Многие поступки совершаются ради жён и детей. А стоит ли жить вместе только ради чувства долга, как в этой истории восьмидесятых?
...Саша любила свою маму.
А ещё любила есть молочную вермишель по утрам. Вставала, и первым делом вдыхала запах тёплого молока с примесью муки.
Это блюдо у мамы никогда не пригорало. Было сладким, со сливочным маслом... Вкусное до невозможности!
Мама иногда пыталась готовить Саше что-то другое. Пшённую кашу с тыквой, омлет...
Но, пятилетка просила свою любимую вермишельку, она ей не надоедала.
Любимым делом Саши было растягивать удовольствие: есть вермишель и любоваться на свой новый трёхколёсный велосипед в прихожей.
Красный, с дерматиновым продолговатым сиденьем, красивый!
Когда мама выносила его во двор во время прогулки, немедленно собиралась очередь желающих прокатиться. Саша сама решала, кому разрешить кататься, кому нет.
Папа Саши с семьёй не жил.
Когда-то он уехал в поля, геологом, и не возвращался. Мама так и говорила своей подруге, тёте Лиде:
– Так и пробегает. Первый раз заявился, когда Саше было два месяца. Пытался остаться. Второй раз – в годик. Она его не помнит.
– А теперь что?
– Едет. Телеграмма пришла. «Встречайте двенадцатого. Еду насовсем, ради дочери».
– А ему интересно, вообще, его у вас ждут? – спросила тётя Лида.
– Он, всё-таки, Сашке родной отец... – возразила Алла.
– Ну да. Это настолько всем очевидно, что его появление практически невероятно. Что-то не получилась там? С этой… Как её…
– Перестань, Лид. Я звёзд с неба не ловлю. Как приедет, так намерения и выясню.
… И вот, зашёл в дом чужой дядька.
Большой, с твёрдыми и холодными руками. Саша в этот момент ела свою вермишель.
– Ну, здравствуй, что ли, доча. – Он подошёл к Саше, бесцеремонно вытащил её из детского столика и поднял на руки.
Саша стала вырываться и ножкой опрокинула тарелку. Всё попало на штанину отца, он испытал раздражение.
Саша заплакала.
– Не трогай её, ей нужно время, привыкнуть, – тихо сказала мама.
Он промолчал. А сам подумал:
«Разбаловала девчонку. Ну, ничего, я из неё человека сделаю».
Отца своего Саша полюбить не могла, он ей не давал такой возможности.
У них сразу не задалось.
Он мог начать молча её куда-то собирать, когда она в куклы играла. Саша плакала.
Почему мама так не делает? Она сначала объясняет, куда они идут, зачем, кто там будет. А папа обращался с девочкой, как с неодушевлённым предметом.
Больше всего Саша ненавидела оставаться с ним дома. Хорошо, когда этот дядя-папа просто смотрел телевизор, а Саша была сама по себе.
А иногда его тянуло на разговоры.
Он начинал подозрительно смотреть на Сашу и выспрашивать, как они жили без него.
Саша этих бесед не любила.
Что можно говорить? Что жили они хорошо и она скучает по тем временам? Обидится. Всё швырять будет.
Сказать, что жили плохо? Подумает грешным делом, что сейчас стало хорошо...
А Саша не любила, как они живут сейчас. Раньше мама была радостная, они с Сашей веселились и хохотали. Дурачились. А теперь этого нет. С приходом постороннего для Саши дяденьки, в их доме что-то умерло.
Девочка слышала мамин разговор с тётей Лидой.
– Ну как, притираетесь?
– Всё сложно. Сашка его не воспринимает.
– Да воспримет! Не привыкла просто.
– Да как? Если он с детьми не умеет обращаться, к ним подход нужен. Он как дитя малое. Обнял Сашку и поцеловал. Царапнул щетиной, она закричала: «Не надо, пусти!», он обиделся... На ребёнка пятилетнего обиделся, понимаешь? Я с ними с ума сойду, Лид…
– Ну, подсказала бы ты ему, раз чутья нет. Я не знаю… Пусть куклу ей подарит...
