Продолжение. Начало здесь.
Снегопад, как это и бывает на Севере, начался внезапно. Сизые тучи стянулись со всех сторон, заполонили небо, оставив лишь крохотный лазоревый просвет да полоску сафлорового отблеска на западе. И пошёл снег. Он кружился в воздухе, летел на свет фонарей и опадал на город, наполняя пространство запахом зимней свежести.
Чистотой и невозмутимостью веет от северного снега. Вуаль невинности опускается с неба невесомым ажуром, обдаёт холодным дыханием землю, несёт с собой обновление – новые надежды, мечты и чаяния. Снег очистит землю, сотрёт вчерашние следы, заметёт тропинки в прошлое.
Может, потому и начинается новый год зимой? В снегопад легко поверить в новое счастье.
Сейчас, среди этой бескрайней чистоты, так странно было вспоминать о той осенней одержимости женатым человеком, затмившей разум.
Что это было? Временное помешательство, не иначе. Как же я благодарна судьбе за то, что удержала на краю, не позволив свалиться в бездну, из которой нет возврата. Спасибо за любовь, за это чистое чувство – оно спасло меня от беды.
Девушка улыбнулась, вспоминая, как они бежали этой же дорогой с Юрой, держась за руки, а потом дома целовались, целовались, пока чуть не опоздали в аэропорт.
Сердце захлестнуло тоской по объятиям любимого человека, по его губам, по глазам, в которых столько нежности…
А если бы мы не встретились? Что, если бы меня не отправили в командировку, или он приехал в Москву позже? Нет, лучше не думать об этом. Мы нашлись, и это главное.
Но в груди неприятным холодком шевельнулся страх. Страх потерять своё вымоленное у небес счастье. Ведь против их с Юрой будущего играет столь могущественный враг...
Расстояние. Злосчастное расстояние… сколько людей безжалостно раскидало оно по сторонам, так и не позволив соединиться вновь. Выдержит ли Юра длительную разлуку? Молодой, горячий, а вокруг столько соблазнов…
Света вовремя спохватилась, тут же пресекла упаднические настроения, упрямо помотав головой:
Мы справимся. Выдюжим. А вдруг Юра тоже переживает? Что, если сомневается во мне?
Улыбнулась от этой мысли – настолько она показалась нелепой.
Хотя, если подумать, у него есть все основания тоже испытывать беспокойство, ведь вокруг неё много мужчин, причём, весьма достойных. Взять, к примеру, того же Лебедева… какие глаза! Разве не сходила она всю осень с ума от одного его взгляда?
А Юра даже мысли не допускает о том, что у меня могут быть чувства к другому человеку… не позволяет себе ни тени ревности. Ни единого раза, ни единым словом не обмолвился о какой-либо неуверенности или сомнениях – это ли не показатель его безоглядной веры в наше совместное будущее?
От этой мысли потеплело на душе, и вернулось спокойствие. Что было – то прошло, и уже не вернуть.
Обернулась, а снег уже распушил цепочку следов, выравнивая сверкающее белизной пространство.
«Снег кружится, летает, летает,
И позёмкою клубя,
Заметает зима, заметает,
Всё, что было до тебя…»
Света приостановилась под чернеющим небесным куполом, пронизанным белоснежными отсветами, и стянула с правой руки перчатку. Подставила раскрытую ладонь космосу, задумчиво наблюдая за порханием невесомых пушинок – они летели на тепло, как живые.
Какое утончённое творенье, но как недолог её век…
Огромные снежинки распахнули крылья, обнялись, слившись в воздушный комочек, и потекли влагой, едва коснувшись подушечек пальцев. Второй пушистый ворох приземлился прямо в середину ладони и тоже принялся стремительно таять, словно посланникам неба невыносимо оставаться в плену у человека даже на миг.
Счастье – вот так остановиться на мгновение среди житейской суеты, замедлить время, и просто наблюдать за небом. Видеть снежинки, летящие из темноты и растворяться вместе с ними в моменте созерцания. Познавать тайны бытия, наблюдая за природой явлений, осознавая свою сопричастность – чувствовать себя частью этого мира и понимать ценность каждого мига, ибо он необратим.
