Психотический клиент в практике гештальт терапевтов. Сила и ограничения метода.

Время чтения ~25 мин.

Психиатрическая  реформа двигает клиентов с психическими расстройствами в сторону частнопрактикующих психотерапевтов: люди предпочитают обращаться к психологам, а не к психиатрам. В том числе и по причине специфического культурного отношения к медицине в целом. В России часто боятся лечения больше, чем болезни (вариант психологической защиты и дефлексии).

Мы недавно начали реформу (сокращение коечного фонда и сроков госпитализаций), если сравнивать с европейским странами. Хотя уже в позднем СССР были важные реформаторские достижения –  дневные стационары и отделения первого эпизода, развитая система ПНД. Но пока мы еще не можем преодолеть психологический барьер, связанный с восприятием функции психиатрии как карательной.

Необходимо пройти определенный цивилизационный путь, поэтому не все европейские рекомендации нам подходят просто в силу другого этапа развития.  К примеру, в Италии с 1989 г. нет специализированных психиатрических больниц, и они как-то уже научились с этим иметь дело. Выросло поколение специалистов и людей, настроенных на адаптационную модель лечения и общество, готовое нести определенные неудобства инклюзии людей с проблемами психики.

Также изменилось представление (жесткий интроект) о неизлечимости психических расстройств. Все больше людей обращаются за квалифицированной помощью и достигают стойких ремиссий без существенного снижения качества жизни. В этом им помогает медикаментозная терапия, долгосрочная психотерапия и реабилитация. Гештальт-терапия лучше всего подходит для этих целей в силу гибкости, отсутствия собственной жесткой теоретической базы психопатологии и  наличия ориентации на ее создание в условии уже сильно изменившегося мира 21 века.

1. Кто такой психотический клиент?

Говоря о психическом устройстве нормы и патологии традиционно мы имеем дело с континуумом/дихотомией психоз-невроз. Более ста лет на эту тему идет бесконечный и весьма жаркий спор в психиатрии. Эти разногласия приводят к неустойчивости классификационных систем, - они часто меняются и противоречат друг другу в разных странах.

Четкие закономерности развития болезни и возможность предсказания течения патологического процесса сменяются возвращением к теории единого психоза или описанием отдельных симптомокомплексов. Не смотря на сильное влияние биологической психиатрии, мы весьма далеки от «анализа на шизофрению».

Классическая психиатрия интересна и увлекательна, полезна для общего развития, но, думаю, ее основные теоретические проблемы очень мало касаются гештальт-терапевтов.

Гештальт подход  обладает свободой синтеза и интеграции разных достижений в клинической сфере:

1. психоанализа (положения о травме развития Винникот, Мелани Кляйн; теории системной терапии (В. Сатир, Бейтсон, Боуэн и др.),
2. психиатрии (учение о п/п синдромах и биологической психиатрии),
3. патопсихологии (диагностика нарушений социальной направленности мышления и контакта),
4. феноменологии (психотический опыт как основная характеристика психотического клиента),
5. КПТ терапии в клинической сфере (работа с автоматическими мыслями и глубинными убеждениями).
6. гештальт-психологии (законы организации восприятия фигура/фон и др.).
7. И собственно в гештальт-терапии – описанием цикла контакта, ДКЛ и полевой парадигмой.

Гештальт-терапия ждет своих теоретиков-клиницистов и думаю, она их обязательно дождется. Что касается моей практики, то она убедила меня считать психотиками тех, у кого есть значимый психотический опыт. Это довольно радикальная позиция – потому что у психозов разные причины. Однако, я больше склонюсь именно к примату опыта над его причинами. Причины важны для диагноза и реабилитации, но сам опыт неизмеримо важнее. Психотический опыт и его влияние на жизнь клиента – то, что заставляет обращаться за терапией. И эта позиция совершенно не приемлема для многих специалистов – ибо болезненные переживания психоза многие стараются обесценить, забыть, дать им психиатрическое обозначение и на этом успокоиться. Но это невозможно по очень многим причинам.

