Потрёпанный рыжий кот каждое утро занимал своё место у двери подъезда и сидел там до темноты, словно кого-то ждал. Когда я узнала, кого именно он высматривает в толпе прохожих, сердце моё разрывалось на части.
Преданность Рыжика
— Да отойди ты! — я едва не наступила на рыжую тушку, загораживавшую вход в подъезд.
Кот даже не шелохнулся. Только прищурил один глаз и снова уставился на дверь. Я обошла его, раздражённо цокнув языком. Бродяг развелось — проходу нет.
Утром следующего дня картина повторилась. Рыжий занял свой пост у порога. Я спешила на работу и не стала задерживаться. Вечером, подходя к подъезду с тяжёлыми сумками, я увидела его снова. В той же позе, на том же месте.
— Живучий какой, — пробормотала я, отпирая дверь.
На третий день меня начало это раздражать всерьёз. Ну сколько можно торчать на одном месте? Я присмотрелась к нему внимательнее. Кот был старый — это сразу бросалось в глаза. Шерсть клочьями, левое ухо надорвано, бок в какой-то застарелой ссадине. Худой. Но не облезлый беспризорник — видно было, что раньше за ним ухаживали.
— Ладно уж, — я вздохнула и вытащила из сумки остатки курицы. — На, жуй.
Рыжий даже не понюхал. Посмотрел на меня с каким-то укором и отвернулся.
— Не хочешь — не надо, — я пожала плечами и ушла домой.
Но на следующий день принесла ему корм. И воду в пластиковой миске. Кот поел, попил и вернулся на свой пост. Села рядом с ним на корточки.
— Слушай, ты чего тут сидишь? Хозяина ждёшь?
В ответ — тишина. Только жёлтые глаза смотрели мимо меня, на дверь подъезда. Я провела рукой по его спине — позвоночник выпирал острыми бугорками.
— Наташ, а ты его откуда взяла? — соседка тётя Люда остановилась рядом, перехватывая сумку поудобнее.
— Не взяла я его. Он тут сидит уже дней пять, наверное. Не уходит никуда.
Тётя Люда поставила сумку на землю и тяжело вздохнула.
— Так это же Рыжик. Раисы Ивановны кот, с двадцать третьей квартиры.
У меня что-то ёкнуло внутри.
— Раисы Ивановны? Той, что на втором этаже? Она вроде в больницу попала?
— Попала, — тётя Люда покачала головой. — Инсульт у неё случился. Племянники приезжали, квартиру закрыли, вещи разобрали. А кота выгнали на улицу. Сказали — не до животных сейчас.
Я почувствовала, как внутри всё похолодело.
— И он с тех пор здесь?
— Ага. Каждый день приходит. Сидит и ждёт. Думает, хозяйка вернётся.
Тётя Люда подняла свою сумку и пошла к двери. Я осталась сидеть рядом с Рыжиком. Он по-прежнему не обращал на меня внимания. Просто ждал.
Вечером я не смогла уснуть. Ворочалась с боку на бок, вспоминая этого упрямого кота. Сколько он ещё просидит там? Пока не помрёт от голода или холода?
Утром я позвонила на работу и соврала про недомогание. Потом поехала в поликлинику. Там мне дали адрес больницы, куда обычно увозят пациентов с инсультами. Пришлось обзвонить несколько отделений, прежде чем нашлась нужная.
— Комарова Раиса Ивановна? Выписали три недели назад. Вроде родственники забрали, — медсестра зашуршала бумагами. — Вот адрес есть. Дом престарелых на Садовой.
Я записала и поехала туда же.
Здание встретило меня облезлыми стенами и запахом больничной еды. За стойкой сидела женщина с усталым лицом.
— Раиса Ивановна Комарова? Второй этаж, седьмая палата. Только она у нас тихоня, ни с кем не общается.
Поднявшись по лестнице, я постучала в дверь с цифрой семь. Никто не ответил. Я толкнула дверь и увидела маленькую комнату с двумя кроватями. У окна сидела пожилая женщина в застиранном халате.
