Город Энск
Шестой день стояла аномально высокая температура. Вместо привычных 22-26 градусов за окном было 29-34 и никакого намека даже на слабый ветерок. Ночная температура, вопреки законам природы, снижалась лишь на 1-2 градуса. Жара и бессонные ночи выматывали людей, делали их злыми и раздражительными.
У подъезда, на скамейке, сидели три женщины преклонного возраста. Чуть в стороне от них, в тени молодой березы, в инвалидной коляске дремала девчушка семи-восьми лет от роду.
- Словно затишье перед бурей, - нарушила тишину одна из старушек.
- Не говори, хоть бы ветерок подул, - вторила ей другая.
- А по мне, так лучше бы дождь пошел, - поделилась третья.
- Маша, помнишь, - ударилась в воспоминания вторая, - мы еще девками были, один год два месяца дождя не было. Думали, погорит все, а потом как зарядили дожди и все потонуло. Голодный год был, помню.
- Было дело, - ответила ей первая бабушка, - только в тот год и дождей не было и жары не было. Вспомни, вы в тот год все лето кофты не снимали.
- Это про какой год вы говорите-то? – вмешалась третья.
- Да когда ты, Клава, в больницу попала в августе с воспалением легких, напомнила первая.
- Так я ж тогда совсем ребенком была, - обиделась Клава.
- Все правильно, - пояснила первая, - мы-то с Наташей на восемь лет старше тебя. Нам в ту пору по шестнадцать- семнадцать было, а тебе лет восемь- девять. Я-то помню, как мать говорила: « Это что ж за год-то такой? Август месяц на дворе, а у Трубиных Клавка в больницу загремела с воспалением легких».
- Это какой год-то был? – попыталась посчитать баба Наташа.
- Какая разница? – перебила ее бабушка Маша, - Давно это было.
Еще какое-то время старушки сидели молча. Девочка в инвалидном кресле зашевели-лась, тихо прошептала:
- Бабуль, я пить хочу.
Бабушка Клава вскочила и, как молодая, подбежала к ней.
- Ксюта, может, домой пойдем?
- Нет. Здесь жарко, а дома еще и душно, - возразила девочка.
- Ты посиди тут, я сейчас водички принесу.
Девочка согласно кивнула головой и прикрыла глаза. Через минуту она вздрогнула и, открыв глаза, четко произнесла:
- Не долго осталось нам радоваться теплу. Через два дня такое начнется, что живые будут завидовать мертвым, а потом придет зима. Будем думать не как спастись от жары, а о том, что можно сжечь, чтобы не замерзнуть насмерть.
- О чем ты, деточка?
Насторожилась бабушка Маша. Девочка горько улыбнулась в ответ.
- Вам этого не понять. Все думают, что я после травмы дурочкой стала, а я знаю порой, кого что ждет. Я на минутку отключаюсь, а потом знаю, что будет, но мне не верят. Столько людей могли бы спасти.
Девочка обмякла в кресле, словно разговор отнял у нее все силы и, закрыв глаза, про-шептала:
- Я посплю. Бабуля придет, скажите, чтобы не будила. Мне нужно сил набираться.
Пришедшая бабушка Клава увидела удивленных подруг и спящую внучку.
- Она и вам талдычила про холод, надвигающийся на нас? Вы не обращайте внимания. Она и так-то как заболела, заговариваться стала, а в последние два дня и вовсе околесицу несет. Все про какие-то наводнения, землетрясения да космос рассказывает.
- Альбине Петровне-то она правду сказала, - вступилась за девочку старушка по имени Наташа.
- Это когда? – удивилась Клава.
- Да с месяц назад, - поведала Наташа, - как только Ксюту выписали из больницы. У вас тогда еще коляски не было, а ты в больнице, с давлением, лежала. Васька ваш попросил присмотреть за Ксютой и посадил ее на лавочку. Я тут сидела с Верой из тридцать шестой квартиры, она как раз гостила у Насти. Сидим мы, а тут Альбина Петровна идет. Ксюта ей и говорит: «Альбина Петровна, вы сегодня Егорку не водите к парикмахеру». Та, удивленно так, посмотрела н6а Ксюту и говорит: « А я и не собираюсь его никуда вести». Потом она рассказывала, что дочка попросила отвести Егорку к парикмахеру, оброс, дескать. Они с Егоркой уже заходить собрались, когда Альбина Петровна вспомнила о словах Ксюты. Как-то нехорошо ей стало и, вместо парикмахерской, зашли они в кафе, что на другой стороне улицы. Егорка съел мороженое и попросил сок с пирожным заказать. Посидели они с пол часа, а только собрались выходить, как услышали вой пожарной сирены и увидели, что дым валит из парикмахерской. Сказали, что жертв не было только потому, что в мужском зале никого не было. Из-за отсутствия клиентов один мастер сидел в женском зале, а другой ушел в магазин, купить что-нибудь к чаю. В коридоре между мужским и женским залом и загорелось, а в мужском зале окон-то нет. Альбина Петровна купила потом Ксюте шоколадку, но она отказалась ее взять.
- Это просто совпадение, - отмахнулась Клава.
- Не скажи, - вступилась за подругу и девочку Маша, - Степану-то Борисову Ксюта при тебе сказала про аварию.
- Про какую аварию? - удивилась Наташа.
- С неделю назад мы тут сидели, и Степан вышел, а Ксюта ему и говорит: « Дядя Степа, вы сегодня по Лермонтова не едьте, а то в аварию попадете. Езжайте по Батарейной». Степан ее послушал, а потом узнал, что там была большая авария, как раз в то время, когда он ехал на работу.
- Да мало ли аварий в городе происходит? – снова отмахнулась Клава.
Словно в ответ на ее слова возле них остановился автомобиль и из него спешно выпрыгнул молодой человек с криком:
- Ксюта, ты гений! Я послушал тебя и закупил целый вагон минералки вместо фруктов. Это принесло куда больше прибыли. И откуда ты могла знать о жаре?
Ксюта с трудом разлепила глаза.
- Это ты, Макар?
- Ксюточка, что ты хочешь в подарок за помощь?
- Чтобы ты послушал меня еще раз.
- С удовольствием, Ксюточка. Что бы ты ни сказала, я, обязательно, так и сделаю.
Девочка, печально улыбнулась.
- Не зарекайся. То, что я хочу тебе сказать, может показаться бредом сумасшедшего.
- Пусть это будет бред, но я сделаю, как ты скажешь, - настаивал мужчина.
Девочка улыбнулась еще раз и сказала:
- Я тебя предупредила.
- Говори, - нетерпеливо торопил ее Макар.
- Сегодня, сейчас, распродавай все по закупочным ценам. Не позднее обеда завтрашнего дня забирай семью и уезжай. Твой отец, кажется, в Магадане живет? Туда и поезжайте. Там переждете и останетесь в живых. Не послушаешься меня – потеряешь жену и дочь.
- Но как же магазин.., - растерялся Макар, подбирая слова, но Ксюта его перебила:
- Если не уедете, то послезавтра ты поймешь, что магазин пустое место по сравнению с жизнью жены и дочери и с тем, что здесь будет твориться.
Макар, молча, разглядывал носки своих ботинок. Так прошло около десяти минут. Бабушки, пораженные услышанным, молча ждали продолжения разговора. Наконец, Макар заговорил:
- А ты?
- Мои папа с мамой и бабушка не верят мне, - девочка сделала длинную паузу и продолжила – а хоть бы и верили, у нас нет таких денег.
- Но… - Начал Макар и замолчал.
- Я выживу, - ответила на вертевшийся у него на языке вопрос Ксюта, - о других говорить не стану.
Макар нервно облизал губы и сказал:
- Быть может я и безумец, но я последую твоему совету. Ксюта, ты не против… - парень замолчал и посмотрел на бабу Клаву.
- Нет. Во-первых не разрешат, а во-вторых я нужна здесь. Послезавтра они поймут, что я нормальная и говорю правду.
Макар согласно кивнул головой и обратился к старушкам:
- Бабульки, через час приглашаю вас, ваших родных и знакомых на распродажу. Все цены будут снижены на сорок процентов.
- Макар, ты… - попыталась образумить его бабушка Клава, но мужчина, довольно резко, оборвал ее:
- Я, в отличие от вас, верю словам Ксюты.
Он завел машину и был таков.
Бабушка, со злостью, замахнулась на девочку:
- У, бесовское отродье. Совсем спятила? Что теперь будет с нами?
В глазах девочки появились слезы.
- Вы умрете послезавтра. Выжить может только внук бабы Наташи, если она уговорит тетю Лену, завтра же, отправить Андрея к отцу в Воркуту.
Она помолчала, прикрыв глаза, и добавила:
- Правда до Воркуты он не доедет, самолет в это время будет делать посадку в Иркутске, но он останется в живых.