Именно наличие психотического опыта, на мой взгляд, выделяет этих клиентов в отдельную группу, ясно ее конституирует и открывает дорогу для понимания того, как именно болезнь встраивается в жизнь таких клиентов и что может сделать реабилитация и терапия для обретения целостности такими клиентами. Как болезнь становится способом контакта с миром и   другими людьми.

Елена Петрова указывает, что «опора на феноменологию помогает от диагноза перейти к видению человека и его опыта». Говоря о «психотике», Маргарита Спаньоло Лобб указывает, что стоит «иметь в виду переживание (experience), особое качество психотического переживания. Мы говорим о переживаниях, об опыте, а не о поведении и не о симптомах» (Спаньоло-Лобб, 2007). Этот опыт переживания весьма своеобразен, о нем не так просто рассказать тем, кто его не переживал. И прежде всего это опыт личной встречи с хаосом и попытки совладания с этим хаосом.

Вместе с тем мы не должны забывать, что диагноз и переживания по его поводу, внутренняя картина болезни (ВКБ), наследственный характер психотических расстройств – также важная часть опыта психотического клиента и существенная часть его языка. И эта дихотомия (диагноз-опыт) зачастую является методологической проблемой для специалистов, которые находятся в плену собственного расщепления, а не для клиентов и пациентов. Это очень важно учитывать и не быть «безумнее» своих клиентов.

Диагноз и госпитализация очень часто становятся опорами и убежищами, которые ищет психотический клиент. В больнице мне помогут, избавят от страданий – на это  мы все надеемся, это базовый интроект. А также диагноз становится, по причине практики ограниченного информирования, местом конфликта и весьма противоречивой ситуацией, прерывающей интеграционную функцию Персонелити (Я – человек с необычными психическими особенностями, потеря контроля над которыми может привести к страданиям и болезни).

Мишель Фуко говорил: «Ошибаются и те, кто хочет исчерпать сущность болезни ее психологическими манифестациями и отыскать в психологическом объяснении путь к выздоровлению. Стремиться оторвать больного от условий его существования, а болезнь – от условий ее возникновения означает ограничиваться той же абстракцией и разделять психологическую теорию и социальную практику интернирования, т. е. стремиться удержать больного в его отчужденной экзистенции. Настоящая психология должна освободиться от тех абстракций, что затемняют истину болезни и отчуждают реальность больного, поскольку, когда мы говорим о человеке, абстракция не является лишь простой интеллектуальной ошибкой; настоящая психология должна избавиться от этого психологизма, ведь, как и любая наука о человеке, она должна быть нацелена на его освобождение».

Что, собственно, говорит незабвенный Фуко?

Поль Мише́ль Фуко́, французский философ, теоретик культуры и историк

Он говорит: гештальтисты, поддерживайте фон жизни клиента, исследуйте его, именно там – освобождение вашего клиента! Он болеет всей логикой своей жизни, обнаружьте ее и признайте.

2. Что еще мы знаем о психотиках?

Из психоанализа знаем про развитие и структуры.

Традиционный взгляд таков: у невротиков - сильное эго (эго-функция), хорошие защиты от бессознательного и возбуждения, у психотиков – слабое эго и мало защиты от хаоса бессознательного (слабые границы). Пограничный клиент фрагментирован, но фрагменты устойчивы, а у психотика слишком хрупкая идентичность и недостаточное чувство принадлежности к социальному.

Такое слабое Эго есть результат неудачи родителей, которым не удалось организовать достаточно сильную связь себя  с младенцем, в связи с чем этот младенец испытал подобие психической смерти (Винникот) и навсегда сохранил непреодолимую дистанцию с объектами внешнего мира, способными дать ощущение безопасности и вывести из мира первобытного ужаса.