– Господи, причём тут кукла? Я к нему охладела! Он чувствует это, и переносит отношение на ребёнка! А Сашка видит, что жизнь наша изменилась. И связывает это с его приездом. Говорит мне открыто: «Мамочка, а когда этот уедет?»
– Что, совсем не ко двору он вам? – спрашивала тётя Лида.
– Совсем. Надо же ему было явиться в тот момент, когда…– и дальше мама перешла на шёпот.
Саша ничего не могла разобрать.
Тётя Лида лишь спросила, понизив голос:
– Так это ОН Сашке велосипед принёс?
– Ну да!
– Он в такси работает?
– Тише ты!
И тут Саша вспомнила, как их с мамой подвозил таксист.
Он улыбался, мама смеялась.
И Саша смеялась, просто так, потому что все были весёлые. Он и денег не взял, привёз к подъезду. Саша вышла, а мама ещё с ним говорила.
… Вечером папа с Сашей первые пришли домой, мама припозднилась. Он был раздражён.
Дома не было ужина, но Саша не переживала по этому поводу.
Она поела в детском саду, откуда папа её забрал.
Её гораздо больше тяготила необходимость находиться с ним.
Каждый раз девочка ощущала леденящий ужас. Словно с преступником в одной камере находилась...
Вероятно, это было из-за того, что папа даже не пытался сделать приветливое лицо.
Молча приводил её, потому что надо было выполнить задание по доставке ребёнка. Душу в это действие он не вкладывал.Так, за ещё одну обязанность принимал.
Дочь старалась не мельтешить и ждала маму. Молча ждала, несмотря на то, что ей хотелось ныть и спрашивать: «Где мааама? Когда она придёт?»
Но с ним так нельзя.
Козырёк подъезда хорошо проглядывался из комнаты Саши.
Она любила наблюдать из окна.
По козырьку всегда важно разгуливали голуби. А летом дети иногда забрасывали на него мяч или воланчик от бадминтона, и кричали Саше, чтобы подсказала, с какой стороны он лежит.
Тормознуло такси, из него вышла мама. Таксист высунулся из окна, свесив локоть, и увидел Сашу. Радушно помахал ей и улыбнулся.
Саша тоже улыбнулась. Она сразу вспомнила про свой велосипед, который подарил ей этот человек.
В прихожей послышалось падение, звяканье и ругань. Папа наткнулся на велосипед и ободрал ногу.
Пнул его от злости.
– Кому ты там машешь? – раздражённо спросил он.
– Мама идёт, – уклончиво ответила Саша.
Ничего она ему не скажет!
Открылась дверь, Алла зашла.
Папа недобро стоял и смотрел на неё, как на чужую. Мама молча разулась и спросила:
– Ужинали?
– Чем? – ответил папа вопросом на вопрос.
– Не сготовил ничего?
– Ты где была? – спросил папа.
– На работе задержалась.
– А. Ну да, ну да.
– Гриш, не ладится у нас с тобой. Думала, смогу. А я не могу. И дело даже не в том, что…
– Тсс. У нас дочь. Мы должны ради неё! – сказал папа.
– Раньше были не должны, а теперь должны?
– Я осознал.
– Да, но семьи у нас по-прежнему нет. И не было. У нас с Сашей, да, была семья, но ты своим приездом и её разрушил. Уезжай, Гриш, а? Зачем ты приехал?
– У тебя кто-то есть, Алла?
– Я не хотела говорить об этом. Не уверена, что ты имеешь моральное право меня спрашивать... после той.
– Но, у нас дочь.
– Ты её совсем не знаешь. И знать не хочешь.
– Господи, ей только пять. Она ребёнок! Что важного я могу о ней не знать? Что, кроме своей вермишели молочной она другой еды не признаёт? Что все кастрюли и ковши в доме заняты этой вашей вермишелью, а ужинать нечем?
