Шок-контент. Не могла сконцентрироваться на работе, поэтому залпом прочитала 30 страниц «Бесконечной шутки» Уоллеса и не могу остановиться.
Главное, что меня цепляет: изображение той грани между мыслями и действиями, той пропасти между происходящим внутри и вне человеческого разума (да это невозможно, скажете вы, и будете правы). Это как под воду погружаться — звук другой, ты перестаёшь слышать все те голоса со стороны суши, они приглушаются, гаснут, тлеют, они больше не важны.
Не знаю, у меня не получается это описать. Но зацикленность на мыслях, зацикленность на свете, зацикленность на моменте сейчас очень хорошо передаётся с самого начала романа (говорю, прочитав первые две главы).
Словом, эта книга — вообще не то, что о ней говорят. Я читаю и вижу совсем иное. Я читаю и чувствую, что меня понимают.
Спустя пару часов.
Попробую все-таки объяснить и облечь в слова то, что я поняла и почувствовала. Но сразу оговорюсь — это мое первое впечатление о «Бесконечной шутке». Что будет дальше, я не знаю. Возможно, я изменю ход направления своих мыслей, а, быть может, не изменю. Говорю так, потому что пока не вижу всего масштаба текста. Согласитесь, говорить что-то о горе, только начиная подъем, или говорить о ней, находясь на вершине, — штуки абсолютно разные.
Итак. Дэвид Фостер Уоллес. «Бесконечная шутка».
Глава 1. Год «Радости».
Перед нами герой Гарольд Инкаденца, наделенный автобиографическими чертами Уоллеса (успешный теннисист, ради забавы заваливающий тесты, но умеющий поддержать любую беседу, с невероятно огромным словарным запасом и психологическими проблемами). Он проходит собеседование и общается с приемной комиссией Аризонского университета, которая должна оценить его знания/умения и зачислить на курс или отказать в зачислении.
Что лично для меня составляет интерес в этой главе? То, как У. пытается описать две параллельные реальности, которые существуют одновременно для каждого из нас.
Реальность № 1, происходящую во внешнем мире: декан, прочие профессора говорят-говорят-говорят, выглядят так-то, качают ногой так-то, сидят так-то и прочее-прочее-прочее.
Реальность № 2, происходящую в голове героя, то есть его мысли, которые он хочет произнести, но не произносит; его чувства, которые он хочет выразить мимикой, но у него не получается.
И, соответственно, У. изображает стык между этими двумя реальностями. В данном случае реальности не состыковываются, поскольку между Инкаденцей и другими героями не происходит понимания. Герой несколько раз произносит: «Меня могут неправильно понять». Он этого боится и, видимо, это с ним случалось раньше и не раз, а много-много-много раз.
У. пытается показать зазор между двумя реальностями: тем, как всё происходит со стороны, словно ты являешься героем чьего-то фильма, и тем, как это всё происходит в твоей голове, когда ты мысленно произносишь слова, которые ты не произносишь на самом деле. Такое с нами со всеми время от времени случается. Ну представьте, например, вы ведете беседу, хотите вставить аргумент, проговариваете его про себя, но потом передумываете произносить его вслух. Потому что: а) не место и не время, беседа уже перетекла в другую тему; б) слишком нерешительны; в) вам кажется, что вас не поймут и т.д.
Инкаденца хочет быть понятым, но у него не получается. Он пытается выразить свои чувства: как ему кажется, он дружески улыбается, а окружающие думают, что у него что-то болит, поскольку они воспринимают его улыбку, как искривленную гримасу боли. Он пытается рассказать о себе словами: начинает говорить о себе, а на самом деле не произносит ни слова, поскольку его трясет в припадке, он слишком переволновался.
Проблема, заданная в первой главе: как добиться понимания и эмпатии, как заставить других почувствовать то, что чувствуешь ты сам. Ответ есть, и он лежит на поверхности: написать об этом.
Еще, кстати, в первой главе рефреном звучит тема обманчивой памяти, когда Инкаденца говорит о воспоминании своего брата, которое раздваивается. Брат запомнил две версии происходящего с И. давным-давно в доме, который сам И. даже не помнит. Я думаю, где-то дальше будет продолжение этой темы — в данной книге ни один случайно вписанный отрывок не может быть случайным.
Глава 2. Год Впитывающего Белья для Взрослых «Депенд».
Очень смешная глава. Правда, к финалу я просто смеялась и не потому, что описанное забавно, а потому что Уоллесу удалось с невероятной точностью передать состояние тревожного расстройства. В чем заключался мой смех? Всё просто — я смеялась от понимания, что испытываемая мной тревожность: а) настолько смешная, поскольку очень глупая; б) не только моя, ее испытывали другие люди, а значит я не одинока в этом состоянии.
Как проще всего показать состояние тревожности? Взять наркомана (в данном случае его зовут Эрдеди) и описать то, как он ждет своей дозы марихуаны (причем последней[!] дозы, это важно), но женщина, которая должна ее привезти, всё запаздывает. И вот, этот Эрдеди в процессе ожидания всё думает-думает-думает об этой женщине и о том, на сколько часов она опаздывает. На чем еще циклится Эрдеди, кроме той женщины:
1. На свете, льющемся из окна. Вообще свет есть и в первой главе, он означает течение времени (первое) и вынужденное бездействие героя (второе). Очень часто люди с психическими расстройствами не замечают, как быстро утекает время. Иногда может пройти несколько часов, а человек всё сидит и смотрит в одну точку, зациклившись на определенной мысли.
2. На том, что надо бы сделать: что надо купить, что надо прибраться, что надо выбросить, кому надо позвонить. Но он ничего из этого не делает. Люди с тревожным расстройством обычно так себя и ведут: они постоянно перечисляют в голове всё, что нужно сделать, но ничего из этого не делают, потому что им кажется, что они всё равно не успеют, поскольку слишком много всего. Так тревожность превращается в эмоциональное выгорание, а затем и в депрессию, потому что если много всего, и я ничего не успею, значит всё вообще бессмысленно.
3. На насекомом, которое то выползает из дырки в балке, то заползает обратно. Мне кажется, насекомое здесь также является метафорой маленького существа (жирная отсылка к «Превращению» Кафки) и его бессмысленных мыслей, которые циклятся на одном и том же. Никому эти мысли не слышны, никому они не нужны. Там ни один раз повторяется слово «насекомое», причем иногда оно является характеристикой предметов, например: «Каждый картридж загружался по команде в дисковод и там начинал скрипеть и жужжать, словно насекомое».
Ну и финал главы с предложением на полстраницы (когда не можешь вдохнуть, а именно невозможность глубоко и спокойно дышать сопровождает тревожность, которая может привести к паническим атакам) — просто шикарен. Это нужно читать.
На этом пока всё.
А вы боитесь читать бесконечные книги?
И да, ставьте «палец вверх» и подписывайтесь на мой канал, чтобы мои записи появлялись в вашей ленте чаще. Так мы будем держать связь друг с другом.
Ксения Лурье