То есть предполагается, что когда-то в младенчестве и детстве мы с трудом собрались в нечто целое, а потом очень боимся разобраться (у всех есть страх сойти с ума), особенно те, у кого сборка была неудачной, «на соплях». Есть много теорий, что может произойти – потеря психосоматического единства, падение в неинтегрированное состояние и т.д.  Психотик – единственный из всех доподлинно знает, что можно разобраться и собраться обратно, поэтому психотики с большим опытом болезни и терапии, как это ни поразительно, психически довольно устойчивы к общим стрессам (война, эпидемии), возможно, более устойчивы, чем условная норма.

У психологов младенческий опыт всегда вызывает огромное количество фантазий и неочевидных проекций, однако иногда части этого опыта становятся известны в терапии (ранняя сепарация, проблемы с ГВ, болезнь или травма матери и т.д.).

Однако, корректность такой причинно-следственной связи вызывает много вопросов по причине того, что как правило психотику удается неплохо компенсироваться за счет шизоидных защит (избегание контакта)  и интеллектуализации и он может не знать ничего о психозах до возраста 17-21 года (созревание мозга и важный период социализации). И если вспомнить идею примата опыта над причинностью и развитием, строго говоря психотиком можно стать, а можно и не стать. Значит, есть триггер, отсылающий к младенческому опыту, регрессу Селф вследствие неблагоприятных факторов (диатез-стресс модель).

В последствиях для эмоциональной сферы сложности младенческого развития оставляют навсегда полярность ужас – ярость в центре психотического мира. Ужас и ярость – в диалектическом единстве хаоса дают возможность психотику спастись от нападения нереалистичных требований социального мира.

Ужас/ярость – биологический конструкт выживания, который социальный опыт оформляет так, чтобы мы не всего подряд боялись и не все подряд уничтожали.

Психотик хоть и испытал психическую смерть, но все же не умер. Его адаптация включала в себя отказ от использования в социальном поле большой доли энергии ярости, отказ от агрессии как жизненной силы, которая парадоксально ему доступна в изолированных мирах психозов, в которых обычно бывает много яростных разрушений и творческого неистовства. Достигается это с помощью регресса Я, его расщепления. Психотик не научился кусаться и оральная агрессия ему плохо доступна. Ему удалось  или вовсе ее подавить/изолировать или увести очень далеко от первоначального объекта (ретрофлексия).

Фридрих Саломон Перлз, более известный как Фриц Перлз, был немецким психиатром, психоаналитиком и психотерапевтом.

Фриц Перлз замечает: Самое главное, что деструктивная тенденция, которая должна получать свой естественный биологический выход в использовании зубов, остается неудовлетворенной. Здесь мы находим те же положительные и отрицательные функции, что и в случаях избегания. Функция разрушения, хотя и является сама по себе не инстинктом, а лишь мощнейшим инструментом на службе у инстинкта утоления голода, «сублимируется» — отворачивается от такого объекта как «твердая пища». Она проявляет себя в убийствах, развязывании войн, жестокости и других пагубных способах поведения, или, через посредством ретрофлексии, в самоистязании и даже саморазрушении. …. «При психозах слияние воображения и реальности зачастую приводит к тому, что пациент не только ожидает реального наказания, но и наказывается за поступки, совершенные им в воображении».

Психоз на время снимает психическое напряжение, разряжает накопленную агрессию и показывает психотику, что он может собраться обратно, а также что он может быть радикально другим, чем в обычной жизни. И необходимые разрушения  или изменения происходят в жизни психотика, но психотик их не желал и в этом смысл вина его  непредумышленна, а значит не так тяжела. Да и мир оказывается каждый раз крепким, а психотик слабым. И именно сочетание этих смыслов и выгод запускает психотические эпизоды как приспособительный механизм в случаях, когда другие средства исчерпываются.

Деконструкция этого приспособительного механизма и является главной задачей реабилитации и терапии.

Из понимания «первоначальной агонии» по выражению Винникота вытекает понимание динамики полярности ужас-ярость. Психотик не знает удачной формы для чувства злости и защиты своих границ. Он «взрывает» реальность целиком, уберегая тем самым мир. Но разрушает при этом себя.

Конечно же, на терапию к нам не младенцы приходят, а уже взрослые люди, которые мыслят специфическим образом.