Саша начала тихо подвывать от обиды.
– Гриш, уезжай, а? Ну, правда. Ты же не любишь никого. Меня не любишь, Сашку. Давай, больше не будем играть в семью? Наверное, тебе и вправду лучше быть геологом в полях. Не создан ты для семьи.
– Но я хотел попытаться. Хотел, как все…
– Не вышло, Гриш. Ну, смирись, не вышло. Нам налаживать нечего.
Через некоторое время Григорий съехал в неизвестном направлении.
Алла ещё несколько раз встретилась с таксистом, и поняла, что он женат. В паспорт случайно заглянула, а там пресловутый штамп.
Она подозревала, что так будет, просто, подтвердилось.
Так и зажили они с Сашей вдвоём.
Возможно, у Аллы и были сожаления по поводу того, что сначала было густо, а теперь пусто.
Но, у Саши точно не было, потому что она восприняла возврат семьи в исходное положение, как освобождение от ненужного.
С мамой жилось гораздо лучше.
Алла так и сказала тёте Лиде:
– Всё, Лид. Видит Бог, я пыталась, но не вышло. С таксистом точно у нас ничего не получилось бы. Женат. А Гришка... Бездушный он, как его полевые камни.
– А с таксистом почему нет? Может, он на грани развода?
– А что таксист? Кольцо то снимет, то наденет. Вот и весь таксист. Мы уж лучше с Сашкой вдвоём будем куковать. Не нужен нам никто. Ребёнку только психику портят.
– Ты так категорична. С чего?
– Как Гришка уехал, она отказалась от своей вермишели. Перестала её есть. Совсем.
– Да ну! Она же её обожала!
– Всё. В её детском сознании как-то наслоилось «папа-вермишель-слёзы», и как отрезало.
– Первый раз такое слышу. А если найдётся такой мужчина, который к Сашке подход найдёт и улучшит вашу семью?
– Милости просим.
– А про Григория что-то известно? – спросила тётя Лида.
– Ну как же, да. Он вернулся к той.
– К предыдущей?
– Да. С которой три года прожил. И вроде бы, пока живут.
– Не обидно тебе? – спросила тётя Лида. – У вас всё-таки дочь…
– Лид, ты это сейчас серьёзно? Жить вместе ради дочери? Ты из тех, что ли, кто будет ставить на первый план какие-то псевдо-понятия, потому что это прилично выглядит со стороны? А моральный климат в семье не в счёт? Знаешь, если честно, сейчас наша с Сашкой семья – более полная, чем была с ним. Это непросто осознать. Но, если бы половина семей не цеплялась за бесполезных жён и мужей, дети из этих семей были бы гораздо счастливее, и не несли бы эту деформированную модель в свои семьи. Вот, что я думаю!
И тёте Лиде было на это нечего возразить.
Прошло время и Алла познакомилась с хорошим мужчиной, Константином.
У него получилось, как в том анекдоте, в котором приехал муж из командировки, а у жены в постели гость... Он пережил развод, делёжку имущества и смертельно устал к тому моменту, когда познакомился с Аллой. Он отчаянно нуждался в реабилитации, и Алла сумела его отогреть.
Саше было десять.
Она одобрила мамин выбор после единственной фразы, сказанной даже не Саше.
«Аллочка, если сваришь молочной вермишели со сливочным маслом, я просто умру от восторга! В детстве за неё мог душу продать...
Сваришь?»
Вот так, после перерыва, Саша и Константин, молча, объединённые вкусовым удовольствием, зачерпывали любимое блюдо...
– Аллочка, добавки.
– И мне, мам!
Это было счастье.
Друзья, если Вам понравился рассказ, ставьте лайки, пишите отзывы и подписывайтесь на канал.
У нас тут душевно.
С теплом, Ольга.
Интересный рассказ здесь.