Во взгляде и голосе девочки было что-то такое, что баба Наташа подскочила и со словами:
- Пойду, деньги с книжки сниму, а вечером уговорю Ленку отпустить Андрейку, - заспешила домой.
Старушка по имени Маша, с надеждой, посмотрела на Ксюту, но та лишь отрицательно покачала головой и произнесла:
- Ни одного шанса. Ни у кого.
Бабушка смахнула слезинку со щеки и поднялась.
- Съезжу на кладбище, скажу деду, что скоро мы снова будем все вместе.
Глухая деревня.
В маленькой деревушке, где жили одни старики да приехавшие на лето внуки третий день шел дождь. В маленьком, покосившемся, домике возле лениво потрескивающей печки, сидела старенькая, сморщенная как урюк, сухонькая женщина. Послышался лай соседской собаки и, практически сразу, хлопнула калитка. Еще через пол минуты в окошко постучали и женским голосом спросили:
- Маруся, ты дома?
- Нет. На посиделки ушла, - ворчливо ответила старушка.
- Можно к тебе? – спросили за окном.
- Заходи, раз уж пришла, - все так же неприветливо ответила хозяйка.
Входная дверь открылась и впустила молодящуюся, промокшую до нитки старушку. Бабушка сняла промокшие коричневые туфли на невысоком каблучке и плащ такого же цвета. Покрутила головой, в поисках места для мокрого плаща. Хозяйка подсказала:
- Вешай на веревку возле печки, хоть немного просохнет. Чай будешь?
- Наверно, придется попить, чтобы не простыть, - ответила гостья.
- И чего тебе дома не сидится? – продолжала ворчать хозяйка, наливая чай на травах.
- Беспокойство какое-то непонятное второй день покоя не дает. Вроде все нормально, а места себе не нахожу. Внуков спать уложила, дай, думаю, схожу до Маруси. Погадай мне, может, что проясниться. – Попросила гостья.
Хозяйка покачала головой.
- Не ты первая пришла ко мне, не ты последняя, да только отгадала я свое.
- Что так? – Удивилась гостья.
- Вчерась, - поведала хозяйка, - приходили бабы из Глоткина. Целая делегация. Пять человек. У них скот из загонов рвется, собаки воют и с цепи рвутся, а какие вольно бегали и вовсе куда-то пропали. Вот бабы и пришли спросить, что у них происходит и к чему это. Я три раза карты раскидывала и все выходят какие-то беды, несчастья, да погибель. Так бабы ни с чем и ушли, а ночью приснился мне Филарет. Ты-то его, наверно, не помнишь.
- Это тот, что в Луговом колдуном был, а в тридцать восьмом его расстреляли? - Вставила гостья.
- Да, да, да. Я думала ты не помнишь его. Ты же тридцать второго года? Или тридцать третьего? – Уточнила хозяйка.
Гостья же сделала вид, что не слышала вопроса о годе рождения и сказала:
- Мне бабушка рассказывала.
- А-а. Тогда понятно. Так вот, приснился мне Филарет. Смеется так, что кровь в жилах стынет и говорит: « Маруся, забудь про карты. Скоро такое начнется, что тридцать восьмой год покажется раем. Я-то за всем этим со стороны смотреть буду, а тебе придется пережить. Вместо того, чтобы тратить время на гадания запасись дровами».
Я говорю:
- У меня полный дровяник.
А он смеется и говорит:
- Дровяник, это хорошо, да только пока ты до него доберешься, околеешь. Ты дома сделай запас на два-три дня. Курей домой забери. Сделай запас еды и питья на несколько дней.
- Вот, оказывается, чего у тебя куры дома. Я думала, стайку залило. А дров припасла? – поинтересовалась гостья,
Хозяйка, молча, отодвинула шторку, закрывающую дверь в единственную, но просторную комнату. Вся комната, за исключением узкого прохода к старенькому дивану, была заложена дровами. Гостья вскочила и попятилась к входной двери.
- Всегда знала, что ты с приветом, но чтобы до такой степени?!?
Она, наспех обулась и, забыв о плаще, выскочила на улицу.
Хозяйка печально посмотрела ей вслед.
- Тебе легко говорить: ты через пару дней уйдешь из этой жизни, а мне еще четыре года мучиться.
Где-то на севере.
Далекий северный поселок, где лето бывает только по календарю, а земля не успевает оттаивать, мирно спал. Бодрствовали лишь те, кому волей судьбы выпало в эту ночь работать. Одним из таких «счастливчиков» был Глеб – молодой врач, дежуривший в «скорой помощи». Вызовов не было, и Глеб вышел на улицу подышать свежим воздухом и покурить.
Теплая, для этой климатической зоны, ночь поражала своим безмолвием. Создавалось такое впечатление, что в поселке спит все живое и ветер, чтобы не нарушать покой и сон, покинул эту местность. Тишина, в первые минуты радовавшая, начинала угнетать. В какой-то момент Глебу показалось, что он оглох и, чтобы проверить это, молодой человек тихо пропел:
- Ночь темна и кругом тишина…
Словно опровергая эти слова, вдали кто-то крикнул:
- Кому не спится в ночь глухую?
Вместо, очевидно, ожидаемого эха в разных концах поселка раздался недовольный лай разбуженных собак.
- Такую ночь испортили.
Посетовал Глеб и направился в темноту, проведать больничного пса Альфонса, который не присоединился к общему многоголосью. Альфонс мирно спал, свернувшись калачиком, рядом со своей будкой. Заслышав шаги приближающегося Глеба, пес недовольно пошевелил ушами и покрепче прижал голову к лапам.
- Спишь, старый хрыч? – Тихо спросил Глеб.
Пес приоткрыл левый глаз, молча показал Глебу передние зубы и благополучно уснул. Глеб, расстроенный тем, что даже пес в такую ночь спит и не хочет с ним пообщаться, развернулся и собрался идти в диспетчерскую, но взгляд его, случайно, зацепился за что-то светящееся на небе. Над гинекологическим отделением трехэтажной поселковой больницы в небе сияла точка размером с крупную горошину, а сверху над ней тянулся белый шлейф около трех сантиметров длиной. Первое, что пришло в голову Глеба: «метеорит падает», но, присмотревшись, он понял, что точка стоит неподвижно. Его познаний в области астрономии хватило на то, чтобы подумать: « Значит комета».
Глеб вошел в диспетчерскую и прошел в комнату отдыха. На диване спала медсестра Люба, в кресле у телевизора дремал пожилой шофер Федор Николаевич. Заслышав шаги Глеба, Федор Николаевич открыл глаза и сел поудобнее.
- Что интересного показывают?
Поинтересовался Глеб.
- Так, лобуда всякая, - отмахнулся Федор Николаевич.
- Что за комета мимо нас пролетает?
Продолжал задавать вопросы Глеб.
- Какая комета? О чем ты?
Недоумевал шофер.
- Да я сейчас на улице был. Смотрю, комета летит, а я ничего такого не слыхал, вот и спросил. Думал вы знаете, - пояснил Глеб.
Федор Николаевич удивленно посмотрел на него.
- Парень, ты, случаем, к спирту не приложился? Какая комета? Я регулярно новости смотрю, ни о какой комете никто ничего не говорил.
- Может и не комета, - отмахнулся Глеб, - может метеорит какой или еще что, но в небе какая-то хрень хвостатая. Не верите – пойдем, покажу.
Шофер недовольно закряхтел, но поднялся.
- Уговорил. Пойдем, посмотрим. Так и тебе и мне спокойнее будет.
Они вышли на улицу и Глеб повел своего спутника на то место, откуда наблюдал небесное тело.
К его удивлению ядро увеличилось, как минимум, на 20%, а хвост вырос на пол санти-метра.
Федор Николаевич почесал затылок.
- Странно. Я ничего такого не слышал.
- Еще более странно то, что, могу поклясться, когда я увидел это впервые, оно было меньше, - вторил ему Глеб.
- Может это НЛО? – предположил шофер.
- Сомневаюсь. Рассказы про НЛО совсем не похожи на то, что видим сейчас мы с вами.
- У тебя есть знакомые астрономы?
- Откуда? – удивился Глеб.
- Ты же все-таки в большом городе учился, - пояснил шофер.
Во взгляде молодого врача появилось оживление.
- Идея! – воскликнул он. – Со мной на курсе учился Вовка Пригожин, он женился на девушке из Новосибирска. Люда, кажется, ее звали. Ее отец какой-то ученый. Надо позвонить Вовке.
- По какой части ученый-то? – охладил его пыл пожилой человек.
- Откуда я знаю? В Новосибирске много различных НИИ, даже если он сам не знает, наверняка у него есть знакомые сведущие в этой области.
Глеб потянулся к халату и в это время у него, в кармане брюк, ожил телефон. Посмотрев на дисплей, Глеб удивленно поднял брови и, сказав:
- Легок на помине, Вовка звонит, - отошел в сторону.
Федор Николаевич, чтобы не мешать разговору институтских друзей, заспешил в диспетчерскую. Через двадцать минут туда вошел озадаченный Глеб.
