В Мехико есть место, которое не знает ни закатов, ни рассветов, в котором, словно в дантовском чистилище, томятся полчища чревоугодников, завистников, сладострастников и гневающихся. Падшие херувимы ползают по грязному полу, собирая мелкие осколки стекла подушечками нежных ладошек. За ними следует процессия слепых певцов, заунывно подвывающих под кассетное караоке. Потом появляются продавцы мазей от ссадин, укусов, морщин и геморроя на основе марихуаны. На этом мир, стоящий на трех слонах, обрушивается, и мы проваливаемся в неизвестное. Мексиканское метро.
Магический реализм неоднозначной мексиканской действительности сконцентрирован в этом подземном антропологическом цирке. Чтобы понять или хотя бы интуитивно ощутить, что такое Мексика, необходимо спуститься в ее преисподнюю. Согласно ацтекской легенде о сотворении новых людей, пернатый змей Кетцалькоатль, покровитель плодородия и мудрости, вынужден был посетить царство мертвых Миктлан, чтобы собрать кости тех, кто существовал в мире до нас. С помощью матери-богини Тонанцин он перемолол останки в тазу и, смочив их в собственной крови и сперме, превратил их в человечество. Это человечество теперь населяет мексиканское метро: строптивые боги оставили нас стоять на платформе в ожидании переполненной электрички в час пик.
Читайте также: "Топ самых популярных экскурсий в Мексике"
Двенадцать веток расползаются на 226 километров в 195 станций. И хотя, открытое в конце 60-х, метро мексиканской столицы не идет в сравнение с московскими подземными дворцами, и оно способно вызвать трепет, слезы умиления, а иногда и легкий испуг.
У каждой станции, помимо подчас весьма экстравагантного названия, есть и визуальное обрамление. Некоторые изображения довольно простые: картинка креветки для станции под названием “Креветки” (Camarones), усатый мужик в шляпе и с патронами на станции “Сапата” (Zapata) или же фрукт с листиком на Chabacano, что переводится как “абрикос”.
Однако для того, чтобы понять значение других изображений, нужно быть мексиканцем или прожить в стране порядочное количество лет. Графическим символом станции под сложно произносимым названием Cuauhtémoc является орел. Куаутемок известен как последний ацтекский император, которого Кортес пытал огнем с целью получить информацию о спрятанном золоте. Мексиканскому художнику Леандро Исагирре удалось прославиться, изобразив мучения Куаутемока в своей, похоже, единственной знаменитой картине.
“Но причем здесь орел?” – спросите вы. Дело в том, что имя императора в переводе с языка науатль означает “падающий орел”, что в значительной степени отражает судьбу Куаутемока, которому выпало на долю увидеть закат своей могущественной империи и почувствовать запах собственных горелых пяток.
Читайте также: "Легкие на подъем: из жизни хичхайкеров"
Или вот, чтобы понять, почему станция метро Insurgentes(повстанцы) изображается с помощью колокольчика, нужно знать историю борьбы за независимость Мексики. Отец освободительного движения священник Мигель Идальго использовал колокол церкви, в которой работал, для того, чтобы известить сообщников о начале восстания против испанского правительства.
Раз уж я начала ссыпать занимательными историческими справками, вот вам еще одна: каждый год 16 сентября празднование дня независимости Мексики начинается с того, что президент страны выходит на балкон Национального Дворца и звенит в колокольчик, выкрикивая “¡Viva México!”. Но вернемся к метро.
Изображения эти понадобились не только лишь для того, чтобы утолить эстетический голод населения, использующего общественный транспорт. Согласно данным Секретарии Образования Мексики (SEP), уровень безграмотности в стране в 2017 году составлял 4.4% (около четырех миллионов человек), тогда как 1970 году, когда метро было только построено, 25.8% населения не умели ни читать, ни писать. Единственным способом ориентироваться в метро для таких людей являлись эти изображения. Для меня до сих пор остается загадкой, как при таком уровне безграмотности, любой мексиканец без труда понимает исторические отсылки, вложенные в эти картинки.
