Иван был болезненно бледен. Худощавое тело, опущенные плечи, волнистые волосы, тусклый взгляд, тонкие пальцы, серый костюм. Самые яркие признаки жизни в этом облике подавала, пожалуй, изящно поблескивающая оправа очков. В остальном образ Ивана был почти призрачным, бесцветным. Ожидая предложенный мною кофе, Иван молча сидел в кресле. Я поймала себя на странном ощущении — как будто все пространство моего небольшого кабинета заполнялось какими-то вязкими, тяжелыми чувствами.
Я уже знала, что Ивану недавно исполнился 41 год. Он женат, имеет двоих сыновей. Его главной проблемой стала регулярная изнурительная головная боль. Кроме того, мой новый клиент рассказал мне о практически полном отсутствии физических сил и нарастающем страхе смерти.
Сильные головные боли у Ивана проявились в последние два года. Острая боль локализовывалась обычно в правой стороне головы, распространялась на глаза, иногда отдавала в шею, а иногда куда-то в спину, под правую лопатку. Боль пульсировала, резко усиливалась при ярком свете и при каждом громком звуке. Глаза при этом пекло, словно бы выедало насыпанным песком. Время от времени боль сопровождалась тошнотой, головокружением. Иногда она длилась несколько часов, иногда продолжалась два-три дня.
Боль мучила Ивана, изнуряла, отнимала силы, мешала работать, а уж о том, что такое полноценный сон, он просто забыл. Выпив обезболивающего, он мог заснуть, но часа в три ночи просыпался от нового приступа боли. Состояние моего нового клиента было крайне угнетенным. И, как я вскоре поняла, его мучил не только страх смерти, но и страх самой по себе боли: по окончании очередного приступа он фактически сразу начинал бояться прихода следующего. Он жил в постоянном напряжении.
Последние два года Иван консультировался у разных специалистов, обследовался в известных медицинских центрах. Он рассказал мне, что две самых страшных версии — опухоль мозга и спинномозговая грыжа — не подтвердились.
Диагноз одних врачей был мигрень, вегетососудистая дистония. Кто-то склонялся к тому, что причина болей — это остеохондроз шейного и грудного позвонков. Но у кого из нас после 35 лет нет остеохондроза? В качестве лечения назначались противовоспалительные обезболивающие таблетки и мази, витамины группы «В», миорелаксанты. Врачи рекомендовали делать зарядку, плавать, придерживаться диеты и избавиться от стрессов.
Один из врачей обратил внимание на то, что в шейном отделе у Ивана извиты и склерозированы сосуды. По словам доктора, впоследствии это может стать причиной инсульта.
— Вы знаете, мой отец перенес инсульт... В общем все это меня очень напрягает. Если честно, я просто боюсь умереть, а еще больше боюсь, например, остаться парализованным. У меня сложилось впечатление, что современная медицина просто не способна справиться с моей проблемой.
— Иван, а что вы ожидаете от меня? — спросила я.
— Дело в том, что некоторое время назад я обследовался в Швейцарии. Никаких очевидных причин боли опять не нашли. Но один из достаточно известных невропатологов посоветовал обратиться к психотерапевту. Сказал, что лучше, если консультирование пройдет на родном языке. Он предположил, что природа моей боли может быть связана с... — Иван замялся, — с психикой. Не помню точно. В общем, по возвращении в Россию я обратился к штатному психотерапевту клиники, обслуживающей наших сотрудников... — Иван вздохнул. — Но я достаточно быстро понял, что все это лишено смысла.
— Почему?
— Потому что мне предлагали пить антидепрессанты. Но я не хочу больше никаких таблеток. Мне хватает моих обезболивающих. — Иван с чувством приложил ребро ладони к горлу.
— Я как мог исследовал этот вопрос. Кое-что почитал, порылся в Интернете и пришел к выводу, что мне надо найти психотерапевта, который может помочь мне без таблеток. Если такое, конечно, возможно. — Иван развел руками и тут же добавил:
— Впрочем, я должен сразу оговорить, что отношусь к гипотезе швейцарского невропатолога достаточно скептически. Просто решил идти в исследованиях до конца.
— Иван, чем вы занимаетесь? Работаете?
— Да. — Он усмехнулся и добавил иронически:
— Едва.
Из дальнейшего разговора я узнала, что Иван руководит отдельным направлением в транснациональной корпорации — готовит к продаже добывающие предприятия, приобретаемые компанией по всему миру.
— То есть ваша работа связана с разъездами?
— Да, увы. Иногда я на недели застреваю в других странах. То в Южной Африке, то в Индии. Я вынужден постоянно привыкать к чужому климату, к разным часовым поясам. Как видите, моя жизнь довольно динамичная, но я научился приспосабливаться к новым условиям. В этом даже есть свои плюсы. Вот только не хватает покоя, я скучаю по дому... Последнее время уезжать становится все тяжелее. За день-два до отъезда меня душит невыносимая тоска, начинает тошнить от сбора чемодана, от одной мысли об аэропортах и гостиницах. — Он тяжело вздохнул.
Позже мне удалось выяснить, что до работы в корпорации Иван имел собственный прибыльный бизнес. Но продал его, потому что устал от постоянной ответственности и риска.
— Иван, а почему вы вообще стали заниматься бизнесом?
— Ну, это были девяностые, я хотел зарабатывать для семьи на достойную жизнь. Других возможностей в те времена я не видел.
— А работа топ-менеджера в корпорации? Вам нравится то, чем вы занимаетесь?
— Нет. Максимум года полтора присутствовал какой-то интеллектуальный интерес. Работа была сложная, требовала недюжинных умственных усилий. Интересно было пробовать себя в этом, интересно было узнать — смогу я или не смогу. А потом все... Рутина и тоска...
Использован фрагмент книги врача-психотерапевта, к. м. н. Ольги Лукиной «Бизнес и/или свобода».
