62,3 тыс подписчиков

– Куда я на ночь глядя пойду? – говорит муж. – Придумай сам, раз хочешь развестись. Часть 17

2 октября2 окт

2401

10 мин

Оглавление

***
"После развода. Просто уходи!", Лила Каттен ❤️
***

Уладив вопрос с риелтором, я обрадовалась, что у меня есть время для вывоза остатков мебели, которые я забираю с собой. Так как у нас альтернативная продажа, нам придётся подождать, пока состоится сделка по продаже квартиры наших покупателей, чтобы они смогли вырученные деньги вручить нам. Я не против, главное, чтобы всё получилось. Кажется, будто эта последняя точка никогда не наступит. Она не даёт зарубцеваться ранам.

Как только квартира будет продана, всё поменяется. Я в этом уверена.

Идея Ксении уехать на море внезапно захватила и меня. В целом всё было улажено, директор дал добро, даже посмеялся, чтобы мы сильно не загорели. А что ещё меня будет останавливать? Я вымотана. Истощена морально и физически. И мне нужен отдых с подругами. Для этого у меня есть три дня.

Огромным плюсом стало решение поехать на машине Ксении. И я, и она любим длительные поездки. Эта тоже пойдёт на пользу, я уверена. Наше маленькое путешествие.

— То есть по-твоему это разумно, мам? — спрашивает дочь, когда я сообщаю ей, что собираюсь поехать к морю на эти три дня.

— Разумно или нет, какая разница? Я сейчас нуждаюсь в том, чтобы побыть подальше от этого всего, — делаю пальцем в воздухе круг.

— От меня и папы, имеешь в виду?

— Думай как хочешь, Люда. Знаешь выражение «сыта по горло». Так вот я сыта уже несколько месяцев. Больше не влезет. А ты за эти три дня будь добра, собери вещи.

— Да соберу я, господи, — она закатывает глаза. — Ты когда на чём-то зациклишься, прямо невыносима.

Я даже не реагирую на её слова. Не хочу. В другой момент и в другой день обязательно высказала бы, попыталась донести до неё что-то. Но сейчас я выдохлась.

— Ничего, скоро переедешь туда, где тебя ждут, и успокоишься. Отдохнёшь от матери, которая тебя жизни учит.

— Ага.

Я упаковываю последние мелочи в небольшую дорожную сумку и закрываю её.

Далее принимаюсь за упаковку в полиэтилен журнального столика. Я уже договорилась о перевозке на понедельник. Парни всё заберут и аккуратно перевезут на «Газели». Не хочу терять время. Мы выезжаем с Ксюшей в семь утра, а сейчас только восемь вечера.

— Тарелку убери, — прошу дочь, потому что она мешает. — Да и в гостиной есть общий запрет, если помнишь.

— Всё равно продаём квартиру, какая уже разница, кто и где ест?

— Просто возьми свою тарелку и отнеси на кухню.

Она так и делает. А когда возвращается, останавливается на пороге, сложа руки на груди, и спрашивает:

— Что с тобой такое, мам?

Её вопрос заставляет меня выпрямиться. Бросить упаковочный рулон на пол и посмотреть на дочь. Все эти мгновения я думала над её словами. То ли она и правда не понимала, то ли… стоило объяснить подробно.

— Хороший вопрос, Люда. Действительно хороший, — отхожу к окну и опираюсь на подоконник. — Я прожила с мужчиной, которому брак был не нужен, больше двадцати лет. Это не год, не пять. Половина моей жизни, понимаешь? Потом он ушёл к другой женщине и сказал, что не любит меня. Начался развод, дележка квартиры, машины, моей души, господи.

Я запрокидываю голову и часто моргаю. Потому что говорить всё это вслух очень странно и очень больно. Больно не потому, что я умираю без Феди. Просто… моя жизнь слегка рухнула, и я пытаюсь не сойти с ума от сожаления.

Снова посмотрев на дочку, я продолжаю.

— Пока я пытаюсь справиться с этим всем, я узнаю, что моя дочь пошла по пути отца и разрушила свой брак. Думаешь, смотреть на тебя мне не больно, Люд?

— Мам…

— Нет, я серьёзно. Почему ты решила, что я спокойна из-за твоего выбора? Твоему отцу, возможно, всё равно. Он со своей жизнью управляется так же беспощадно, будто завтра не наступит вовсе. Но он прожил достаточно. Потом будет сожалеть. А ты? Я не хочу, чтобы ты начинала с жалости к своим поступкам уже сейчас. Добавь к этому тот факт, что одна моя подруга уехала далеко, потеряв мужа, а вторая… проходит такую же пытку с изменой мужа и уходом его из семьи, что и я.

Люда опускает голову и смотрит под ноги, но я успеваю заметить блеск в её глазах и печаль.

— Так что же со мной не так? Как мне уместить столько сочувствия к близким людям и к самой себе, чтобы оставаться собой?

