к воротам замка, но были встречены стрелами. Увидев что ворота заперты и ворваться в них сходу не получится, разведка ибн Малика попыталась было завязать перестрелку. Но потеряв однако несколько человек и поняв что соревноваться в меткости со спрятавшимися за стенами стрелками, занятие такой себе, конница отступила к главным силам.
Конечно же, защитники Каркасона были готовы к осаде. Продукты, вода, стрелы, оружие и инструменты, всего было в достатке. Но, все же, видя накатывающую на Каркасон армию халифата, которой казалось не было конца, даже старые, повидавшие разное дружинники хмурились и бормотали под нос что-то совершенно негероическое.
Первый штурм замка, случился на второй день после схватки у ворот. Легкая пехота арабов, нарубив в ближайшем лесу деревьев и наделав лестниц, с рассветом полезла на стены подобно муравьям сразу со всех сторон. Эту атаку отбили легко. Не прошло и часа, как последняя штурмовая лестница была сброшена со стены в ров, придавив собой еще шевелящихся там арабов. Непонятно на что они рассчитывали. Разве только на то, что сил у защитников будет совсем мало. Ну и на внезапность и толику удачи конечно.
Ибн Малик смотрел на высокие стены Каркасона, заложенные еще римлянами и понимал, что осада такого замка будет не простой, и очень небыстрой. Конечно же в обозе его армии, были осадные машины способные разрушить эти стены. И были инженеры способные этими машинами управлять. Но на все требуется время.
Пока будет разгружены и собраны осадные машины. Пока его воины нарубят фашин и закопают ров, пока будет сделан подкоп и приготовлен генеральный штурм, пройдет несколько недель. И его враг не преминет воспользоваться таким подарком. Тулуза и сама по себе, была непростой целью для осады. А если Оддо соберет там все свои силы и припасы, то даже такой великой армии, которой сейчас командует ибн Малик, будет непросто взять этот город. Однако и уйти из-под Каркасона, не взяв его, было невозможно.
Времени. Аквитанцам решительно не хватало времени. Никто не тешил себя надеждой, что арабская армия застрянет под Каркасоном настолько долго, чтобы позволить аквитанской армии соединиться с союзниками. А когда он падет, ничего не сможет уберечь армию Оддо от разгрома. Ее просто разобьют по частям, еще до того как подойдут силы Васконии и горцы Гаскони.
Поэтому единственным решением было бросить столицу и самому идти к западным границам, в сторону Васконии и Пиренеев, по пути собирая фирдовое ополчение южных земель. Надеясь, что Тулуза задержит врага так же долго, как до сих пор не сдавшийся Каркасон.
Холодным весенним утром, Эдд Великий, король Аквитании, покидал Тулузу. Тот город, в котором родился и который любил больше жизни. Горожане, стоящие вдоль улицы угрюмо смотрели в землю и молчали. Никого не успокаивали ни те припасы, что были собраны, ни сильный гарнизон, остающийся в крепости. В полном молчании, король подъехал к Южным воротам и оглянулся, город провожал его тишиной и черными провалами окон.
Весть о том, что Оддо, со своей дружиной и большей частью армии покинул столицу, добралась до армии ибн Малика через несколько дней. Новость эта была настолько невероятной, что эмир сначала даже не поверил посланнику. Как? Зачем? Зачем аквитанский король бросил отлично укрепленный город? Он что, милостью Аллаха сошел с ума и решил противостоять непобедимой армии халифата в поле?
Но как бы то ни было, это был настоящий подарок. Теперь осадой Каркасона, который успел уже попортить немало крови эмиру, можно было пренебречь. Оставить тут небольшой отряд, который будет сдерживать защитников замка, и двигаться на север, к Тулузе. И вот там уже не ограничивая себя ни в чем, использовать всё, что он так тщательно готовил и долго вез с собой в осадном обозе.
А в Каркасоне, дела обстояли вовсе не так блестяще, как казалось со стороны. Арабские лучники, полностью господствовавшие на поле боя, вчистую перестреливали немногочисленных стрелков аквитанцев. Их стрелы, все чаще настигали тех, кто показывался из-за защиты стен, раня и убивая защитников замка.