- Федор Николаевич, я совсем дурак или как?
Шофер улыбнулся в усы.
- Раз на врача выучился, значит «или как», а что?
- Я всегда считал, что современная наука настолько развита, что любое космическое тело видят за годы, или хотя бы за месяцы, до его приближения к Земле.
-Так оно и есть, - подтвердил пожилой человек.
- Ни фига не так, - по-детски ответил Глеб и замолчал. Любопытство раздирало шофера на мелкие кусочки, но собеседник молчал, уставившись в одну точку. Наконец, Федор Николаевич не выдержал:
- Не томи, Глеб Алексич, что там тебе дружок сказал?
Молодой человек посмотрел на него и медленно заговорил:
- Фигня какая-то. Вовка звонил, чтобы я сфотографировал на телефон и отправил ему «Сюрприз-9».
- Какой еще «Сюрприз-9»? – удивился шофер.
- То, что мы с вами видели в небе, они назвали «Сюрприз-9». Чертовщина какая-то получается. Весь мир наблюдает за звездным небом, спутники летают, космические корабли, а вот эту хреновину никто не видел до вчерашней ночи. Вчера какой-то астроном из Мюнхена обратил внимание на то, что какой-то там участок неба (я в их терминах не разбираюсь, поэтому говорю, как понял) не просматривается. Что он ни делал, а не мог разглядеть кусочек неба. Позвонил своему коллеге, а тот сам в недоумении. Пока они судили-рядили, исчезло то, что загораживало обзор, а на его месте появилось это, - молодой человек показал пальцем в потолок.
- Так не бывает, - возразил Федор Николаевич.
- Все так думали, а оказалось, что бывает.
Глеб помолчал и продолжил.
- Как выяснилось, бывает и не только так. Весь ученый мир, почти сутки наблюдает за «Сюрпризом-9» и находится в шоке. Эта хреновина не летит, как положено небесным телам, она движется по спирали с уклоном влево. Причем, что самое интересное, ни витки спирали, ни уклон не имеют, ни постоянного размера, ни постоянной скорости. Компьютеры дымятся и зависают, пытаясь вычислить возможную траекторию полета.
Глеб посмотрел на часы.
- Пойду. Вовка просил, сколько смогу, фотографировать этот «Сюрприз» каждые полчаса и высылать снимки ему.
- Так денег не напасешься, - проворчал Федор Николаевич.
- Не проблема, пока мы с Вовкой болтали, институт его тестя положил мне на телефон деньги. Сказали – надо будет, положат еще.
Город Энск
Ксюта, от безделья, переключала каналы и вдруг ее внимание привлекла программа новостей местного телевидения. До неприличия худая женщина с копной соломы на голове вела репортаж из магазина « Макар и К». обращаясь к старшему продавцу она спросила:
- Как покупатели реагировали на 50% скидку?
Дородная женщина средних лет в розовой униформе ответила:
- Вообще-то сначала была скидка 40%. Первые покупатели, с опаской, присматривались к продуктам, но, убедившись, что все нормально, брали. Потом начался настоящий бум. Мы только успевали поднимать со склада товар. Вечером, перед самым закрытием, Макар Семенович сказал переделать скидку с 40% на 50%. Сейчас почти ничего не осталось, но люди все идут и идут.
- Как вы думаете, что заставило вашего шефа так поступить?
- Не знаю. Возможно, он собирается ликвидировать магазин. По крайней мере, вчера, после закрытия магазина, Макар Семенович заплатил нам по пять тысяч, сказал, что это премия за трудный день. Сегодня велел работать с семи до одиннадцати часов. Обещал в одиннадцать часов выдать зарплату за три месяца и премиальные. Считать ли это увольнением пока не знаю.
- Ждать вам осталось не долго, скоро все узнаете.
Успокоила ее журналистка и, обращаясь к телезрителям, продолжила:
- Как нам стало известно из неофициальных источников, Макар Стечкин сегодня оплатил все счета за коммунальные услуги, электроэнергию и телефон, а так же отдал распоряжение проплатить все налоги. О том, как будут развиваться события дальше, смотрите в программе «Наши новости» каждые три часа. С вами была Екатерина Дохлик.
Ксюта засмеялась.
- Первый раз вижу, чтобы фамилия так подходила человеку.
Посерьезнев, она добавила:
- Молодец, Макар. Я знала, что жена и дочь для тебя важнее бизнеса.
В дверь позвонили, и бабушка Клава поспешила открыть. Из прихожей послышалась перепалка: тихий мужской голос о чем-то бубнил, бабушка отвечала отказом. Наконец, ее сопротивление было сломлено и, мужской голос, сказал:
- Вы чудо, баба Клава. Куда идти?
- Вон, в зале, телевизор смотрит.
Практически одновременно с ее словами дверь в зал открылась, и вошли Степан Борисов и его сестра. Степан, с порога, обратился к девочке:
- Ксюточка, ты уже помогла мне один раз и мы с Мариной решили обратиться к тебе еще раз. Нам стало известно, что вчера, после разговора с тобой, Макар стал все распродавать.
Мужчина замолчал, не зная как сказать о главном. Ксюта, внимательно, посмотрела на него, перевела взгляд на Марину, сказала, указывая на диван:
- Посидите пока. Через несколько минут я скажу.
Гости присели на краешек дивана и, настороженно, смотрели на девочку.
Было непонятно, уснула Ксюта или потеряла сознание, а может, находилась в трансе. Через три- четыре минуты, показавшихся визитерам вечностью, девочка открыла глаза и заговорила:
- Нет смысла вам куда-то уезжать. Вы - она посмотрела на Марину, - живете недалеко от набережной?
Женщина кивнула в знак согласия.
- Срочно, сегодня же, перебирайтесь к дяде Степе, вместе с мужем и детьми. Всех это не спасет, зато вы не будете винить потом себя или меня. Нет, - девочка посмотрела на Степана, - не следует вам ехать в командировку. И вообще, возьмите на два дня отпуск и посидите дома. А теперь идите, мне больше нечего вам сказать.
Степан, вставая, хотел что-то спросить, но успел только сказать:
- Ксюта, мы…
- Не все, - перебила его девочка, - но кто я не могу сказать.
- Могу я, - начала Марина, но Ксюта не дала договорить и ей.
- Я позавтракаю и попрошу бабушку вывезти меня на улицу. Домой не надо.
- Хорошо, - покорно ответила Марина, - спасибо.
- Не за что, - и Ксюта тихо добавила, - если бы ты знала за что благодаришь.
Глухая деревня.
Старенькая бабулька, опираясь на не менее старую клюку, брела по улице.
- Маруся, добрый день! Далеко спешишь? – окликнул ее седой сгорбленный старик.
- Здравствуй, Микола. До Фени иду.
- Чегой-то? - удивился Микола, - вы же вроде, никогда не дружили?
- Но и не воевали, - резонно ответила бабулька.
- Так-то оно так, да вы и не здоровались сроду, - гнул свое Микола.
- Э-э-э, да ты совсем старый стал, память потерял, - опечалилась Маруся.
- Чегой-то? Я все помню. Вот спроси чаво надоть, - хорохорился старичок.
- Фенькина мать Хто была до замужества?
Старик подергал себя за мочку уха, вспоминая.
- Лаптева.
- Правильно, - ободрила его Маруся, - а Митрофана мово, покойного, мать Хто была до замужества?
Старик снова взялся за мочку уха, потом почесал кончик носа и, довольный собою, вскрикнул:
- Лаптева.
- То-то же. Ладно, заболталась я с тобой. Пойду.
Старик почесал бороду и крикнул ей в след:
- А чего же вы никогда не знались-то?
Бабулька обернулась и, игриво, ответила:
- Много будешь знать, скоро состаришься.
- Хуже чем есть не будет, - проворчал дедуля и сел на мокрую скамейку.
Старушка прошла еще два дома и остановилась возле калитки. Во дворе, в старой беседке, сидела зрелая женщина. Она была лет на двадцать моложе визитерши, но и ей было не меньше шестидесяти. Заметив посетительницу, недобро спросила:
- Чего пришла?
- Поговорить надо, - словно побитая собака ответила гостья.
- Не о чем нам говорить, - сказала, как отрезала хозяйка.
- Не я захотела с тобой поговорить. Марфа, мать Митрофана, просила, - гнула свое старушка.
- Совсем из ума выжила? У Марфы уже и косточки давно сгнили, а ты про нее вспомнила.
Старушка не отступала:
- Я ей говорила, что ты не захочешь со мной говорить, а Марфа сказала: « Скажи, за левым ухом родинка в форме сердечка, она и выслушает».
Лицо хозяйки, мгновенно, побелело. Сдавленным голосом она произнесла:
- Ну-ка, зайди.
Увидев, что гостья направляется к беседке, раздраженно добавила:
- Да не сюда. В дом иди.