— Мамочка, — она бросается ко мне и обнимает, позволяя поплакать на её плече. — Прости, пожалуйста. Я не имела понятия, что ты испытываешь.

А слёзы и правда стекают по лицу. Да только что с них взять?

Поднимаю руку и вытираю, пока дочь гладит по спине.

— Я в порядке, спасибо.

Люда отстраняется и смотрит на меня грустным взглядом. Но настаивать… Мне сейчас необходимо пространство. Я знаю, что в ней сейчас говорит внезапная грусть за меня, но дела это не меняет, ведь в следующую секунду она может снова начать хамить и вести себя по-прежнему. Я люблю свою дочь, но в двадцать три кое-что понимать она должна или же учиться понимать. Я могу быть мягкой и закрывать глаза на что угодно, но жизнь такой не будет. Другие люди тоже.

Люде становится скучно наблюдать за моими сборами, и она уходит к себе «почитать». А через пару минут я уже слышу, как она говорит по телефону.

Согласовав время выезда с Ксенией, я принимаю душ и ложусь, проверив напоследок дорожную и ручную сумки.

Рано утром я бодра как никогда. Предвкушение такое, что кровь кипит.

Оставив дочери запасные ключи, прощаюсь и выхожу.

— Готова к семичасовому путешествию?

Подруга так же весела и воодушевлена.

— Ещё как. Только скажи, как ты?

— Держусь.

— Поехали, — плюхаюсь на сиденье и пристёгиваю ремень безопасности.

Чтобы не теснить семью Вики и её дочери, мы сняли недалеко от них домик. Сезон закончился, и потому вышло не очень дорого. Мне сейчас лишние расходы не нужны, ведь на носу не только сделка по продаже квартиры, но и покупка новой жилплощади. Я не тешила себя иллюзиями. Присматривала варианты. Хороших было мало. Средних достаточно. Ужасных — полно.

Риелтор обещала помочь и держать в курсе. Но шансы были невелики.

Вика встретила нас на своей машине и в роли навигатора помогла добраться до нашего дома на ближайшие три дня.

Выехав в шесть, мы прибыли в Анапу лишь к пяти. Останавливались то тут, то там. Сделали множество фотографий и вдоволь насладились поездкой.

Домик был небольшим и уютным. Всё необходимое для сна было на месте. А покормить нас обещали Вика и Катюшка.

Первый вечер мы посвятили себе и нашей дружбе. Вышли прогуляться. Поужинали в уютном кафе. Затем на набережной изливали друг другу душу.

Этот этап оказался слишком тяжелым для каждой из нас. И когда я прошлым вечером говорила дочери, что тяготы жизни моих подруг влияют на меня так же сильно, как собственные, я не шутила. Вика потеряла мужа. А мы — друга. Нам пришлось это пережить. Стать поддержкой для неё. Затем со мной случился Федя. Попробуй вот так каждый месяц пройти новое испытание. Это тяжело и невыносимо. Теперь же с Ксенией случился Антон. И мы по новой погребены болью. Порой кажется, что это не закончится никогда. Но где-то внутри всё ещё теплится огонёк веры, что это пройдёт. Остаётся ждать и надеяться.

Рассматривать достопримечательности совсем не хотелось. Поэтому мы просто шли и говорили. Людей было не очень много. Туристический сезон закончился, и остались здесь лишь местные жители. Хотя погода была приемлемой.

— Что ж нам троим так не везёт, девочки? — Вика вздохнула, глядя на тёмное море, которое освещала одинокая луна. Закат мы уже посмотреть успели, а домой идти очень не хотелось.

— Наверное, этап такой. Разве мы не были счастливы долгие годы? — я повернулась и посмотрела на моих девчонок. — Не хочу, чтобы мы с вами менялись.

Мой взгляд остановился на Ксении. Я расскажу ей всё, когда вернёмся. Не хочу провести эти дни отдыха и всю поездку обратно в ссоре. Может, конечно, её и не будет, но я этого знать не могу.

Понимаю, что я не виновата. Что вина и последствия лежат в большей части на Фёдоре, будь он неладен. Но чувство стыда такое огромное, и никак отделаться от этого не могу. Словно я причастна к этому.

— Нам-то чего меняться? — Ксюша фыркнула. — Просто закалка на старости лет.

— Чего? — Вика чуть не упала со скамейки. — Какой ещё старости?

— Да брось. Нам под пятьдесят. Эти гады нашли себе, небось, самых молоденьких и скачут, пока мы себя по кусочкам собираем. Мой сейчас, наверное, вместе с ней вещи собирает. Я дала ему эти три дня. Всё что найду, выкину в воскресенье.

Её голос был пропитан болью, а в словах звучала злость. Я понимала это состояние. Когда ненавидишь всё вокруг. Вот тут самое главное — не потерять себя.

— А что толку, Ксень? Ну, поскачут, а дальше как им быть? — Вика тоже отвернулась к морю. — Сейчас весело, а суета и будни никуда не денутся. Мы начинали с ними, когда сами молодыми были. Наравне, понимаешь? А этим двум что с девицами клубными делать? На смех себя поднимать?