Из советской школы патопсихологии мы знаем про особенности мышления психотиков и пациентов шизофренического спектра.

Блю́ма Ву́льфовна Зейга́рник, советский психолог, основательница советской патопсихологии.

В России все клинические психологи владеют методами ППИ и задача на мой взгляд сочетать мышление патопсихологов и гештальтистов, тем более, что Б.Ф. Зейгарник была ученицей Курта Левина и многое взяла из гештальт-психологии.

Курт Ца́дек Леви́н, немецкий и американский психолог, чьи идеи оказали большое влияние на американскую социальную психологию и многие другие школы и направления, в том числе на теорию культурного развития Льва Выготского и исследователей «круга Выготского»

Проблема отечественной патопсихологии в том, что она пошла по диагностическому пути, пытаясь занять свое «научное» место рядом с «ненаучной» психиатрией, то есть стала развиваться по пути постоянного расширения области дефекта.

Лев Семёнович Выго́тский, советский психолог. Основатель марксистской[a] исследовательской традиции изучения высших психологических функций и построения авангардной футуристической науки о «новом человеке», коммунистического будущего, и новой психологической теории сознания.

Исследователи выделяют такое количество нарушений мышления, что никакого мышления всех психотиков вместе взятых не хватит! А Выготский Л.С. просил ставить психологический диагноз с учетом резервов компенсаций и на это делать упор. Но на данный момент дисбаланс этих знаний огромный. О дефектах и сложностях мы знаем слишком много, а о ресурсах и удачных компенсациях непозволительно мало.

Что для нас, для терапевтов важно в понимании специфики контакта психотика?  Для нас важно нарушение социальной направленности и целенаправленности мышления. У психотика нет задачи быть понятым человеком напротив. Даниил Хломов уточняет, что у больных шизофренией «есть свобода мысли, рассуждений», они способны видеть скрытые латентные свойства предметов и ситуаций. И это, действительно, так – так вдохновенно мыслить и соединять все со всем, придумывать одну гениальную теорию за другой можно только в психотическом состоянии, в нормальном не позволит социальная направленность на других людей, общие знания, экспертность, страх показаться дураком и т.д. Такая свобода мысли может очаровывать, пугать  и расстраивать одновременно, потому что очень жаль, когда у свободы мысли нет привычного социального продукта/успеха/достижений. Мы привыкли мыслить результатами, а свобода мысли может быть свободна и от результата.

Свободное мышление шизофреника/психотика позволяет выделять неочевидные, латентные свойства предметов  и явлений и сообщать о них. Эти особенности не позволяют хорошо понимать психотика, хотя когда эти свойства перестают быть латентными все в раз становятся шизофрениками. Они много лет твердили, что всех облучают, за всеми следят и «советовали» шапочку из фольги. Это было смешно ровно до того момента как мир сошел с ума и за всеми стали следить на самом деле. Также и про Бога и инопланетян напомнят, про мистическое и потустороннее. Может оно и не зря в обществе победившего потребления, стремительно утратившим смыслы.

Как это свойство можно сочетать с кривой контакта и с его прерываниями?  В этом месте есть мост между гештальтом и патопсихологией. Необходимо очень долго оставаться в зоне пре-контакта, создавая безопасность и обнаруживая общие зоны вне психиатрического поля (диагноз, симптомы, лечение). Нужны дополнительные буферы в зоне пре-контакта. Одним из таких буферов служит ценностный диалог, который находит сохранные звенья  мышления и мотивационной направленности личности, здоровые или отжившие интроекты, которые активно переоцениваются из-за опыта болезни.

Ценностные ориентации, обнаруженные в ценностном диалоге, могут служить фундаментом для терапии и реабилитации.

Специалисты в сфере психиатрической помощи отмечают оскудение, изменение ценностных ориентаций, так называемую «переоценку ценностей» у людей, имеющих психотический опыт.