Пропустив гостью вперед и, убедившись, что рядом никого нет, закрыла дверь на засов.
- Садись, раз пришла, - хозяйка указала на старый табурет, - угощать не стану, и не надейся.
- Я и не возьму ничего в твоем доме, - парировала гостья.
- Говори, откуда узнала про родинку? – все так же неприветливо, спросила хозяйка.
- Я и не знаю ничего. У кого она тоже не знаю. Мне Марфа так сказать велела.
- Где это ты ее видела?
- Ночью она ко мне приходила, говорит, сколько не пыталась с тобой поговорить, ты не слышишь и не видишь ее.
- Я не верю в приведения, - отрезала хозяйка.
- Так она не привидение, она во сне ко мне приходила. Просила передать, чтобы ты сегодня днем, как спать лечь надумаешь, возьми в одну руку ее фотографию, а в другую то самое кольцо.
- Ты и про кольцо знаешь?
- Я же тебе говорю, я лишь передаю тебе слова Марфы. Ну, все, - старушка поднялась, - я тебе сказала, а дальше сама решай.
- Постой, - как-то сразу смягчилась хозяйка, - ты не держи на меня зла, Маруся.
- Да чего мне злиться-то? Это ты, почитай полвека, ненавидишь меня. А в чем я-то виновата? В том, что ты, по молодости, голову потеряла? Это я должна была ненавидеть тебя, а ты от меня морду воротишь. Словно это я, а не ты, родила в четырнадцать лет . Или, может, моя вина, что Сенька родился у тебя глухонемым?
Эти слова окончательно вывели из себя хозяйку. Женщина опустилась на табуретку и залилась слезами.
- Феня, ты это брось, - попыталась успокоить ее гостья, - чего раскисла-то?
Феня, неожиданно, соскользнула с табурета и, на коленях, поползла к гостье.
- Прости меня, Маруся. Христом-богом, молю, прости.
От неожиданности, Маруся попятилась, шепча:
- Что ты? Что ты? Успокойся, Феня. Что было, то прошло и былью давно поросло.
- Нет, не поросло. Это я во всем виновата. Митрофан твой, ни в чем не виноват. Это я за ним бегала, а когда поняла, что все бесполезно, подловила когда он пьяный в сторожке спал. Проткнула на ноге палец и вымазала все кровью, а сама рядом голая легла. Потом догадалась, что мать, скорее всего, потащит меня по врачам. Зашла к Петьке Кривому в закуток. Он пьяный и не понял, с кем переспал. А я под себя еще платье положила, чтобы на Петькиной постели ничего не осталось. И Петьку потом полотенцем мокрым обтерла, а полотенце свиньям под ноги кинула. Откуда ж мне было знать, что ты все Митрофану простишь, а я понесу от Петьки? Был бы ребенок от Митрофана, рази ж я, отдала его в приют? За то мне Бог и не дал больше детей.
Маруся вздохнула.
- Детей тебе Бог не дал оттого, что ребеночка своего бросила. А мне и прощать-то нечего было Митрофану, я же знала, что ребенок не его.
- Откуда ты могла знать? – Удивилась Феня.
- Ты когда Митрофана соблазняла, сколько ему лет было?
- Около сорока.
- То-то и оно. Откуда ж тебе было знать, что он в тридцать два года перестал быть мужиком.
- Как? – вскричала Феня.
Маруся засмеялась.
- А вот так! Он пьяный возвращался из Лугового и упал с телеги. Пока лошадь в деревню пришла, да пока узнали, кто ее брал и зачем, пока искать стали. Времени много прошло. Митрофан ничего не обморозил, а токмо простыл сильно. Пролежал в больнице полтора месяца, вроде выздоровел. Домой приехал и ко мне, обниматься. Тут и выяснилось, что на большее он не способен. Говорила: езжай в область, может, врачи там и помогут, да куда там. Рази ж, его уговоришь. Так и жили мы с тех пор: толи брат с сестрой, толи муж с женой.
- Маруся, ты что-то путаешь, - остановила ее Феня, - у тебя же через два года после того скандала сын родился.
Маруся внимательно посмотрела на собеседницу и махнула рукой.
- Чего уж там, слушай. Ты помнишь дочку нашу, Таньку?
- Как же не помнить, мы же за одной партой с ней сидели.
- Это ее ребенок был.
- Как? – Феня вскочила на ноги и, взяв Марусю за руки повела ее в зал.
- Присаживайся на диван, располагайся поудобнее. Всю жизнь враждовали, так хоть теперь наговоримся, тайны свои пооткрываем.
Маруся вздохнула.
- Что верно, то верно. Перед светопреставлением надо выговориться, очистить души. Слушай, как дело было. Танька-то крупная была, в Митрофана пошла. Поехала она после восьмилетки учиться на учительницу. Уж почти отучилась, на новый год домой приехала и говорит:
-Все. Больше не поеду учиться. Пойду работать.
- Чего так? – спрашиваю.
А она мне и говорит:
- Мне через два месяца рожать, какая уж тут учеба?
Я ей:
- Тебе же черезскоро диплом дадут, доучивайся.
А она:
- И кому нужна учительница, которая без мужа родила? Меня же ни одна школа не возьмет.
Я ей ничего говорить не стала, а вечером пошла до Марфы. Ей в ту пору как тебе сейчас было. Рассказала я Марфе все как есть, а она мне и говорит:
- У Таньки твоей живот из-за жира не видно, а ты с завтрашнего дня подкладывай что-нибудь, будто у тебя живот растет. Как Таньке время рожать придет, проси срочно отпуск и уезжай. Танька родит, ты ребенка на себя запишешь. И Танька чистая останется и ты, вроде как в знак примирения с Митрофаном ребенка родила.
-Кто же позволит записать на меня Танькиного ребенка?
- Как поедешь, возьми с собой мяска, сальца, солений разных. Всем есть хочется и семьи кормить надо. Дашь, кому надо и запишут.
- А Митрофан, что на это скажет?
- Ему лучше вообще помалкивать. Я сама с Митрофаном поговорю.
Вот так у меня и появился последыш. Танька после школы год отработала и пошла в институт, а как закончила его, забрала мальца к себе. Ты думала, почему он с семи лес у нее живет?
- По правде говоря, - пожала плечами Феня, - меня никогда не интересовал этот вопрос. Знаешь, а я ведь видела во сне Марфу. Она мне что-то говорила, а я отмахивалась от нее как от назойливой мухи, делала вид, что не слышу и не вижу ее.
- Что она тебе говорила?
- Я и не поняла. Все про какие-то дрова талдычила. « Заложи зал дровами»,- все говорила. Приснится же такое.
- Правду она тебе говорила.
- Какую правду? Ты совсем рехнулась? – вспылила Феня.
- Феня, я не стану перед тобой тут распинаться, все равно ты мне не поверишь. Сделай все, как просила Марфа, и она тебе все объяснит, а я пойду.
Маруся поднялась и засеменила к двери. Феня поспешила следом.
- Марусь, ты на меня зла не держи, заходи. Буду рада.
Маруся печально улыбнулась.
- Может, и зайду, - и, после паузы, - недельки через две-три.
Где-то на севере.
Глеб, ни минуты не отдохнувший во время ночного дежурства, устало плелся домой. В его распоряжении был час времени на то, чтобы привести себя в порядок: помыться, побриться, переодеться. С девяти до двух дня у него прием больных, потом обед и обход стариков на дому по графику. Радовал тот факт, что летом почти не было больных, разве что те же пенсионеры приходили не столько по болезни, сколько пообщаться.
Открывая входную дверь, он услышал, как надрывно трезвонит телефон. Решив, что если кому-то сильно нужен, позвонят еще раз, Глеб, первым делом, прошел в кухню и налил коту Ваське молока. Телефон, смолкнув на несколько секунд, снова разразился занудным:
- Трлл-трлл-трлл.
Глеба всегда раздражал этот звук. И кто придумал такой звонок?
Тяжело вздохнув, он подошел и снял трубку.
- Слушаю, - устало произнес он.
- У вас какой телефон? – спросил женский голос.
- «Панасоник», - удивленно ответил Глеб.
- Да нет, я спрашиваю, какой у вас телефон?
- Серый, а зачем вам? – еще больше удивился молодой человек.
- Как можно быть такой тупицей, - кипела женщина на том конце провода, - какой у вас номер телефона?
- Так бы и сказали. А куда вы звоните? – теперь пришла очередь Глеба задавать вопросы.
- Слышь, ты, козел, ты можешь ответить правильно хоть на один вопрос? – кричала женщина.
- Козлы не обладают интеллектом, поэтому и отвечать правильно им нет нужды, - вскипел Глеб и бросил трубку.
Практически сразу снова послышалось:
- Трлл-трлл-трлл.
Не вникая в подробности, Глеб схватил трубку и закричал:
- Ты, овца, забудь этот номер телефона.