— Раиса Ивановна?
Она обернулась. Лицо бледное, глаза красные.
— Вы ко мне? Мы знакомы?
— Нет. Я ваша соседка. Наталья. Живу в том же подъезде, только пятым этажом выше.
Женщина оживилась.
— Соседка? — она подалась вперёд. — А как там... как там квартира моя? Племянники говорят, что всё в порядке, но я им не очень верю.
Я присела на край стула.
— Раиса Ивановна, у вас кот был? Рыжий?
Она резко выдохнула, и по щекам потекли слёзы.
— Рыжик... Мой мальчик. — Голос дрогнул. — Племянники сказали, что пристроили его. В хорошую семью. Это правда?
Я сжала её руку.
— Он каждый день сидит у подъезда. С утра до вечера. Ждёт, когда вы вернётесь.
Раиса Ивановна зарыдала. Плакала громко, навзрыд, как дети. В палату заглянула медсестра.
— Что случилось?
— Её кот, — я не знала, что ещё сказать.
Раиса Ивановна, всхлипывая, рассказала про Рыжика. Как подобрала его котёнком возле мусорных баков пятнадцать лет назад. Как он был единственным, кто встречал её дома после смерти мужа. Как засыпали они вместе, и он грелся у неё под боком.
— Я просила племянников забрать меня домой, но они сказали, что мне там не справиться. Что здесь лучше, присмотр. А про Рыжика обманули.
Медсестра вздохнула.
— Понимаете, здесь животных держать нельзя. Правила такие.
— А если с директором поговорить? — спросила я.
— Можете попробовать. Но она строгая.
На следующий день я приехала с Рыжиком в переноске. Он орал всю дорогу — царапался, возмущался. У кабинета директора затих, только шипел недовольно.
Директор оказалась женщиной с жёсткими чертами лица и короткой стрижкой.
— Животных держать нельзя, — отрезала она, даже не дослушав. — Это против правил.
— Но выслушайте меня, — я не отступала. — Раиса Ивановна здесь совсем пропадает. Молчит, ни с кем не общается. А кот — это всё, что у неё осталось от прежней жизни. От дома.
Директор помолчала, глядя в окно.
— У меня была собака. Прожила семнадцать лет. Когда её не стало, я две недели ходила как в тумане. — Она повернулась ко мне. — Ладно. Пусть остаётся. Но вы будете отвечать за него. Корм, наполнитель, прививки — всё на вас.
— Договорились!
Когда я вошла в палату с переноской, Раиса Ивановна не сразу поняла.
— Это что у вас?
— Откройте.
Дрожащими руками она отщёлкнула замок. Рыжик высунул морду, принюхался — и мяукнул так тоскливо, что у меня перехватило дыхание.
— Рыжичек!
Она прижала его к себе. Кот мурлыкал, тёрся мордой о её лицо, лизал солёные щёки. Раиса Ивановна плакала и смеялась одновременно.
Полгода пролетели незаметно. Рыжик освоился в доме престарелых. Ходил по палатам, грелся на коленях у разных бабушек и дедушек. Но ночевать возвращался только к Раисе Ивановне.
Я приезжала к ним раз в неделю. Привозила корм, гостинцы, иногда просто сидела и слушала.
— «Знаешь, Наташа», — сказала Раиса Ивановна однажды, — я больше не жалею, что здесь. Дома, конечно, было бы лучше. Но главное ведь не в стенах. Главное — кто рядом. Пока Рыжик со мной, я дома.
Кот лежал у неё на коленях, урча, как маленький моторчик. Я смотрела на них и думала: вот она, настоящая преданность. Не в словах, а в том, что пять дней сидишь у двери, веря, что тебя не забыли.
А вы когда-нибудь встречали такую преданность? Расскажите в комментариях свои истории о животных, которые изменили чью-то жизнь.
Подписывайтесь, если вдохновился историей – впереди ещё больше настоящего добра!🐾
Рекомендуем ознакомиться с интересными материалами на канале:
До встречи в новых рассказах!