Людям, имеющим отдаленные представления о психиатрии, как и специалистам в сфере психиатрической помощи, такие пациенты могут представляться как люди либо с отсутствующей, либо с совершенно иной, чем у «нормальных» людей системой ценностных ориентаций. То есть восприниматься как некая группа опасных маргиналов. Такое представление порождает развернутые страхи у потребителей психиатрической помощи, препятствует ранним обращениям за социальной и медицинской поддержкой, а у самих пациентов не позволяет сформироваться адекватному отношению к необходимости лечения, внутренней картине болезни, способствующей лечению, адаптации и интеграции обратно в повседневную реальность вне психиатрического дискурса.

Широко распространенная проблема стигматизации и самостигматизации людей с психическими расстройствами может быть связана с неизученностью и эмпирической неизвестностью особенностей ценностной сферы таких пациентов. Пациенты с психотическим опытом нуждаются в понимании, отличаются ли их ценностные ориентации от ценностей современного общества, в котором они живут .

В свою очередь, и пациенты сообщают о постоянно присутствующем у них ощущении, что они «попали не в свое время», не понимают ценностей современного общества, считают их совершенно отличными от своих собственных и объясняют этим трудности адаптации и взаимодействия с окружающими.

Проведенные исследования показывают, что топ общеразделяемых ценностей у психотиков и группы условной нормы одинаковые – семья, здоровье, любовь. Однако их представления о ценностях современного общества оказываются более идеалистичными и не совпадают с группой условной нормы (психотики думают о других людях лучше, чем группа условной нормы и не знают правильной дозы осуждения и недовольства окружающими).

Искажения мышления, разноплановость, вычурность неопытные гештальтисты могут принимать за метафоры и символы, но мышление психотика далеко от задачи украсить речь и тем самым лучше выразить себя. В норме метафоры и символы несут задачу лучшего понимания, как и юмор, но не для психотика. Это тот пласт, который ему плохо доступен, он может терять волну общего понимания. Из осознания этих сложностей лучше становится понятна терапевтическая задача.

3. В чем сила гештальт подхода, а в чем его ограничения?

То, что мы умеем, очень важно:

Мы умеем признавать процессы и организацию клиента как достаточно хорошие и ему необходимые. То есть мы умеем понимать приспособительный механизм  как таковой, а не как болезнь. Мы способны изучить психотическое расстройство с этих позиций и таким образом не поддерживать стигму, которой и так достаточно. Также эта позиция открывает дорогу к критике самого клиента – он также может изучать «болезнь» как приспособительный механизм, а свое расщепленное селф (Я-безумный, Я-нормальный) как форму контакта с окружающей средой.  Важно, что его отличие от всех других типов клиентов будет лишь в одном из способов избегания контакта. Самом радикальном способе – психозе.  Эта позиция никак не спорит с биологической моделью, а с ней сотрудничает. Приспособительный механизм имеет мозговые корреляты и именно поэтому медикаментозное лечение помогает.

Ю́рий Федорович Поляко́в, советский и российский психолог, специалист в области патопсихологии, известный исследованиями шизофрении.

Принцип реальности позволяет увидеть психотическое устройство как вариант психического, а не как биологическую жертву, ошибку природы.  Есть у всех людей на земле своя агрессия и своя песня и у психотиков она тоже есть. Лучше всех об этом прозревал Поляков Ю.Ф., находивший биологический смысл в шизофрении (слабая опора на прошлый опыт позволяет познавать новое, а актуализация латентных свойств предметов может быть как вариантом новизны, так и сохранением забытых свойств предметов. Все новое – хорошо забытое старое, как известно. Возможно, поэтому психотики так любят базовые религиозные сюжеты и темы).

Мы способны легализовать удовольствие от психозов. Психотическое удовольствие пока не легализовано, потому что оно специфическое; часто таковым совсем не выглядит (много ужаса приходится переживать и всяческих болезненных последствий). Но удовольствие зависимых наркоманов тоже не очень привлекательно выглядит, однако все знают, что оно там точно есть.