В ответ он услышал голос друга, Вовки Пригожина:
-Офонарел, что ли? Ладно б еще бараном обозвал или, на худой конец, козлом, а то «овца».
- Вовчик, прости, случайно вышло. Перед тобой какая-то овца звонила, спросила какой у меня телефон, а я и говорю: « Серый «Панасоник»», она обозвала меня козлом и спросила, какой у меня номер телефона. Я, несколько грубо, ей ответил и отключился. Тут снова звонок, я и подумал, что это опять она звонит.
- Я тебе на сотовый битый час пытаюсь дозвониться, ты, что, отключил его?
- Разрядился по нулям.
- Я думал, достали мы тебя. Я чего звоню-то: ты не против, если к тебе сегодня нагрянут в гости пару человек с аппаратурой?
- Я-то не против, говорил же: живу один в трехкомнатном частном доме, места всем хватит. Только вот как они приедут, если к нам можно добраться только вертолетом, а он будет через три дня.
- Не проблема, их вояки привезут. Тут все решается на высшем уровне и за считанные минуты. Стоит проблема планетарного масштаба, а ты о каком-то вертолете переживаешь. Требовалось найти крышу над головой в вашем районе. И еще, пожертвуешь ради такого дела пятью квадратами огорода?
- Да хоть десятью. У меня все равно его нет.
- В смысле? – удивился друг.
- В прямом. Да ты не волнуйся. Приусадебный участок имеется, пусть делают там, что хотят.
- Все, лады. Через два часа жди гостей.
- Стоп- стоп- стоп. Мне к девяти на работу.
- Уже нет. По параллельной линии уже договариваются с твоим начальством. На то время, что у тебя будут гости, ты освобождаешься от работы. Ребятам потребуется твоя помощь.
Попрощавшись, Вовка отключился. Едва Глеб положил трубку, телефон снова ожил.
- О, нет. Что еще? – чуть не плача Глеб снял трубку.
- Слушаю.
- Глеб Алексеевич, - услышал он голос главврача, - это Марина Викторовна беспокоит. Мне тут позвонили…
- Я уже знаю, - не соблюдая субординации, прервал ее Глеб.
- Что ж вы ничего не сказали? Разве б я отказала? Для науки всегда надо идти навстречу. Как-то неудобно получилось, весьма занятые люди из министерства звонят, отпрашивают вас с работы. Я и не знала, что у вас такие связи…
- Марина Викторовна, - снова прервал ее Глеб, - я прошу прощения, но мне необходимо приготовиться к приезду гостей. Надеюсь, вам сказали, что посторонних не следует посвящать в детали, кто ко мне приедет и зачем?
- Я и сама не знаю. Я думала, может…
- За нас с вами уже подумали и дали приказы вам – один, мне – другой. До свидания, Марина Викторовна.
Глеб не положил, а бросил трубку и поспешил в кухню приготовить себе завтрак. Он открыл холодильник и опять услышал:
- Трлл-трлл-трлл.
Глеб, в бешенстве, так хлопнул дверцей холодильника, что кот Васька дико заверещал и кинулся вон из кухни.
- Ну что еще? – вместо приветствия, закричал он в трубку.
- Глебушка, это опять я. Понимаю, достали. Сам не рад, что вспомнил о сокурснике, живущем на севере.
- Вовка, все забываю спросить, ты, где сейчас?
- Вообще живу в Новосибирске, но в данный момент в Москве, в командировке. Я чего звоню? А, вспомнил! Тут кое-какие детали только что выяснились. Ученых не двое, а пятеро будет.
- Как-нибудь разместимся.
- Их вояки охранять будут.
- Пусть ставят во дворе палатки и охраняют.
- Так их пятнадцать человек.
-Пусть три-пять палаток, ставят и живут. Только я двадцать человек не прокормлю.
Вовка засмеялся.
- Не проблема. Они со своим жориком приедут и с солдатской кухней.
- Они, что, на военной эскадрилье прилетят?
- Через три дома от тебя, большой пустырь, верно?
- Да-а, - удивился Глеб, - а ты откуда знаешь?
Вовка, как-то по детски, хихикнул.
- А мы, через спутник наблюдали, как ты из больницы домой шел. Ну и посмотрели, заодно, где вертолет удобнее посадить. Первым рейсом привезут людей и аппаратуру, вторым продукты, разные мелочи и машину.
-Машину-то зачем?
- Вояки на всякий случай берут. Через час двадцать жди гостей. Ладно. Будь.
- И тебе не хворать
- Упаси Боже.
Город Энск.
Ксюта долго не могла решиться на разговор с мамой. После того, как ей в третий раз сказали ложиться спать, стало ясно, что дальше тянуть некуда.
- Мамочка, ты меня любишь?
- Конечно, люблю, доченька.
- Тогда выполни мой маленький каприз. Я знаю, вы считаете, что, став инвалидом я еще и дурочкой стала, но дуракам тоже иногда надо потакать.
- Ксюта, как у тебя язык поворачивается такое говорить, - со слезами на глазах попрекнула ее мать.
- Мамочка, просто сделай, как я прошу.
- Хорошо. Что ты хочешь?
- Собери мне в большой пакет пуховик, зимнюю шапку и сапоги, две теплые кофты и теплые штаны, ну те, в которых я была, тогда.
- Зачем тебе это?
- Ты же обещала выполнить мою просьбу.
Женщина вздохнула, но сделала все, как просила дочь.
- А теперь привяжи все это к моей инвалидной коляске.
- О, Боже, это-то зачем?
- Еще один мой маленький каприз. Мамочка, подойди, пожалуйста, ко мне.
Женщина подошла и села на краешек дивана. Девочка села и протянула руки к матери.
- Мамуля, я тебя очень, очень сильно люблю. Я хочу, чтобы ты помнила об этом всегда-всегда.
- Ксюта, ты меня пугаешь. Говоришь, словно прощаешься.
Девочка улыбнулась, но в глазах ее стояли слезы.
- Жаль, что папа сегодня работает. Можно я ему позвоню? Всего на одну минуточку.
- Позвони.
Девочка набрала номер и, дождавшись ответа, быстро затараторила:
- Папулечка, я тебя очень-очень сильно люблю. Я хочу, чтобы ты знал об этом. Пока, папуль.
Девочка положила трубку и снова обратилась к матери:
- Мамочка, скажи, пожалуйста, бабуле, что хоть она меня и не любит, но я ее очень люблю.
- Ксюта, скажи ей об этом сама. Я пойду, попрошу бабулю зайти к тебе.
- Не надо. Она очень сильно обиделась на меня.
- Вот и попроси у нее прощения, - напутствовала мать.
- За что? За то, что я говорю людям правду и тем самым спасаю им жизни? Или за то, что она считает меня ненормальной? А может за то, что Макар, послушавшись меня, все продал и уехал, чтобы спасти жизнь жене и дочери, а бабуля за это чуть не ударила меня и теперь второй день отсиживается в комнате? Ты знаешь, что я сегодня почти весь день просидела дома, потому что бабуля сказала: « Ты нас позоришь». Только когда я сказала, что позвоню в милицию и скажу, что она надо мной издевается, бабуля вывела меня во двор.
- Ксюточка, почему ты молчала о ваших взаимоотношениях? Мне казалось, что у вас с мамой все хорошо.
- Все было отлично, а когда, став инвалидом, я стала давать людям советы, она невзлюбила меня.
Женщина погрустнела.
- Ксюточка, ты пойми, она злится не на тебя, а на себя. Бабушка винит себя в произошедшем.
- В чем винить-то? В том, что она смотрела в другую сторону, а я стала свидетельницей самоубийства? Или в том, что я в тот день попросила ее купить мне носочки, как у Светки, и мы пошли в магазин? Врачи же ясно сказали, что мои ноги отказали от эмоциональной травмы. Сказали же, что в любой момент я могу начать ходить.
Женщина, нервно переводила взгляд с одного предмета на другой и теребила угол простыни, не зная, что сказать.
- Мамочка, только ты никому не говори, я боюсь сглазить, смотри, - девочка откинула простыню и пошевелила пальцами ног, потом стопой, слегка согнула ноги в коленях, - больше пока не получается.
- Что же ты молчала, - у женщины выступили слезы радости.
- Тсс, молчи, - девочка прижала палец к губам, - у меня есть подозрение, что вот-вот я смогу ходить. А теперь иди спать и никому не говори. Да, мамуля. Выполни еще одну мою причуду.
- Все, что ты пожелаешь, радость моя.
- Приготовь для себя теплые вещи, в которых тебе зимой тепло, и положи рядом с диваном.
- Зачем? Так надо. Говорить бесполезно, все равно не поверишь.
- А бабушка?
- Им с папой, не надо. Ты не подумай ничего такого, просто я знаю: им они не понадобятся. Ты бабуле ничего не говори, но если есть что-то, чего ты ей не сказала, но хотела бы: скажи сегодня.
- А папа?
- И ему тоже, но сделай это так, чтобы не напугать их.