Еще несколько недель, и защищать замок было бы просто некому. Поэтому удивлению воинов гарнизона, которые, в общем-то, уже были готов к последнему в своей жизни штурму, когда они увидели арабскую армию, сворачивающую осадный лагерь, не было предела. Впрочем, удивление быстро сменилось радостью, и вскоре аквитанцы уже видели как далеко на севере, скрываются последние отряды армии халифата.
К стенам Тулузы арабы подходили спокойно. Спешить было некуда. Ибн Малик со всей очевидностью понимал, что его ждут, и не надеялся на внезапный захват ворот города, или быстрый штурм при помощи лестниц. Каменные стены были слишком высоки, чтобы надеяться, только на быстроту и храбрость воинов Аллаха. К этому городу требовался особый подход. Неспешный и основательный.
Несколько дней арабы строили свой осадный лагерь, пустив на постройку не только близлежащие рощи, но и дома, находившиеся за кольцом стен Тулузы. Их легкая кавалерия кружила по окрестностям, в поисках провианта, фуража и рабочей силы, а пехота окружала город укреплениями и валами, беря его в плотное кольцо.
Вязались фашины, строились осадные щиты, из-за которых арабские лучники развлекали защитников города на стенах, не давая им хоть как-то противодействовать воинам засыпавшим ров, а главное строились осадные башни и собирались метательные орудия. Именно на них и делал свою главную ставку ибн Малик.
С крахом Римской империи, осадное дело в Европе надолго пришло в упадок. Что, в общем, то и не удивительно. Больших городов и замков с серьезными укреплениями, было немного, и брали их почти исключительно осадой. Поэтому большие стрелометы и онагры, привезенные арабами, были серьезной силой, противопоставить которой аквитанцам было нечего. Кроме своей стойкости.
На первый штурм, арабы пошли только через несколько недель. Две огромные осадные башни, грузно переваливаясь на неровностях, медленно ползли к южной и западной стене города. Дорога на их пути была очищена, а ров давно завален фашинами и засыпан землей. Арабская пехота также тащила к воротам тяжелый таран, обшитый толстыми досками и мокрой кожей, защищающий его от аквитанских стрел.
Где-то позади, ожидала своего часа пехота с лестницами, а еще дальше за ними установленные онагры и стрелометы раз за разом посылали свои дротики и камни в сторону городских стен, в надежде поразить защитников, укрывавшихся за ними.
Аквитанцы стоящие на стенах, впрочем, не оставались в долгу, отвечая арабам стрелами, обычными и подожженными, а также дротиками, камнями и вообще всем что могло нанести атакующим вред.
Так и не добравшись до стены, загорелась и завалилась на бок одна осадная башня. Таран, который все же дотащили до ворот, всего несколько раз ударил в них и развалился от большой каменной глыбы, которую на него сбросили защитники города, погребая под своими обломками тех, кто находился внутри.
Однако последняя осадная башня, все же добралась до стены, и сидевшие в ней мусульмане сцепились с защитниками города, выигрывая своим товарищам с лестницами время, достаточное, для того чтоб взобраться на стену. Схватка, начавшаяся у осадной башни, разрасталось со стремительностью лесного пожара, и скоро вся южная стена представляла собой поле боя. Ближний бой, вообще редко длится больше нескольких минут, и заканчивается тогда, когда один из противников дрогнет. И в этот раз дрогнули арабы.
К полудню стало ясно, что штурм провалился. Аквитанцы держались крепко, отбросив штурмующих и разрушив всё осадное снаряжение арабов, до которого смогли добраться. Кажется осада Тулузы, грозила затянуться надолго.
За первым штурмом был штурм второй. Потом третий, четвертый и пятый. Минуло два месяца, а ибн Малик, теряя терпение, все гнал и гнал на стены ненавистной ему Тулузы своих воинов. Впрочем, без особого результата. Аквитанцы раз за разом отбивали атаки, и решимость их казалось, была ничуть не меньше чем в первый день осады. Но это только казалось.
