Любые психические расстройства, в том числе и болезни зависимости, затрагивают не только душевную жизнь самого больного, но и психику близких к нему людей – членов семьи. У них неизбежно формируется ряд психологических механизмов приспособления к этому заболеванию близкого родственника, позволяющая сохранять с ним отношения. Такие изменения в психической деятельности близкого к зависимому человеку называются созависимостью.
Созависимость – это состояние, которое делает невыносимой жизнь близких, наполненной вечной тревогой, стыдом, ненавистью, самобичеваниями, не принадлежащей им в полной мере, а иногда и вовсе лишенной собственных интересов и радостей. Почему же так происходит?
Здесь надо вспомнить проявления зависимого поведения, в котором есть феномены состояния эйфории, отсутствия контроля за своим поведением, либо употреблением, получении в результате зависимости разноплановых негативных последствий.
При осуществлении акта зависимости возникающее эйфорическое состояние глобально меняет уровень психической деятельности больного, который приобретает черты нарциссического с отсутствием эмпатии, холодностью эмоций, часто завышенной самооценкой, нетерпимостью критике, склонностью к манипуляции и т.д. Одним словом, любимый человек в этот момент становиться крайне неприятным, зачастую совершенно другим, с несвойственными ему чертами характера. Такая ситуация вызывает у близкого родственника реакции растерянности, страха, стыда, беспомощности, раздражения, вплоть до ненависти.
После прекращения эйфории, происходит восстановление психического состояния больного, он снова становится тем, кого любят и ценят, достаточно эмпатичным, понимающим, с критикой к ситуации, чувством виноватости, старающимся искупить, задобрить своего раздраженного и озлобленного родственника, услужливым, подчиняющимся, угождающим и т.п. То есть на глазах родственника происходит волшебная трансформация, которая делает из во всём плохого, ненавистного объекта – идеального мужа, жену, сына и т.п. Часто говорят близкие «вот, если бы не пил (курил, нюхал, играл, переедала, больше бы уделял семье), у нас были бы идеальные отношения», «у нас возникают ссоры и скандалы исключительно из-за его пьянства (ставок, курения и т.п.)».
Такая закономерность возникающих при созависимых отношениях была теоретически оформлена американским психиатром С. Карпманом (1968) и носит название треугольник Карпмана, ставший широко известной классикой, позволяющий наиболее детально описать принципы таких отношений.
С. Карпман постулировал и описал роли, которые последовательно принимают на себя участники отношений, где есть хотя бы один больной с зависимостью. Это роли жертвы, преследователя и спасателя. Клинически это выглядит следующим образом: произошел акт зависимости, больной в это время находится в специфическом состоянии, вызывающем у близкого человека массу негативных эмоций – тревогу, страх, гнев, стыд и прочее. Прервать это состояние по желанию и быстро не может ни близкий человек, ни сам зависимый. Близкий вынужден терпеть невыносимые эмоции, а иногда и психологическое, физическое насилие в свою сторону, пока больной находится в эйфории. В такой ситуации зависимый больной является Преследователем, окружающие его близкие находятся в роли жертвы. Затем состояние эйфории заканчивается, наступают те или иные очевидные негативные последствия зависимого поведения – нарушение здоровья зависимого, социальные последствия – столкновение с законом, появление финансовых долгов, проблемы на работе. Однако, как было описано выше больной снова становится понятливым, критичным к ситуации, всё понимает, корит себя в случившемся, то есть появляется тот тип личности, которого любят и ценят близкие. При этом в них немедленно появляется любовь, облегчение, уверенность в будущем, радость от того, что больной всё осознал и надежда на его выздоровление. В эти моменты больной становится для родственников спасателем (жертве нужен спасатель). Почувствовав облегчение, близкие начинают немедленно помогать больному во всех его затруднения, возникших в связи с эпизодом – привлекать врачей для лечения синдрома отмены, раздавать финансовые долги, решать вопросы с законом и прочие подобные действия, то есть у близкого возникает роль Спасателя. Быть может, это самый гармоничный период взаимоотношений, когда обе стороны до некоторой степени осознают и идентифицируют основную проблему – наличие зависимости. Длится, однако, он не долго. После минования периода острых последствий обострения зависимости, ситуация стабилизируется. На этом фоне созависимый начинает испытывать чувство тревоги, вплоть до ужаса, в ожидании в предчувствии нового обострения болезни, бескомпромиссно контролировать поведение