- Ксюточка, прости меня за такую прямоту, но если я правильно тебя поняла, то ты хочешь, чтобы я попрощалась с папой и бабушкой?
- Да. Только ты им ничего не говори. Бабушка мне не верит, а папа… он... он… в общем он ничего не почувствует и не поймет, что произошло.
- А если им сказать…
- Не поможет. Произойдет по-другому, но их жизненный путь не имеет ни малейшего шанса на спасение. Разве я не попыталась бы что-нибудь сделать, если была бы возможность?
- Ксюточка, ты так спокойно об этом говоришь.
- Мамуля, скоро ты все поймешь, а сейчас прости, но мне надо побыть одной.
Женщина, молча, встала и вышла из комнаты.
В первом часу ночи в их квартире раздался звонок телефона. Он так резко разорвал ночную тишину, что мама Ксюты бегом бросилась к телефону.
- Алло.
- Это Макар. Я знаю, Ксюта сейчас спит. Я просто хотел сказать, что тут такое творится.… Скажите ей спасибо. Даже если это нас не спасет, я благодарен ей за все. Весь мой бизнес стоит того, чтобы увидеть это. Пусть я стал нищим, но это стоило того.
- Макар, что там происходит?
- У вас в небе что-нибудь необычное происходит?
Женщина выглянула в окно.
- Ничего не вижу.
- А тут такое творится. Вы когда-нибудь были в клубе «Светлячок» на дискотеке?
- Года три назад.
- Это не то. Покрутите диск на свету и увидите, как он переливается. Здесь, в небе, тоже самое, только раз в пять ярче и с интервалом в несколько минут. А еще…
Связь прервалась.
Глухая деревня.
- Маруся, можно к тебе? – послышалось со двора.
Старушка выглянула в окошко и крикнула:
- Заходи, Феня.
Гостья вошла и остановилась у двери. Потопталась на месте.
- Маруся, я чего пришла: у меня дом больше, там запасов больше можно сделать, да и веселее вдвоем-то. Может, поживешь у меня?
- Если б в том была нужда, то Марфа и Филарет сказали. Будем ждать своего часа в своих домах. Бог даст – потом встретимся.
- Ну, я тогда пойду. Мне еще к Тамаре зайти надо, договориться, чтобы она пустила ко мне своего Максимку.
- А я уже договорилась с Семеном – он пустит ко мне свою Карину. Долго пришлось упрашивать обоих.
Где-то на севере.
Глеб родился и вырос в северном поселке, но такого не видел ни разу. То, что прошлой ночью было величиной с горошину, а к утру стало как абрикос, вечером превратилось в нечто, не поддающееся описанию. Небесное тело переместилось в другую часть небосвода и теперь все видели огромный таз, около полутора метров в диаметре, и от него тянулся, по всему горизонту, шлейф.
Шлейф сначала переливался разными цветами, а потом то там, то тут стали появляться яркие вспышки величиной с кулак взрослого человека.
Ученые, ранее восхищавшиеся увиденным, какое-то время были в шоке, а потом впали в состояние близкое к панике. Из услышанных высказываний Глеб понял, что жить Земле осталось, считанные часы и лишь чудо может ее спасти.
Люди науки собрали экстренное совещание. Из палатки было слышно, как они о чем-то спорили около пятнадцати минут, потом пригласили к себе военных, посовещались еще минут пять-семь, после чего почти все вышли на свежий воздух.
Тот, кто просил называть его Николаем, спросил у того, кто представился Сергеем:
- Ты уверен, что это поможет?
- Нет, но другого пути я не вижу. Если все оставить как есть, то 98% за то, что Земля прекратит свое существование. По крайней мере, как разумная планета. В том варианте, что предложил я, компьютер дает 30% на то, что часть жизни сохранится. 30% против 2%, говорят сами за себя.
- Ты прав. Я даже с родными попрощаться не успел.
- Не расстраивайся. Мы же не знаем, кто попадет в эти 30%.
-Да. Только бы у вояк все получилось. Думаешь, у них хватит сил?
- Даже если они не уничтожат эту хреновину, то все равно поменяют траекторию ее полета.
- Успеют ли? Сколько осталось?
- Думаю, час-полтора. Всем жить охота. Они сделают все, что в их силах.
Глеб, не отрываясь, смотрел на небесное тело, которое теперь увеличивалось на глазах. Вот оно стало около двух метров в диаметре, вот выросло еще на десять сантиметров. Какое-то неуловимое движение и незваный гость стал размером с его дом, а в следующую секунду увеличилось еще в полтора раза. За спиной послышались радостные выкрики:
- Ура! Они сделали это!
Резкий рывок вырвал у них из-под ног землю. Люди не успели ничего понять. Вот они прыгали и радовались и уже лежат на земле, многие без сознания.
На планете Земля
.
Внезапно, в считанные секунды, на планете Земля начался ужас. Вдруг в воздухе раздался пронзительный свист и то тут, то там, что-то рушилось со снарядным грохотом, вздымая тучи пыли. Внезапно поднявшийся ветер сметал все на своем пути. Невидимые во мраке, окутавшем все вокруг, летали смертоносные куски шифера, деревья, машины.
Разбуженные внезапно люди в панике выбегали на улицу и попадали в настоящую мясорубку. Якорные цепи, швартовы судов, стоявших в гавани, лопались и суда оказывались во власти ветра и волн. В разных частях света, с моря, шла еще одна беда: огромные цунами сметали все на своем пути. Дома, как спичечные коробки, смывало водой. Когда порой вспыхивала молния, можно было увидеть огромные океанские пароходы среди зданий.
Внезапно, словно в морях и океанах кто-то включил гигантский насос, цунами повсеместно замерли на секунду другую и продолжили свой путь в обратном направлении. В отдельных местах, отступая, вода производила еще больше разрушений, чем во время наступления на сушу.
Уцелевшие люди хватались за бревна, видя в этом свою единственную надежду на спасение. Отступая, вода многих из них увлекла за собой в морскую пучину.
Повсюду была смерть. Мертвые люди, домашние и дикие животные лежали группами и поодиночке.
Там и тут в земле зияли провалы глубиной в несколько десятков метров. Из расселин вырывалась лава и сжигала все на своем пути.
Вулканы, давно не проявлявшие своей активности вдруг заговорили огненными языками и стали выплескивать лаву и швырять каменные глыбы. Перегретый вулканический газ, из-за своей высокой плотности и большой скорости движения стлавшийся над самой землей, проникал во все щели и уголки, никому не оставляя шансов на спасение.
Внезапно, так же как и началось, все стихло. Это длилось не больше часа, но людям, оставшимся в живых, казалось, что прошла целая вечность. Кто-то, устало, присел на поваленное дерево, кто-то пытался найти родных и близких, а кому-то требовалось время, чтобы прийти в себя и понять, что случилось.
На людей, не успевших прийти в себя, обрушилось новое несчастье.
Город Энск.
Ксюта выползла из-под дивана и попыталась встать на ноги. Покачиваясь, она осторожно, шаг за шагом, продвигалась к инвалидной коляске. Этот путь у нее занял добрых пять минут. Девочка села и поспешила подъехать к двери. Осторожно выехала в прихожую и направилась к материной комнате.
Женщина лежала придавленная упавшей антресолью и тихо стонала.
- Я помогу тебе, мама.
- Я, кажется, руку сломала.
- Потерпи, мамуля, я сейчас уберу антресоль.
- Я сама могу. Помоги лучше бабушке.
Девочка посмотрела на мать и отвела взгляд.
- Я туда не пойду и ты не ходи.
- Но там же моя мама.
Женщина, резким движением, откинула антресоль и встала. Направляясь к двери, она была остановлена дочерью.
- Не заходи сразу, сначала открой потихоньку дверь.
Женщина подошла к комнате бабы Клавы и осторожно приоткрыла, а потом распахнула дверь.
Вместо комнаты она увидела палубу огромного пассажирского корабля.
- Что за, - начала говорить она, но резкий порыв ледяного ветра сбил ее с ног.
- Это то, о чем я говорила. Давай оденемся потеплее, - как старшая младшей сказала ей дочь, дальше станет еще холоднее.
- Откуда ты знаешь? – удивилась мать.
- Мамуля не спорь, а делай что говорю. У нас слишком мало времени. Чувствуешь, как пар изо рта начинает идти?
Девочка поднялась из инвалидной коляски и принялась отвязывать пакет.
- Ксюта, ты ходишь?
- Мам, не до этого. Быстрее одевайся. Я не хочу остаться круглой сиротой. Скоро станут собираться люди, переждем какое-то время и двинемся на север, там теперь единственное место, где можно выжить.
Глухая деревня.
- Тетя Феня, а зачем вы меня к себе позвали? У вас же ничего не болит.
Поинтересовался подросток.
