— Никуда ты не пойдешь! — визг матери режет уши, она судорожно тянет мою сумку к себе.
Я не спорю: прикусываю губу, выдёргиваю вещи из её рук и продолжаю складывать одежду, игнорируя её крик.
— Куда ты намылилась, дурочка? У тебя ж угла нет! На вокзал? Под забор?
Ну да, смешно. Я — редкая дура. Всё, что копила, ушло на свадебный праздник с «принцем». Белое платье, лимузин, цветы… А потом — на крохотную квартиру, купленную родителями с обеих сторон в подарок. Ремонт, мебель — всё делала сама на наши с Максимом средства, а он «отсыпался» у моих, ссылаясь на усталость. Родня его боготворила. Сестра — тоже. Как выяснилось, любовь её была не сестринской: уже три месяца, как носит от него ребёнка. Об этом знали все вокруг, кроме меня.
За стеной «плачет» моя младшая. Я все детство слышал её фальшь, поэтому сейчас она меня не разжалобит. Но мама с папой до сих пор верят ее слезам.
Я собираю вещи торопливо: одежда летит в сумку, документы — следом. Хочу уйти прежде, чем задохнусь от всеобщего воя.
— А где мои деньги, что я откладывала? — спрашиваю на ходу.
— Понятия не имею, — мать смотрит в сторону.
Ясно. Она уверена, что без наличных я далеко не уйду. Мои подруги повыходили замуж, а жены двоих школьных товарищей сами меня не порог не пустят. Да и я слишком гордая, чтобы проситься на постой. На карте остались жалкие крохи — может, хватит снять номер в отеле до следующей получки.
— Сама же и потратила, наверное, и не помнишь куда. С тобой всегда так, — добавляет мама.
Ну-ну.
Я выхожу из спальни. За спиной волочится мать, из кухни, наконец-то, решился выйти отец, который там все это время прятался. Сестра замолкла, из ее комнаты выходит тётя, руки в боки. Максим, как только запахло скандалом, испарился.
— Глянь, до чего ты всех довела! — тётя всплеснула руками. — А сестра?! Девочка страдает, а ты сбегаешь! Дите неродившееся чем виновато?
— А если с моим что случится? — отвечаю холодно.
— Что значит с "моим"? — тётя моргает.
— С тем, что может быть у меня. Мы с Максимом не предохранялись, вообще-то. Может, я тоже беременна? Радость какая — сразу два внука. Может, вы этого и хотели, прикрывая его похождения?
Мать театрально хватается за грудь и медленно сползает по стене. Этот спектакль я видела кучу раз: здоровье у неё крепкое, нервы железные.
Все такие благородные, что тошнит. Сестра «боролась» с чувствами, не устояла. Жених «жалел» меня, скрывал, но возвращался ко мне в постель по привычке, даже когда я валилась с ног после работы и ремонта. Устроился отлично! Родня и друзья — в роли молчаливых свидетелей, жалеют младшую, ведь она ещё «маленькая, глупенькая, работу ей еще рано». А я — старшая, сильная, разберусь сама.
Внутри рвёт на куски, ноги дрожат. Хочется сесть на пол и завыть, но не здесь — не под их лживыми взглядами. Их жалость мне подавно не нужна.
Собравшись, иду к двери. Тётя уже звонит врачу, мать снова бросается, цепляясь за сумку:
— Марочка, прошу, не уходи! — её вой, наверное, слышит весь подъезд.
Я молча разжимаю её пальцы, она снова хватается, лицо перекошено. Помогает неожиданно отец: выходит из кухни, мягко оттаскивает мать.
— Оля, хватит. Марьяна хочет, пусть идет. Через день сама вернётся, — говорит он.
Я вырываюсь, наконец, в коридор. «Вернусь»? Да скорее под мостом заночую. В лифте не выдерживаю, плачу, всё плывёт перед глазами. «За что? Чем я так заслужила?»