больного, с каждым разом распространяя контроль на всё новы и новые сферы его жизни, злится, если не удаётся всё проконтролировать, выражать своё отношение к перенесённым эпизодам насилия, проблемам, связанным с поведением больного, стыдит, винит больного в своих бедах, семейных проблемах, начинает психологически довлеть, зачастую применяя манипуляции, ограничения и угрозы. Чем выше тревожность созависимого, тем большее давление испытывает больной, теперь уже близкие осуществляют акты психологического и физического насилия, которые объективно становятся нелепыми, теряют рациональный смысл и лишь осложняют состояние больного, увеличивают в нём напряжение, которое неминуемо реализуется в очередное, ещё более серьёзное обострение. То есть созависимый отыгрывает роль Преследователя по С.Карпману, зависимый же на какой-то период жертвует своими желаниями, чувствами в угоду близким, испытывая чувство вины и стыда, осознавая свою нехорошесть. В какой то момент созависимые начинают осознавать нелепость ситуации, своё насилие над близким, возможно, происходит истощение эмоций и на пике своего напряжения созависимые часто сами предлагают или создают условия для обострения. Например, идут в гости, на день рождения, прекрасно сознавая, что там будет предлагаться алкоголь, «разрешают» больному выпить немного, часто выпивают сами. То же и в отношении других зависимостей – великодушно предлагают больному с расстройством пищевого поведения хорошо и вкусно поесть, трудоголика поощряют к круглосуточной работе «понимая» что это ему очень нужно, по своему единоличному решению лишают лудомана практически всех средств, необходимых для минимального поддержания привычного жизненного уклада. Очень часто больные говорят, что их родственники как будто хотят спровоцировать обострение. Обострение зависимости резко сбрасывает накопленное созависимым напряжение, оправдывает их «надежды» на испорченность больного. Первое время эпизода обострения близкие чувствуют лёгкое возбуждение, практически эйфорию, от осознания собственной правоты и значимости, к тому же часто бывает, что больной оказывается сначала до некоторой степени повышенно управляем, что ещё более повышает свою самооценку близкому созависимому. Снова, при изменении фармации обе стороны чувствуют облегчение. Однако в ходе течения эпизода, по мере потери контроля над ситуацией, созависимый снова впадает в отчаяние, страх, стыд вину, резко падает самооценка, он примеряет роль Жертвы. Зависимый же становится бесшабашным, довлеющим, грубо нарушающим – Преследователем.
Цикл повторяется снова и снова, лишая его участников здоровья, радости, любви, любых эмоций, кроме страха, вины, ненависти или грандиозного торжества. Каждый очередной проворот колеса созависимости приносит облегчение с последующим нарастанием напряжения, всё глубже погружая участников в бездну страданий.
Надо отметить, что страшное значение все эти отношения приобретают по ряду причин. Описанные выше роли, которые последовательно меняются в зависимости от периода заболевания не являются классическими ролями (масками), которые люди надевают в той или иной ситуации – роль отца, роль брата, роль сотрудника или руководителя, при которых сохраняется ядро личности, уровень реагирования, манеры и способы общения, эмпатическая эмоциональность. Напротив, описанные роли в созависимых отношениях – это изменения самого личностного ядра, которое оказывается расщеплённым. То есть участники отношений становятся совершенно разными по сути людьми в каждый период. Изменения затрагивают глубинные психологические структуры, основы личности. Поэтому реакции на одни и те же ситуации в разной роли могут быть диаметрально противоположными, абсолютно несоответствующими адаптивным целям. Это ведёт к серьёзным психическим и физиологическим расстройствам. Цена таким изменениям – серьёзные соматические, психические болезни.
Вторая фатальная особенность таких отношений – это жесткая потребность участников созависимых отношений в наличии друг друга. Без этого они не представляют себе жизненного уклада. Преследователю обязательно нужна жертва, спасателю – жертва и преследователь, жертве – преследователь и спасатель. То есть созависимые люди, даже выходя из таких отношений, строят их по такому образу и с другими людьми.
Третье обстоятельство, и наиболее болезненное – это то, что эти отношения являются самоподдерживающими и развивающимися. Для того, чтобы их разрушить необходимо вмешательство из вне. Терапия созависимых представляет из себя трудности, не меньшие, чем лечение самой зависимости, требует комплексного психотерапевтического, зачастую и психофармакологического подхода.
Для записи на консультацию вы можете пройти на сайт https://shulkinlm.ru/