- Понимаешь, Максимушка, у меня ночью так сердце схватило, я кое-как до тумбочки доползла. А днем, хорошо Маруся у меня была, упала и захрипела. Маруся мне таблетки под язык сунула я и отошла, - бойко врала пожилая женщина, - вот я и боюсь одна на ночь оставаться. В больницу-то только завтра смогу выбраться.
В это время, почти слово в слово, шел разговор в доме бабушки Маруси.
- Бабушка, а зачем вы меня позвали к себе ночевать? – спросила девочка-подросток.
- С сердцем мне плохо стало, хорошо Феня зашла. Я хоть и старая, а помирать страшно. Ты сегодня у меня переночуешь, а завтра мы с Феней поедем к врачу.
Спать в обоих домах легли рано.
Первой проснулась Маруся. Проснулась оттого, что трещали стены и гудело в печной трубе. Выглянув в окно, она поняла, что случилось то, о чем ей говорил во сне Филарет. За окном выл ветер, и оставалось лишь 10-12 сантиметров окна, не покрытого снегом. Маруся подошла к печке и подожгла заранее приготовленные дрова.
Феню разбудил Максим.
- Тетя Феня, проснитесь.
- А? Что?
- Тетя Феня, у вас так страшно. Дом ходуном ходит и скрипит. А еще я хотел в окно посмотреть, а там все белое, как будто снегом засыпало. На улицу хотел выйти – дверь не открывается.
- Все хорошо, мой мальчик. Настолько хорошо, насколько это возможно в наших условиях.
Феня встала и поспешила затопить печку.
- Еще рано, да и лето на дворе, зачем вы печку топите? - удивился подросток.
- Сядь Максим, пришло время рассказать тебе кое-что.
Где-то на севере?
Глеба привело в чувство журчание ручья. Предрассветное небо потеряло свою красочность, оно было теперь кроваво-красным. Непривычное для этой климатической зоны тепло, особенно ранним утром, грело и ласкало. Рядом копошились, пытаясь встать и прийти в себя люди.
- Мы живы? – спросил кто-то.
- А ты как думаешь? – ответил другой голос.
- Получилось! – ликовал кто-то в стороне.
- Никто не видел Мишку Веткина? Он стоял рядом со мной, - спросил какой-то военный.
Глеб стал озираться по сторонам и увидел, что из двадцати прибывших его окружают десять-двенадцать человек. Со стороны сарая послышался стон и все кинулись туда, а Глеб решил получше осмотреться. Взгляд его скользнул по поселку, и молодой человек почувствовал, как на голове зашевелились волосы.
Рывок, сбивший их с ног, полностью стер с лица земли поселок. Двух - трехэтажные дома попадали как спичечные коробки, сохранился лишь частный сектор. Первым порывом молодого человека было броситься в поселок, поискать там выживших, но его позвали военные.
- Глеб, у нас раненые, требуется твоя помощь.
Из двадцати прибывших целыми и невредимыми остались одиннадцать человек. У троих были легкие ушибы, одному требовалось серьезное вмешательство, один сломал ребра. Четверо, из них один ученый, погибли. Пока Глеб оказывал посильную помощь пострадавшим, прибежали соседи. Во дворе Глеба, в одной из палаток, стихийно развернулся госпиталь. Когда молодой врач освободился настолько, чтобы выйти на улицу, было светло и нещадно палило солнце.
- Сколько времени? – поинтересовался он.
- Около одиннадцати, - ответил кто-то.
- Как там, в поселке? – спросил, прищурившись, Глеб.
- Посмотри сам, - грубо ответили ему.
Мужчина посмотрел в сторону поселка и замер: на том месте, где вчера стояли дома, сегодня плескалось озеро.
- Что это? – не поверил он увиденному.
К Глебу подошел Николай.
- Теперь мы находимся в другой климатической зоне.
- Это как? – Чувствуя глупость своего вопроса, спросил Глеб.
- В свете произошедшего, теперь где-то в другом месте будет север.
- Где?
- Не знаю. Если ты помнишь, мы с тобой вместе были, когда это произошло.
- А разве такое возможно?
- Как видишь.
- Мне всегда казалось, что если Земля сдвинется со своей оси, то погибнет все живое.
- А она и не «сдвинулась со своей оси» как ты выразился, присоединился к их беседе ученый по имени Антон.
- Вы меня совсем запутали, - возмутился Глеб.
- Это не мы, а ты сам запутался.
- Так распутайте, - насупился Глеб, - вы же умные люди.
- Да и ты не дурак, вроде.
- Я кроме шуток.
- Да и нам не до шуток, - серьезно ответил Николай, - об этом тебе, более понятно, расскажет Эдик, он все-таки преподаватель. – И в сторону:
- Эдик! Отстань от компьютера, он сам знает, что и как делать.
К ним подошел пожилой мужчина, которого Глеб почему-то побаивался.
- Опять вам что-то из-под меня надо? - улыбаясь, поинтересовался Эдик, потирая ушибленный бок.
- Наш новый друг просит рассказать, что произошло, - объяснил Антон.
- Рассказать-то не проблема, да только что это даст? И потом, вы что сами не можете?
- Ты все-таки преподаешь студентам, знаешь, как это проще сделать, - оправдывался Николай, а мы так загрузим парня терминами, что он забудет последнее, что знал.
Эдик вздохнул.
- Эх, вы, молодо-зелено. Пойдем, парниша, сядем в тенечке, пообщаемся.
- Может, в дом зайдем?
- Пойдем, если ты думаешь, что там прохладнее. У тебя кофе имеется?
- Так света-то нет, - напомнил Глеб.
- Ты забыл про наших друзей военных. Они привыкли все свое возить с собой.
Они устроились в мягких креслах, и Эдик мгновенно превратился в Эдуарда Васильевича Примакова.
- Глеб, что тебе известно о строении планеты Земля?
Глеб, без задержки, ответил:
- Ядро, магма, земля, воздух.
- А как бы ты их описал?
Эдик словно вытягивал слабого ученика на тройку.
- Ядро – маленькое, по сравнению с Землей в целом, твердое и, кажется, раскаленное.
Глеб выжидающе посмотрел на Эдика.
- Не совсем верно, но суть ты улавливаешь. Дальше.
- Магма – раскаленная, жидкая субстанция, ее еще лавой называют. Она обволакивает ядро толстым слоем.
- О магме ты имеешь относительное представление, но если тебе так понятнее, оставим и это определение. Дальше.
- Земля ее, кажется, называют земная кора – это, по-моему, самый толстый слой. В него входят и земля и вода, в общем, суша и все то, на чем обитает все живое.
- Спасибо. Я понял уровень твоего образования в этой области. Теперь скажи мне, как ты представляешь себе планету Земля в космосе?
- Это планета солнечной системы.
- Дальше.
- Она вращается вокруг солнца и вокруг своей оси.
- Вот, мы дошли до самого главного. Как бы тебе объяснить попроще? Ты, вообще, с физикой дружишь?
- В школе четверка была.
- Уже лучше. Давай возьмем, для примера, что-нибудь попроще. Предположим мы взяли маленький кусочек плотного теста, обмазали его толстым слоем подтаявшего масла и сверху снова покрыли тестом, только более легким. Потом мы взяли и с силой забросили этот комок теста очень далеко, придав ему легкое вращательное движение, а кто-то кинул маленький камешек и задел им наше тесто по касательной. Что произойдет?
- Не знаю, - искренне ответил Глеб.
- Наше тесто будет по-прежнему лететь и сохранит вращательное движение, но…с самим тестом произойдут большие перемены. Плотное тесто будет, по инерции, сохранять свое положение в пространстве (в случае Земли это ось и полюса), скорость и направление. А вот верхний слой более легкого теста провернется на масле в сторону, определенную столкновением. В таком виде он и продолжит свое движение, словно ничего не случилось. Только теперь бывшие полюсы верхнего слоя съедут в сторону относительно положения ядра. Понятно объясняю?
- Пока да.
- Это все.
- Как все?
- Подставь вместо твердого теста - ядро, вместо масла – магму, вместо легкого теста – земную кору.
Глеб поморщил лоб, соображая, и заулыбался.
- Получается, что тесто - это земля, а камешек – это то, что было в небе?
- Молодец! Был бы моим студентом – поставил тебе пятерку.
- Но мне всегда казалось, что если произойдет нечто подобное, то это вызовет землетрясения, цунами, извержения вулканов и все в таком роде, а еще я думал, что тогда погибнет все живое.
Эдик улыбнулся.
- В какой-то степени ты прав. Понимаешь, здесь многое зависит от величины камешка и силы удара. Если большой камешек попадет и бросят его очень сильно, то последствия будут ужасными и погибнет все живое, будь то растения или животные. Если величина камешка и сила удара будут средними, то погибнет большая часть, но кое-что и кое-кто выживут. Мы же, я думаю, пережили наиболее легкие последствия. По крайней мере, я на это надеюсь. Это произошло благодаря тому, что военные, используя свои возможности, чуть-чуть изменили направление движения «Сюрприза-9» и он лишь слегка зацепил Землю. Разрушения, конечно, большие, просто огромные, жертв не счесть, но отделались мы легко. Кстати, вспомнил, - Эдик набрал в легкие воздух и крикнул:
- Лейтенант!