Удовольствие в психозах есть, потому что энергия заперта в безумном селф, а мы всегда получаем удовольствие от повышения уровня энергии (ощущение полноты бытия), даже если за это сильно расплачиваться приходиться. Если терапевт может его заметить, понять и легализовать – рабочий контакт и альянс будет крепкий. Момент про удовольствие очень важный, он вызывает много сопротивления со стороны именно медицинского мышления, где мы имеем дело с жертвой болезни. Жертва по умолчанию никакого удовольствия получать не может, она только страдает.

Важное развитие этой идеи дает нам психоанализ, предполагая, что травматическое переживание связано с НЕудовольствием, которое не позволило в свое время случиться психической интеграции. И тогда навязчивое повторение травмы и психоза в том числе всегда будет включать надежду на удовольствие, удовлетворение и интеграцию опыта.  Частично это объясняет  повторение тем и сюжетов в психозах индивида. В терапевтической ситуации «удовольствие» возникает от понимания причин травмы и разделенности этого понимания с терапевтом. Поэтому для психотиков уровень смысла и полной легализации опыта  очень важен.

Мы умеем контактировать. Мы понимаем значение пре-контакта, контакта и фона в жизни клиента.  Собственно говоря, и пре-контакт и внимание к фону будет в фокусе всей терапии психотиков.

Если психоз и регресс Я это защита от невыполнимых задач, стоящих перед ослабленным Эго, то разгадка сложностей Эго всегда будет в фоне жизни клиента. Психоз разрушит фон, чтобы эту загадку было сложнее разгадать. В психозе фон будет разрушаться и будут создаваться псевдофигуры. Однако, фон существует независимо от того, помним мы о нем или нет. Иногда заинтересованный разговор с бухгалтером в психотическом состоянии о последнем балансе и НДС способен в моменте вернуть ориентацию и критику к состоянию.

Именно в пре-контакте образуются те самые связи между матерью и младенцем, которые потом будут крепнуть и создавать каркас отношений. Это и узнавание друг друга и разглядывание, и изучение и понимание ясности намерений и определение комфортной интенсивности контакта.

И вот здесь важно сказать об ограничениях метода. А точнее о некоторых хитростях. Для психотического клиента не подходит и может быть вредна позиция «радикального гештальта» и работа преимущественно  на границе контакта.  Франчессети замечает, что психопатолгию можно понимать как отсутствие на границе контакта. Болезнь заключается в отсутствии. Именно поэтому, к  границе контакта надо долго и аккуратно подходить, будучи максимально понятным человеком с ясными намерениями.

Активность терапевта  при этом очень важна и является терапевтическим действием. Через активную поддержку сеттинга на первых этапах терапии и в случаях регресса. Обострение в ходе терапии есть повторение ситуации, когда терапевт становится матерью, которой не удалось крепко «связаться» с младенцем в силу разных причин, а клиент будет пробовать опять установить контроль над этой ситуацией уже во взрослом виде.

4.  Поддержка творческого приспособления.

Далеко не все психотические клиенты имеют большие проблемы с адаптацией. Высокофункционирующих психотиков много и они в основном являются клиентами в частной практике и заинтересованы в качественной реабилитации и терапии. Эти клиенты способны фокусироваться на профессиональной деятельности и быть в ней счастливы. Важность трудовой реабилитации – то, на чем сходятся все специалисты в мире по этой теме. Поэтому акцент на профессии может быть очень важен в терапии, особенно в первые годы. Это важно учитывать гештальт-терапевтам, которые интроецировали идею личных отношений как главную цель терапии и маркер качества жизни клиентов.

Поддерживаем ли мы таким образом избегание привязанностей? Нет, мы поддерживаем привязанности и связи как таковые. Социализация перепродана экстравертами. Можно иметь массу привязанности к природе, животным, работе и соцсетям. И это нормально.

Высокофункционирующие психотики в ремиссии производят гораздо более устойчивое впечатление чем пограничные клиенты со слабым эго и реальность имеют вполне устойчивую.