Вода испарится, поднимется ввысь и так по кругу. Если снежинка вечна, то человек и подавно. Меняется форма, но суть остаётся. Счастливы те, кто ощутили себя частью этой бесконечной игры преображений.
Света развернула ладонь, отпуская прохладную влагу на волю. Стряхнула капли с руки, надела перчатку, всё ещё осязая горячее прикосновение снега – серединка ладони горела, как от огня. Сам собой сложился случайный мадригал зимнему Северу:
Как долго ты моё испытывал терпенье
Холодным сумраком и льдом замёрзших рек.
Но вдруг согрел всего одним прикосновеньем
И растопил мне сердце твой горячий снег…
Усмехнулась, и поспешила скорее дальше, оборвав внутри латентного философа и поэта: надо успеть подарок в Лондон купить, и скорее на тренировку.
Вместо сувенирной лавки, по пути успела до бассейна заглянуть в городской Дом Книги. Пробежалась вдоль полок с местными авторами, и, ничтоже сумняшеся, подхватила лубочно-яркий сборник сказок Степана Писахова.
Хихикнула:
Само то! Сеня Малина ему про Поморье лучше всех расскажет, да ещё и морожены песни споёт!
Поспешила было, посмеиваясь, на кассу, но спохватилась – вернулась, да и взяла ещё один экземпляр:
Дэвиду отправлю. Ему точно понравится. Любит он всё такое этническое. Тут, правда, псевдо-этническое, зато за душу берёт.
Пока пробивали чек, задумалась:
Что же Дэвид не звонит так долго?
Беспокойства при этом не ощутила: интуиция подсказывала, что в Австралии всё идёт своим чередом. Только немного грустно стало оттого, что давно не слышала голос Оли Кирсановой, всё реже стала созваниваться с Дэвидом, от Любы сообщения приходили ещё перед новым годом, а пятничные занятия с Сашей Пименовым вообще канули в лету…
Вот я ретроград. Ведь всё меняется, жизнь не стоит на месте, надо уметь это принимать. И отпускать людей, когда приходит время. Но как же это тяжело!
И тут же сделала себе мысленную пометку:
Надо завтра написать Саше после того, как узнаю о результатах в Центре изучения иностранных языков. И Дэвиду позвоню сама, если не дождусь от него звонка.
В бассейне все грустные мысли испарились разом: там, как обычно, шум-гам-тарарам! Такая толкотня! Галдящие дети толпой подхватили Свету, закружили, чуть не занесли наверх, оглушив хохотом и воплями.
Девушка озиралась вокруг в раздевалке, но Люды так и не увидела. Маши-терминатора, к счастью, тоже.
Оказалось, Люда уже каким-то чудом просочилась в зал, хотя время сеанса «Сияния Арктики» ещё не началось. Находчивая брюнетка получала персональную консультацию у Зиновьева – тот самозабвенно объяснял девушке технику кроля, держа плавательную доску в руках, а пловчиха преданно смотрела тренеру в глаза и горячо кивала.
Вот хитрюга! Прёт к своей цели, как танк!
Света тихонько рассмеялась, и отвернулась поскорее, сделав вид, будто ничего не замечает. Только хотела погрустить по Юре, как из мужской душевой, вальяжно вышагивая, показался Артём Анатольевич.
На ходу надевая шапочку, обернулся на оклик – вслед за отцом в бассейн выбежал его долговязый сынишка-подросток. Артём подождал сына, и, наклонившись к самому его уху, принялся что-то объяснять, показывая рукой на дорожку.
И только тогда заметил Светлану – обрадованно кивнул, неожиданно сверкнув белоснежной улыбкой.
- Ну, красавец ваш Лебедев, красавец, согласна. Но это не значит, Звягинцева, что надо пялиться на него вместо подготовки к заплыву! Разминаем плечи, ноги, шею, руки! Что стоим?! За работу!
Последние слова Стальнова, вынырнувшая из ниоткуда, прогудела горном Свете прямо в ухо, слегка испугав и отбив всякое желание смотреть по сторонам.
По свистку тренера команда мгновенно собралась у бортика, оперативно включившись в тренировку.
Вскоре дорожки забурлили от мощных гребков пловцов, для которых больше не существовало ни прошлого, ни будущего: всё растворилось в полной сосредоточенности на настоящем моменте.
Продолжение здесь.