-Да, Эдуард Васильевич? – лейтенант словно ждал за дверью.
- Пошли-ка несколько человек, пусть выяснят, сколько человек, из местного населения, выжило.
- Уже послал. Думаю, через час будем знать.
- Там еще на том краю, - Глеб запнулся, не зная как сказать, - озера могли выжить люди. В той стороне, в двух километрах от поселка, в вагончиках, люди живут, то есть работают.
- Что же ты, молодой человек, молчал до сих пор?
- Только сейчас вспомнил, - Глеб чувствовал себя преступником.
- Все нормально, Эдуард Васильевич, я сейчас с ребятами свяжусь – они посмотрят.
Лейтенант, выбегая, столкнулся в дверях с Антоном.
- Глеб, быстрее, требуется твоя помощь.
- Что случилось?
- Там мальчишка прибежал, у него мать из-под завала достали. Ей еще месяц ходить, а у нее роды начинаются.
- Я же терапевт, а не гинеколог, - возразил Глеб.
- А я, - в сердцах бросил Антон, - геофизик. И кто из нас ближе к гинекологии.
- Тише, тише, Антон, - вмешался Эдик, - Глеб просто еще не осознал до конца произошедших перемен.
Он внимательно посмотрел на Глеба.
- Теперь, молодой человек, вы у нас терапевт, педиатр, стоматолог, гинеколог, а, если понадобится – хирург. Не знаю, какие еще есть у вас там специализации, но вы наш единственный представитель медицины, другие не имеют и этого.
- Прибудут же, наверное, спасатели, - робко произнес Глеб.
Эдик покачал головой. Чувствовалось, что он начинает закипать.
- Вы мне казались умнее. Каких спасателей вы ждете? Марсиан? Вся планета в таком же положении, что и мы. Объявлена акция: «Помоги себе сам».
- Вы хотите сказать… - начал Глеб.
- Да, именно это я и хочу сказать. Всем нам придется осваивать новые специальности, те, что помогут нам выжить. А теперь идите и помогите появиться на свет первому жителю обновленной планеты Земля.
Город Энск.
Выжившие жители городка, по большей части, сгруппировались и перебрались жить в здание городской мэрии. Из кабинетов вынесли практически всю мебель, за исключением диванов и мягких кресел. Из близлежащих домов принесли диваны и кресла-кровати. Теперь мэрия была большим общежитием. Нашлись умельцы, которые соорудили подобие котельной, обогревающей здание, теперь только успевали подносить к ней все, что могло гореть от деревянной мебели до ставших не нужными вещей. Кто-то занимался поисками пропитания, кто-то ходил по городу (по тому, что от него осталось) в поисках выживших, но выживающих поодиночке. В первые дни находили много людей, но в последние три дня не нашли ни одного человека.
Ксюта проснулась рано. Точного времени они не знали, так как после трагедии все часы показывали разное время, а солнце в другом месте вставало и в другом месте садилось. Девочка осторожно встала и выскользнула из маленькой комнатенки, которую они с мамой делили еще с двумя женщинами. Она спустилась на этаж ниже и постучала в дверь с номером 324. за дверью раздалось глухое бормотание и шаркающие шаги.
- Кому там не спится?
- Дядя Саша, это Ксюта.
Дверь открыл обросший мужчина, укутанный в одеяло.
- Чего тебе, детка?
- Поговорить надо.
- Входи, - мужчина посторонился, пропуская девочку,- присаживайся.
- Дядя Саша, нам надо уходить отсюда. То, что на улице, это только начало, если так можно сказать осень. Зиму нам не пережить.
- Куда же идти?
- Туда, где раньше был север.
- А где он раньше был? – поинтересовался дядя Саша.
- Марина Ивановна как-то сказала, что парадное крыльцо мэрии смотрит на юг. Значит нам в том направлении, - девочка показала, куда следует идти.
- Ты думаешь, так будет лучше? – поинтересовался мужчина.
- Если мы выйдем ближайшие день-два, то по дороге встретим людей. Вместе с ними и продолжим путь. Идти будет тяжело. Снега сначала станет больше, а потом, с каждым днем, будет становиться все теплее. Через два месяца мы придем в лето.
- И как ты собираешься прокормить такую прорву народа?
- Пойдут не все. Многие решат дожидаться помощи, но ее не будет. К зиме они сожгут все, что можно и закончатся запасы продуктов. Среди выживших есть охотники, а в городе можно найти оружие и патроны.
- И на кого охотиться? На сугробы? – иронизировал мужчина.
- Зря вы так, - обиделась девочка, - дядя Саша. Выжили не только люди, но и звери и птицы. Они быстрее нас поняли, что произошло и поспешили к теплу. На первое время откопаем какой-нибудь магазин на окраине и запасемся продуктами.
Они замолчали на какое-то время. Мужчина обдумывал предложение, Ксюта ждала ответа.
- Глупо, но я тебе верю. Подождем, пока все проснутся, и соберем народ.
Среди снегов.
- Бабушка Маруся, а нам еще долго идти? - спросила Карина.
Старушка, остановившаяся перевести дыхание, ответила:
- Филарет сказал, что через восемнадцать дней пути мы встретим большое количество идущих в нужном направлении.
- Мы идем десятый день, - подсчитывал Максим, - значит, больше половины пути позади. А нам хватит продуктов?
Старушка уверенно ответила:
- Хватит. Вон за тем бугром будет большая деревня. Людей там нет, но мы увидим кусочек красной крыши, это сельпо. Там возьмем, сколько сможем унести, продукты и пойдем дальше.
- Это вам Филарет сказал? – поинтересовалась Карина.
Бабушка Маруся улыбнулась.
- Нет. Эта деревня называлась Гареловка, у меня там племянница жила. Я, лет десять назад, ездила к ней, когда Люба ногу сломала, а ходить за ней некому было. Я у Любы всю зиму прожила.
- А вы откуда знаете, что именно там деревня была? – полюбопытствовал Максим.
- Так мы же по дороге идем, - вмешалась в разговор Феня.
- Я серьезно, - обиделся подросток.
- Так и я серьезно. Под снегом дорога. Вон и столбы кое-где выглядывают, провода видно.
Максим покрутил головой по сторонам.
- Ой, правда, а я и не видел.
На севере или на юге?
- Товарищ лейтенант, на севере, который был югом, замечено движение, - доложил молодой солдатик.
- Наконец-то, - вместо лейтенанта ответил Николай, - заждались уже. Много народу идет?
- Не могу знать, - ответил солдатик.
- Ну, так узнай, - распорядился лейтенант.
Через десять минут все тот же солдатик доложил:
- Движется двадцать четыре человека с севера и около пятидесяти с северо-запада.
- Интересно, - вмешался Глеб, - откуда они знают куда идти?
- Ими движет инстинкт самосохранения, - ответил Антон.
Для первых переселенцев уже были приготовлены бараки. Прибывших расселили, дали отдохнуть и привлекли к работам. Никто не возражал, все понимали, что люди будут приходить еще и еще и им нужно будет жилье.
Три женщины. Определив, что поселком управляют военные и ученые подошли к ним с предложением:
- Надо бы огород разработать, иначе скоро голодать будем.
- А что сажать-то? – удивился Эдик.
- Вот, – женщина подала большой пакет, - здесь укроп, лук, морковь, огурцы, даже пакет семян картофеля имеется. Много времени пройдет, пока картошка для еды вырастет, но лучше чем ничего. Я их за пазухой несла, чтобы не померзли.
Другая женщина подала пакет овсянки.
- Надеюсь, вырастет, мука будет.
Из-за спин женщин выглянул мальчик лет семи.
- Дяденька, а как вон то озеро называется?
- Мы назвали его Анубис, - мягко ответил Эдик.
- А что это значит? – допытывался малец.
- На том месте, где сейчас озеро, был большой поселок. Его разрушило и, прежде чем мы успели что-либо сделать, выступающая из-под земли вода затопила развалины поселка и погибших там людей. В Египетской мифологии был покровитель мертвых, которого звали Анубис. Вот мы и решили назвать озеро его именем, чтобы тем, кто остался под его водами, было там хорошо.
- А поселок как называется? – не отставал мальчишка.
- Поселок мы решили назвать Возрождение. Думаю, название как нельзя кстати. Ты так не считаешь?
- Красивое название, только длинное.
- Ты можешь предложить что-нибудь покороче?
- Не-а, - засмущавшись, малец убежал.
Дата создания 03.09.2007 с.Оремиф.
Другие публикации канала:
Замужем за тираном
Как знахарь моей знакомой помог
Не желаете почитать «МИССИЯ ОКОНЧЕНА»? ГЛАВА 1 ЗДЕСЬ