Но все по-другому, когда они находятся в психотических периодах и состояниях. Сталкиваясь с нерешаемой проблемой, они устраняют саму реальность, в которой эта проблема возникает.  Психотик единственный умеет разрушать границы реальности, разрушает поле восприятия, на корню взрывает матрицу, разрушая принципы восприятия работы (фигура/фон). Двойная ориентировка  – представьте на минутку насколько это сложно. Дело это затратное для мозга, нейроны в своем стахановском подвиге горят и в итоге истощается мозг. Дефект, ранняя смерть – собственно задача реабилитации и терапии во-многом продлить жизнь пациентам.

Психоз часто пытается решить индивидуальную задачу развития и часто ее решает (пациенты об этом любят рассказывать, как после психоза они изменились, переоценка ценностей позитивная происходит).  Послеродовой психоз, например часто решает задачу сепарации и преодоления страха потери (без меня ребенок не умер). Но интеграции опыта сильно мешает стыд, а он очень сильный – одно из основных чувств в периоде после обострения. Стыдящиеся люди менее эффективны как известно. Мешает стигма.  То есть красть, убивать, придумывать дикие законы, мучить подчиненных – вариант нормы, а быть психом и потерять контроль над реальностью очень стыдно. Работа со стыдом в постпсихотическом периоде будет в фокусе. Вклад стыда в психологические факторы постпсихотической депрессии очень велик.

Таким образом, именно у гештальт-подхода есть все необходимые инструменты для терапевтической работы с психотическим клиентами. А это очень интересные клиенты, которые многому терапевта учат.

Больше материалов в авторском онлайн-курсе Елены Леонтьевой «Психологическая реабилитация в психиатрии».