Долгая осада, непрекращающиеся штурмы, арабские стрелы и клинки проделывали изрядные бреши в рядах защитников города. Многие были убиты, а почти все оставшиеся ранены. Но хуже всего было не это. Огромное население Тулузы, за два месяца осады, сожрало все припасы. И теперь его настроение и боевой дух, и так бывшее не на высоте, после того как Оддо покинул город, рухнуло окончательно.
По городу поползли разговоры о том, что незачем сражается дальше. Ведь помощи все равно не будет, а обозленные чем дальше, тем больше арабы, отомстят всем, когда ворвутся в город. Что пора начинать переговоры, а может даже обсуждать условия сдачи. Этих трусов, конечно же, ловили и вешали. Но всех трусов, невозможно ни поймать, ни повесить. К несчастью. Немногим оставшимся защитникам Тулузы, оставалось только держаться, молиться создателю и надеяться на чудо.
Вчера.
Уже несколько дней армия Эдда шла к Тулузе так быстро, как только могла. Впереди двигалась тяжелая доспешная конница. Аквитанские и васконские аристократы со своими дружинами спешили к сражению, от которого так долго уводил их своей волей король. Уклоняться от схватки, дело вообще малопочтенное, даже если тебя принуждает к этому воля твоего короля. Но теперь все закончилось, и не нужно больше искать оправданий. Грядущая битва все расставит на свои места.
Чуть отстав от стремящейся вперед конницы, длинной колонной пылила пехота. Васконские и аквитанские дружины, держались вместе, разительно отличаясь от фирдового ополчения угрюмо бредущего вперед. Угрюмо, но не испуганно. Большинство ополченцев, было родом с южных земель, и они отлично понимали кто такие арабы, и точно так же понимали, что выживет в этой войне кто-то один. Или ты или твой враг.
И где-то в конце огромной колонны шли загоревшие почти до черноты гасконцы. Эти парни, кажется, вообще не думали ни о чем плохом, белозубо улыбаясь любому, кто подходил к ним достаточно близко. Вот только улыбка эта была больше похожа на волчью. Воевать пиренейские горцы любили и умели ничуть не хуже франков, А многолетний опыт войны в горах и полнейшее пренебрежение к жизни, что чужой, что своей собственной делал из них отличную легкую пехоту. Подвижную, цепкую и стойкую.
Разведка, да и местные жители, с восторгом встречавшие своего короля, в один голос твердили, что вся армия халифата, сейчас занята исключительно осадой. Расположившись с юга и юго-запада от Тулузы арабы, кажется, вообще не думали ни о чем, кроме нового штурма. Даже их легкая конница не удалялась далеко от лагеря, занимаясь исключительно грабежами и фуражировкой. И это давало аквитанцам шанс.
Несмотря на союзников, его армия все еще сильно уступала армии халифата. И столкнутся с арабами в чистом поле, означало обречь себя на неминуемое поражение. Быстрая и многочисленная арабская конница, не оставит ни единого шанса аквитанской пехоте. Поэтому конницу из сражения нужно было исключить.
За свою долгую жизнь, Оддо отлично выучил главное правило войны. Не нужно воевать тогда, когда противник сильнее. А двое, всегда побьют одного, если конечно эти двое, имеют хоть каплю смелости в сердце. Вот только сейчас, ему, похоже, придется про это правило забыть. Просто потому, что выбора сражаться или нет, больше не было.
Сегодня.
Далеко на востоке, ночное небо светлело, обещая начало нового дня. Оддо смотрел на союзную армию, строившуюся за холмом, скрывавшим ее от арабского лагеря. Весь центр, как обычно, занимало фирдовое ополчение, скрепленное в единый монолит немногочисленными пешими дружинниками. Множество аквитанцев, васконцев и франков, стояли плечом к плечу, образуя глубокое, чрезвычайно устойчивое построение, способное, прикрывшись щитами, сдержать удар любой силы.
Обычно, в бою их задача, была чрезвычайно проста. Стоять на острие вражеской атаки и держать удар. Но не в этот раз. Сегодня, именно они будут тем молотом, который сокрушит врага. Если конечно сможет до него добраться.
