Я никогда не думала, что столкнусь с чудовищем этим, что называется, глаза в глаза...
...Главный учительский праздник - День учителя плавно перетекал в вечер. И что-то захотелось мне в этот вечер обзвонить тех своих коллег, которые перестали работать, но учителями быть не перестали. Это - на века...Взяла телефонную книжку, придвинула к себе телефонный аппарат ( уж не помню, когда и дотрагивалась до него) и...
Вот недаром говорят, да я и сама в том глубоко убеждена: подарки дарить гораздо радостнее, чем их получать. С каждым звонком радости у меня прибавлялось в разы. А у человека на другом конце провода - и того больше. Охи, ахи, восклицания! "Как вы там?-"А вы как?" "А вы знаете, у меня..." - "Как? И у вас тоже?!" И по молчаливому согласию никто не говорил о подскочившем сахаре с давлением пополам или о бытовых каких-то проблемах. Только о хорошем. Одна купила себе новое пальто и не может дождаться холодов, чтобы его выгулять. У другой родился долгожданный внук после четырёх внучек. Слово за слово - и незаметно час с лишком пролетел!
А Тамару Евгеньевну я оставила, так сказать, на десерт. Мы никогда не работали вместе. Но довольно хорошо друг друга знали. Есть - женщины. А она - Женщина... Я о ней писала год с небольшим назад. "Женщина останется женщиной даже в начале девятого." Преподавательница французского, она манерами, речью своей богатейшей на француженку и походила. Правильный овал лица, зеленые глаза, благородный, с горбинкой, профиль. И роскошные седые волосы. Такие у англичанок бывают. Как ни британская актриса, так обязательно волосы - залюбуешься. Особенно, если своих негусто...
Мы никогда с ней не перезванивались. Встречались то здесь, то там. Разговаривали подолгу. Одно удовольствие было с ней разговаривать. Никакой бытовухи. Интересные сравнения. Мягкий юмор. Ирония. И смех над собой.
Я набрала её номер. Она взяла трубку. И - не узнала меня. Я и не поняла поначалу. Мало ли - телефон голос исказил или ещё что...Но когда она сказала, что очень рада звонку, но "я так благодарна вам, что вы позвонили. Мне давно уже никто не звонит. Спасибо вам за поздравления. Надеюсь, вы меня простите: не могу долго разговаривать. Мама спит в соседней комнате. Она, знаете ли, 1902 года рождения. Ей покой нужен..."
И тут у меня трубка захлопала по уху. Я - поняла...
Благодарение работе моей, которая занимает бОльшую часть моего времени (читай: жизни) и не даёт подчас думать ни о чём другом. Но мне - думалось. И в среду после Дня учителя, и в четверг, и до сегодняшнего утра. Знала, что нужно её навестить. И - боялась. Так седые одноклассники не любят вечера встреч. Все друг у друга в памяти - хрупкие девочки и безусые мальчики. А встречи эти... Такое потом послевкусие. Хотя - не у всех...
Боялась. Это как ожидание плохих вестей. Гонишь их от себя, а они пялятся на тебя из каждого угла, ухмыляясь...
Встала сегодня утром. Сама с собой не сговаривалась. И как-то всё стало ладиться. Сварила доброго борща. налила в контейнер. Пирог испекла вот этот,
налила в баночку майского мёда и - пошла. Без звонка.
...У калитки стояла женщина. "Вы к Тамаре Евгеньевне? Я вас сейчас провожу. Вы, наверное, работали вместе?" И, не дожидаясь ответа, скороговоркой, спеша как можно больше сказать:" К ней никто не приходит. Сын забирал её к себе на пару месяцев, а потом привёз обратно. И тут же уехал! Никому из соседей ничего не сказав, не наказав... Вы сейчас увидите, какая она..."
Как же я боялась идти...Вошла. Соседка молча ушла. А она, тут же меня узнав, всплеснула руками: "Леночка! Да как же вы.. Какими судьбами! Проходите, милая!"
Те же роскошные волосы, чуть похудевшее лицо, чуть поблекшие глаза. Она обута была в туфельки на каблучках! Это дома-то! И в небесно-голубой свитер, и в синие брюки. "Простите, я не прибрана. Не ждала гостей. Садитесь же!"
Мы сидели на маленькой её кухоньке, опрятной и чистой, и - разговаривали. Вернее - говорила она. А я её слушала и цепенела от ужаса.
Она рассказывала про свою маму. "Она на работе сейчас. Вы же понимаете - это ТО поколение. Они без работы не мыслят себя." Говорила про свою старшую сестру. "Она пошла навестить больную подругу. Должна скоро вернуться. И мы попьём чаю. Какой славный пирог вы принесли. Уж и не знаю, чем вас отдарить. Я, конечно, готовлю, но плюшек уже не пеку. Начало девятого..." И улыбнулась грустно. Так она говорит про свой возраст. Мы вместе посчитали. Ей - 85...
Она рассказывала мне о своих коллегах, как хорошо им вместе работалось. "Они ко мне забегают. Нечасто, правда, но я не в претензии."
Говорила и говорила. Снова и снова - о том, что уже сказала. И не раз. Я, боясь сказать какую-то глупость, всё же советовала ей одну глупость за другой. Читала об этом. И, конечно, знала, как называется то, что свалилось на Тамару Евгеньевну. И советы, как этого избежать, знала.
"Тамара Евгеньевна, давайте-ка вы эти экскурсы в прошлое оставите, а? Давайте вы будете стихи наизусть учить. Это будет, ну.. как перезагрузка мозгов."
А она в ответ стала читать мне стихи Поля Верлена на хорошем французском...
Так что совет психиатров-психологов учить на старости лет иностранные языки отпал. Я ни психиатр и ни психолог...
"Вы не подумайте, Леночка, я в форме! Вы не были в комнатах? Пойдёмте! Вот здесь я читаю. Мы с мужем это кресло купили. Там - моя спальня. А эта комнатка - мамина." - "Тамара Евгеньевна!! Нет мамы! Вернитесь!" " Что же это я...да...да.."
Потом она покажет мне свой холодильник, распахнув дверцу. "У меня всё есть. Я ни в чём не нуждаюсь. И уборку я делаю сама." В доме её и впрямь - чистота.
Я попрощаюсь. Она проводит меня до калитки удивительно бодрой походкой. Я её обниму. Она поблагодарит меня за борщ. "Я прямо сейчас пойду обедать". Я - уйду. Несколько раз оглянувшись, я увижу, что она смотрит мне вслед. И поблагодарю Создателя за то, что подсказал мне взять солнечные очки. Я их надену, чтобы не видно было слёз моих.
...Откуда ты берёшься, чудовище? Как выбираешь себе жертву?
Худенькая женщина с роскошными седыми волосами... Она не знает о твоём существовании. А я теперь - знаю. Я знаю тебя в лицо. Оно - ужасно.