Я отказывалась думать о Фёдоре и Валерии. И мне было плевать, как долго этот союз будет существовать. Однако Вика была…

— Слушай, а ведь ты права, — встрепенулась, словно оживая, Ксюшка. — Заставь эту молодуху намазать ему спину и колени «Вольтареном» или постирать носки.

Она усмехнулась, затем снова. И вот мы втроём уже смеялись, держась за животы.

— Это странно, но мне почему-то полегчало немного.

— И мне.

— И мне, — присоединилась к нам Вика. — Мой хоть и умер, но за вас я очень переживаю, девочки.

Следующий день был очень солнечным, несмотря на ветер. Солёный запах крепко закреплялся в нашей коже и волосах, пока мы гуляли.

Достопримечательностей на одной только набережной было предостаточно. Корабль с алыми парусами, фонтан с «парящими» жемчужинами, омываемыми струями воды, и гигантский арт-объект для отдыхающих — загорелый мужчина со шляпой на причинном месте, радующийся солнцу, лёжа на спине. Это было удивительно. Пока мы не добрались до маяка на верхней линии набережной Анапы. Вот где скрывалась вся красота.

Жаль, что внутрь попасть было нельзя. Мне кажется, я бы с удовольствием пожила на маяке какое-то время. Время, когда хочется убежать подальше от всех и побыть в мире с собой.

Субботу мы провели, посещая краеведческий музей и музей «Горгиппия», а ужинали с семьёй Вики и Катюши.

Оставшись с крестницей на кухне, пока остальные отдыхали в гостиной, она затихла.

— Ты чего? — спрашиваю, вытирая вафельным полотенцем тарелки, которые она уже помыла.

— Тёть Тань, ты только не злись, ладно?

— Что такое?

— Мама рассказала мне… ну… о крёстном и Лерке.

— Да ладно, чего мне злиться. Такое носить в себе тяжело.

— Ты Ксении не рассказала ещё, да?

— Не нашлось момента. Пока сама это переварила, у неё Антон ушёл из дома. Как тут скажешь?

— Понимаю. Но эту дурочку… нет.

— Такое понять сложно, милая. И дело не в ревности, понимаешь? Дело в том, что вы все для нас как родные. Ты, Лера для меня. Ты и Люда для Ксюши. Для Вики. Этого я как раз и не понимаю.

— Да уж. И что делать, думаешь?

— Расскажу ей, а там… за Федю я ответственности не несу. А Ксения и Антон… сами решат.

— Мне кажется, дядя Антон его побьёт.

— Да и пусть бьёт. Может, выбьет дурь из дурной головы.

Она улыбается и подходит ближе.

— Жаль, что у тебя так получилось.

Оставив полотенце, обнимаю её и целую в висок.

— И мне жаль, что столько лет он мирился со мной, а не жил по любви. Да и Людка вытворяет непойми что, а он одобряет. Всё будто рушится.

— Об этом я тоже слышала. Меня так пугает то, что происходит. Смотрю на своего мужа и боюсь.

— Ну ты чего? У вас вон семья какая прекрасная. Сошлись вы по любви. Так что не думай о плохом.

— Ну и вы с Ксенией не думали.

— Ты права. Не думали. И не стали бы этого делать. Потому что иначе у нас вообще не осталось бы крепких браков. Твои мама и папа — отличный пример. Не случилось с Игорем такой беды, он бы продолжал боготворить Вику. Ему никакая другая женщина не была нужна, потому что ни одна не была ею.

— Это правда. Папа маму обожал.

— Твой муж тебя обожает точно так же. Если и брать пример, то с них.

— Ладно, так и сделаю, — она обнимает меня крепче, и наше уединение нарушает Вика.

— Что у вас тут? Разговоры?

— Типа того, мам.

За Викой следует Ксения и топот Катюшкиных детей.

Подхватив их на руки, мы оставляем кухню и направляемся в гостиную, чтобы насладиться остатком вечера в идеальной компании.

В воскресенье, попрощавшись с подругой, крестницей и её семьёй, мы к десяти уже выдвинулись в путь. Планировали позже, но в итоге решили вернуться раньше, чтобы успеть отдохнуть как следует с дороги.

Обратный путь был гораздо быстрее. Мы не часто останавливались, а фотографий нам хватило за эти три дня отдыха.

— Хорошо было, — с облегчением и блеском в глазах Ксения останавливается у моего дома. Но так как это был уже вечер, машины жильцов заняли все парковочные места, и я не стала просить её подъехать ближе и лавировать среди автомобилей в темноте.

— Просто замечательно. Я рада, что ты меня уговорила.

— Это стоило того.

Забрав вещи, я ухожу, попрощавшись с подругой, и, медленно дойдя до подъезда, меня зовёт знакомый голос.

— Тань, подожди.

Продолжение следует. Все части внизу 👇