Список литературы

1. Леонтьева, Е. М. Психологическая реабилитация в психиатрии / Е. М. Леонтьева. — Текст : электронный //  Авторский онлайн-курс Елены Леонтьевой : [сайт]. — URL: 1. https://elenaleontieva.gurucan.com/ (дата обращения: 12.12.2021).
2. Винникотт, Д. В. Страх распада / Д. В. Винникотт. — Текст : электронный // Psychoanalysis | Психоанализ : [сайт]. — URL: https://psychoanalysis.pro/215/vinnikott-d-v-strah-raspada (дата обращения: 12.12.2021).
3. Косилова, Е. Шизофрения, диктатура языка и критика капитализма. Как последователи Фрейда развивали его теорию / Е. Косилова. — Текст : электронный // НОЖ : [сайт]. — URL: https://knife.media/psycho-after-freud/ (дата обращения: 12.12.2021).
4. Леонтьева Е., Шварцбраун Е. Что такое психиатрическая реабилитация и почему она зависит от культуры? / Е. Леонтьева. — Текст : электронный // НОЖ : [сайт]. — URL: https://knife.media/psycho-rehab/ (дата обращения: 12.12.2021).
5. Леонтьева Е.М., Головина О.Е. Представления о ценностях современного общества на примере людей с психическими расстройствами (больные шизофренией) // Труды Томского государственного университета. Т. 278. Сер. психолого-педагогическая: Личность в контексте межкультурного взаимодействия: Материалы I Всероссийской молодежной̆ научной конференции. Томск, 2011. С. 12-15.
6. Портал психологических изданий PsyJournals.ru — https://psyjournals.ru/exp/2014/n4/72915_full.shtml [Использование методики «Классификация ценностей» как инструмента изучения ценностного мышления больных шизофренией - Экспериментальная психология - 2014. Том. 7, № 4]
7. Леонтьева Е.М., Корнеев А.А. Использование методики «Классификация ценностей» как инструмента изучения ценностного мышления больных шизофренией // Экспериментальная психология. 2014. Том 7. № 4. С. 100–109.
8. Леонтьева, Е. М. Значение первого опыта госпитализации в психиатрический стационар для последующей реабилитации / Е. М. Леонтьева. — Текст : электронный // Вестник Психологии : [сайт]. — URL: https://psychologyjournal.ru/public/znachenie-pervogo-opyta-gospitalizatsiy-v-psikhiatricheskiy-statsionar-dlya-posleduyushchey-reabilit/ (дата обращения: 12.12.2021).
9. Леонтьева, Е. М. Можно ли вылечить психическое расстройство и как понять, что ты уже здоров / Е. М. Леонтьева. — Текст : электронный // НОЖ : [сайт]. — URL: https://knife.media/club/cure-mental-disorder/ (дата обращения: 12.12.2021).
10. Леонтьева, Е. М. Особенности психологической работы с религиозными переживаниями психотического клиента / Е. М. Леонтьева. — Текст : электронный // Психологи на b17.ru : [сайт]. — URL: https://www.b17.ru/article/osobennosti_psihol_raboti_s_relig_perezh/ (дата обращения: 12.12.2021).
11. Леонтьева, Е. М. ЦЕННОСТНЫЕ ОРИЕНТАЦИИ БОЛЬНЫХ ШИЗОФРЕНИЕЙ: специальность 19.00.04 «Медицинская психология (психологические науки)»: автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата педагогических наук / Леонтьева Елена Михайловна; МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М.В.ЛОМОНОСОВА. — Москва, 2018. — 34 c. — Текст: непосредственный.
12. Ориентировка двойная. — Текст : электронный // Мир Психологии : [сайт]. — URL: http://www.persev.ru/orientirovka-dvoynaya (дата обращения: 12.12.2021).
13. Перлз, Ф. Эго, голод и агрессия / Ф. Перлз. —  МОСКВА  : «СМЫСЛ», 2000. — 358 c. — Текст : непосредственный.
14. Пестов, М. Психотический опыт / М. Пестов. — Текст : электронный // сигма : [сайт]. — URL: https://syg.ma/@maks-piestov/psikhotichieskii-opyt (дата обращения: 12.12.2021).
15. Петрова, Е.  РАБОТА ПСИХОТЕРАПЕВТА С ЛЮДЬМИ, У КОТОРЫХ ЕСТЬ ПСИХОТИЧЕСКИЙ ОПЫТ ВВЕДЕНИЕ / Е. Петрова. — Текст : электронный //  ЕЛЕНА ПЕТРОВА психолог : [сайт]. — URL: http://www.elenapetrova.ru/article/elena-petrova-c-2016-rabota-psihoterapevta-s-lyudmi-u-kotoryh-est-psihoticheskiy-opyt-0 (дата обращения: 12.12.2021).
16. ПРИНЦИПЫ ПОСТРОЕНИЯ ПАТОПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ   . — Текст : электронный // Факультет психологии Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова : [сайт]. — URL: http://www.psy.msu.ru/people/zeigarnik/02.html (дата обращения: 12.12.2021).
17. Психиатрическая реформа в Италии. — Текст : электронный // Википедия : [сайт]. — URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%81%D0%B8%D1%85%D0%B8%D0%B0%D1%82%D1%80%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D1%80%D0%B5%D1%84%D0%BE%D1%80%D0%BC%D0%B0_%D0%B2_%D0%98%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%B8 (дата обращения: 12.12.2021).
18. Тен, В. И. КОНЦЕПЦИЯ “ЕДИНОГО ПСИХОЗА” НЕЙМАНА-ГРИЗИНГЕРА:  АДАПТАЦИОННАЯ ПАРАДИГМА В ПСИХИАТРИИ / В. И. Тен. — Текст : непосредственный // Вестник КРСУ. . — 2008. — № Том 8. № 4. — С. 151-154.
19. Тиганов, А. С. Биологическая психиатрия. / А. С. Тиганов. — Текст : электронный // ОФИЦИАЛЬНЫЙ САЙТ ФГБНУ НЦПЗ : [сайт]. — URL: http://www.psychiatry.ru/lib/2/book/28/chapter/32 (дата обращения: 12.12.2021).
20. Хломов, Д. Н. Гештальттерапия / Д. Н. Хломов. — Текст : электронный // РИЖСКИЙ ГЕШТАЛЬТ ИНСТИТУТ : [сайт]. — URL: http://gestalt.lv/wp-content/uploads/2015/11/Gestaltterapia_Hlomov.pdf (дата обращения: 12.12.2021).