Идея наступать пехотой, причем не просто пехотой, а плохо обученным фирдовым ополчением с расстояния в половину лиги, казалась безумной. Фирдманы были сильны совершенно не этим. В атаке, они сразу же теряли строй, и не могли ни нормально маневрировать, ни даже просто укрыться от обстрела за стеной щитов.
Ветераны, прошедшие с Оддо не одно сражение, хоть и были удивлены, однако объяснять королю, что он ничего не понимает в тактике, и все нужно делать совершенно не так, никто не решился.
Справа и слева от пехотной линии, Оддо так же традиционно расположил кавалерию. Их задачей в этот раз была не стремительная атака. Они должны были прикрывать фланги и тыл пехоты. Потому что нет ничего хуже, когда противник бьет тебе во фланг, обрушивая его и обращая в бегство слабых духом. Пиренейских же горцев, вместе со своей легкой пехотой, Оддо поставил перед пехотной линией, у них в завтрашнем сражении была особая задача.
Все фигуры были расставлены, оставалось дождаться рассвета.
Восходящее солнце, медленно поднималось из-за горизонта, освещая арабский лагерь, стены Тулузы и отражаясь в водах Гаронны тысячей радужных бликов расцвечивало просыпающийся мир. И когда последние ночные тени рассеялись, аквитанская армия, послушная воле своего короля, пришла в движение.
Медленно и нестройно, огромная пехотная фаланга перевалила холм и начала движение в сторону мусульманского лагеря. По обеим сторонам от нее, сдерживая шаг, держалась аквитанская кавалерия. А впереди, на расстоянии выстрела из лука, скрываясь в утренней траве, двигались горцы и легкая пехота союзников. До противника оставалось почти половина лиги.
Конечно же их заметили сразу. Невозможно не заметить наступающую на тебя армию. Даже с такого большого расстояния. Где-то вдалеке, почти у стен Тулузы зазвучали рожки, и осадный лагерь пришел в движение. Пехотинцы, хватали оружие и искали своих командиров. Всадники, пытались найти и оседлать своих коней, что, впрочем, было непросто в такой сутолоке.
Готовые к бою арабы строились на ровной площадке между лагерем и аквитанцами, и их становилось все больше. Уже скоро, их число превысит силы, наступающих, а расстояние все еще чертовски велико. Фирдманы, построенные плотными рядами, не прошли даже еще и половины пути до врага. Зато гасконцы прошли.
Легкая пехота, рассыпанная в высокой траве, вдруг рванула с места и через несколько мгновений, оказалась совсем рядом с не ожидавшим такого маневра врагом.
И Ррраз!!! Сотни дротиков полетели в авангард мусульманской армии, застревая в деревянных щитах и телах. И Двааа!!! Горцы и аквитанцы, одним коротким рывком подобрались еще ближе. И Три!!! Новый залп дротиков, уже почти в упор кровавой косой прошелся по рядам арабов потерявших свои щиты.
Оставшись без метательных копий, легкая пехота ни на секунду не затормозив, врубилась в потерявший строй авангард арабов, разбрызгивая во все стороны обломки копий, щитов и капли человеческой крови. Несколько секунд казалось, что арабы устоят, но это только казалось. Оглушенные напором и яростью христиан воины ибн Малика сначала попятились, а спустя мгновение побежали, спасая свои жизни.
Союзная легкая пехота, вцепившись в бегущих подобно ирландскому волкодаву, ворвалась в лагерь, превратив сумятицу в нем в настоящий хаос. Но продолжалось все это недолго. Все же арабов было намного больше. Пехота арабов, успевшая построиться прямо в лагере, пропустила сквозь свои ряды бегущих, и ответила ударом на удар.
И вот тут союзникам не могло помочь ни мастерство, ни ярость, ни боевая выучка. Все же в прямом столкновении, легкая пехота имеет немного шансов против стены щитов. Особенно если её еще и меньше. Удивительно, но горцы, не побежали, как положено легкой пехоте. Они даже не отступили толком, отойдя к границе укрепленного лагеря, казалось, они чего-то ожидали.