Однако это далеко не единственное, что изумляет в метро Мехико. У каждой ветки есть своя специфика: на оранжевой, например, регулярно задымляется тоннель, и электричка выезжает из горелого тумана, словно паровоз. Когда я впервые стала этому свидетелем, я начала метаться по платформе в попытках самоэвакуироваться, но вскоре заметила, что была единственной встревоженной: поезд остановился, двери открылись, пассажиры спокойно зашли в вагон, двери закрылись и все уехали, оставив меня стоять на перроне в недоумении. Прошло два года и я до сих не понимаю, почему периодически появляется этот дым, но покорно захожу в вагон со всеми – огонь или дым, а домой всё-таки хочется.
Помимо задымлений, мексиканское метро страдает от наводнений, особенно летом, когда начинается сезон тропических ливней. В это время года поезда останавливаются в тоннелях на 15-20 минут и едут так медленно, будто мы все уже умерли и нам совсем некуда спешить. И это в час пик, когда с одной стороны к тебе прижимается большая мексиканская женщина, уминающая вареную кукурузу в майонезе, с другой – на твоей ноге топчется 10-ти летний ребенок, а в затылок тебе дышит разнорабочий, выпивший пивка перед поездкой домой. И моё любимое: с целью борьбы с диабетом, главной причиной высокой смертности среди населения, в метро периодически вырубают эскалаторы, чтобы пассажиры больше двигались. У стариков, калек или просто очень уставших людей, возвращающихся с работы, выбора не остается – все отправляются маршировать по лестнице против диабета.
Метро – это место, где быстрее всего проходит обучение мексиканской школы жизни: это сумеречная зона, в которой возможно всё, и к этому начинаешь привыкать. На синей ветке долговязые мрачные мексиканцы высыпают из тканевого мешка осколки стекла, ложатся на него голой спиной и ждут, что ты им за это заплатишь. На зелено-коричневой ветке в вагон заходят люди с ведром воды и мистером мускулом и начинают начищать определенные части пола, тоже за деньги – это такой перформанс. На всех ветках без исключения босоногие индейцы, одетые в национальные костюмы, вкладывают тебе в руку бумажки, на которых написано, что они глухонемые и приехали из какого-нибудь далекого штата, поэтому просят подать на тако. Старые фокусники за 30 секунд показывают все свои трюки, уступая место безногому виолончелисту, который передает эстафету студенту, декламирующему жизнеутверждающие стихи, и семье, продающей расчески, дождевики и жевательные конфетки. И под аккомпанемент этого не стихающего ни на секунду водоворота жизни, мексиканцы-пассажиры равнодушным взглядом впериваются в вечность или же занимаются своими делами: стригут ногти, едят жареную курочку, читают Библию вслух или аппетитно друг друга жамкают.
В декорациях мексиканского метрополитена наиболее сильное впечатление на меня производил старик, стоящий на углу у выхода со станции “Сокало” (Zocalo): он молчаливо существовал у стены, пока из его живота вываливались органы, к которым была присоединена пластиковая трубка. Проходя мимо и я повторяла про себя: “Тебе в больнице нужно быть, а не в метро”, дичайший физиологический акционизм оставлял меня в недоумении. А потом он исчез, и угол опустел. Каждый день, спускаясь на станцию, я думаю о том, что с ним стало: лежит ли он в больнице или в каком другом месте, и мне становится грустно. Потому что мексиканское метро – это не о страдании одного, это об общем, коллективном страдании, в котором мы все – больные, остро чувствующие, уставшие, злые, голодные – в результате интенсивного сосуществования приходим к катарсису. И появляется надежда встретить свою Беатриче, которая поможет выбраться из этого чистилища и найти дорогу в рай.
Больше у путешествиях читайте на Hype.ru