Арабы шаг за шагом теснившие застрельщиков, настолько увлеклись этим, что пропустили тот момент, когда все изменилось. За спинами застрельщиков появились щиты аквитанской пехоты, дошедшей таки до свой цели.
Так и не успев остановиться, преследуя легкую пехоту, пехотинцы ибн Малика с хрустом врубились в аквитанский строй. И фирдовое ополчение, приняло этот удар не дрогнув. Держать удар, это то, что оно умело лучше всего. Закрывшись большими круглыми щитами, и ощетинившись жалами копий, аквитанцы остановили натиск арабов, и начали выдавливать их обратно в лагерь.
Легкая пехота, чудом успевшая выйти из-под удара, не теряя ни секунды, обрушилась на фланги арабов, смешивая их ряды и распространяя панику. Пиренейские горцы, воя совершенно по-волчьи, с одними щитами и саксами бросались на противника, полосуя его щит, лицо и вообще все до чего могли достать, для того чтоб через секунду выйти из боя и снова напасть на новую жертву.
Оглушенные таким натиском, атакуемые со всех сторон, мусульмане медленно отступали в свой лагерь. Но ничего еще не было кончено. Все же армия халифата была намного, намного больше. И аквитанцев спасало только то, что не вся она еще вступила в бой. Войска, блокировавшие южные ворота Тулузы, еще только строились и начинали двигаться к месту сражения. И вот когда они доберутся, ничего не спасет христианскую армию от разгрома. Вот только никуда эти войска не добрались.
В так и не успевшую построиться легкую пехоту ибн Малика, с разгона врубилась аквитанская кавалерия, о которой все уже успели подзабыть. Есть совсем немного вещей на этом свете, ужаснее, чем кавалерийская атака. От слитного удара сотен копий, первый ряд арабского строя просто исчез. Разорванные тела, куски щитов и копий, лошадиные морды в окровавленной пене и воющие, словно демоны преисподней, бородатые всадники. Бежать от такого, совершенно не стыдно, но арабы не побежали.
Все-таки глубокий пехотный строй во времена "варварских королевств", был почти несокрушим. В нем вязло все. Стрелы, метательные копья, атакующий противник. Завязла в нем и аквитанская кавалерия. Воины ибн Малика, получив сокрушительный удар все же удержались и сомкнув ряды ответили лучшим воинам Европы со всем старанием на которое были способны.
Битва, развалившаяся на два отдельных неуправляемых сражения, застыла в шатком равновесии. Все что можно, было уже сделано. И теперь победит тот, кто больше этого хочет, и меньше ценит свою жизнь. Ну, или тот, у кого остались резервы.
Гарнизон Тулузы был невелик, изранен и истощен до последнего предела, но он точно не собирался быть зрителем на этом празднике смерти. Небольшой отряд, вышедший из западных ворот, ударил в спину медленно отступающим воинам халифата. И это стало началом конца.
Неизвестно кто первый сказал вслух "нас окружили", но через несколько мгновений, эта мысль завладела умами, превращая способную еще воевать армию в беспорядочно бегущую толпу людей, спасающих свои жизни. Сотни еще секунду назад сражавшихся людей, превратились из противника в жертву. Бежать в сражении, вообще плохое решение. Просто потому, что если ты побежал, то тебя совершенно точно убьют. Особенно когда бежать-то особо некуда.
Это был полный разгром. Окруженные с трех сторон стенами Тулузы и рекой Гаронной, а с четвертой аквитанской армией, арабы тщетно пытались найти спасение. Бегущих, легко догоняли горцы и аквитанская кавалерия. Вот только пленных в этот раз они не брали. И лишь немногие счастливчики смогли затеряться на поле боя или переправиться на другую сторону реки. Тех, кому повезло меньше, вылавливали ниже по течению даже спустя несколько дней.
Холодным летним утром года 721 от рождества Христова, Эд Великий, король Аквитании, въезжал в Тулузу. Город, который он любил больше жизни, спасенную столицу его королевства, существовать которому осталось всего чуть больше двадцати лет. Но это уже совсем другая история.