Иду по улице, как в полусне, дороги не вижу. Лишь спустя пару кварталов остановилась. Люди смотрят на меня, кто-то пытается помочь. Становится неловко. Достаю смартфон, нахожу ближайшую дешёвую гостиницу, беру себя в руки и иду туда.
В номере валюсь на пол и рыдаю до хрипоты. Стучат соседи, горничная сочувственно предлагает чай. И здесь плохо: ни тишины, ни одиночества.
До утра пропадаю. В районе обеда звонит бабушка. Остальные уже закидали меня звонками и сообщениями, но только ей я отвечаю.
— Алло, — сиплю в трубку.
— Марусенька, какие они подлецы. Я через третьи руки узнала, что у вас творится. Не ожилада от них, если честно. Веришь мне?
Я всхлипываю, не находя слов.
— Змеиный клубок, а не семья. Ты меня прости, переночевать у меня негде. Знала бы, не разрешила твоей матери продать мою квартиру. Где ты сейчас?
— Я... в отеле, кажется.
— Родная моя… ну и куда ты собираешься дальше? Они там всё надеются, что ты вернёшься, но даже не думай снова переступать этот порог!
— Не дождутся.
— Приезжай ко мне в санаторий. Отоспишься, придёшь в себя.
— Бабушка, у меня на это нет денег. Да и работать нужно, чтобы деньги появились.
— Слушай, у меня тут одна мыслишка появилась.
— Какая?
— Я ведь предчувствовала, что матери твоей всей правды знать не нужно. У меня участок есть, купила давно подешевке. А что, есть не просит, а помто и продать можно, чтобы схоронили меня спокойно. Место - дыра дырой, дом без удобств, скоро развалится. Но все же лучше, чем открытое небо над головой. Дед твой мечтал туда на рыбалку ездить, да все недосук было. А потом и вовсе умер. А теперь слушай — ни матери твоей, ни её Кристинке я участок не отдам, а тебе он достанется. Хочешь — продавай, будет первый взнос на свое жилье. А хочешь — сама там обживись, молодёжь сейчас любит деревню. А то эти уже договорились квартиру, которую с тем мерзавцем покупали, оставить «молодой семье». Прикинь? У них же «любовь», ребёнка ждут. Сегодня подают заявление в ЗАГС — на вашу дату! Говорят, мол, за банкет деньги не вернуть, так пусть они там и распишутся. Знать не знала, что дети и внуки мои такими змеюками окажутся. Всё «бабушка, бабушка», звонила, жалела меня, а сама деньги вытягивала.
Я только тяжело выдохнула — сердце сжалось ещё сильнее.
— Ладно, хватит плакать, — продолжала она. — Может, оно и к лучшему: узнала бы ты после свадьбы, за кого выскочила. Давай так: я оформлю дарственную, ключи вышлю. Ты мне доверенность, чтобы оформить на тебя. И что по поводу квартиры, где вы жить собирались? Что там твоего?
— Ничего почти. Кухню заказала — надо только вернуть предоплату. Мебель не успела. Из вещей — разве что банки с краской и инструмент.
— Забирай всё. Не оставляй им ничего.
— Мне неловко принимать от тебя участок, это же твоё…
— Ты со мной такие слова забудь! Я всем обеспечена, на берегу моря живу. Мне приятно будет, что не предатели им распоряжаются, а ты. Мать же твоя любит все контролировать, вдруг ещё участок на них перепишет — «помощь семье, ребёнку». Тьфу! Ты молодая, обязательно встанешь на ноги, но сейчас тебе нужно место и время. Поживи в глуши, успокойся, а потому продавай со спокойной душой. Возьми ипотеку, нечего по углам мыкаться. Или ты обратно к ним собираешься?
— Нет.
— Тогда собирайся и приезжай.
В тот же вечер я, как вор, тихо прокралась в квартиру, которую считала своей. На нас с Максимом она даже не оформлена, но отделку я выбирала с любовью. Замки, к счастью, ещё не меняли. Внутри пусто, тихо.
Щёлкнул свет. Взгляд скользнул по стенам. На ремонт мы оба потратились изрядно. У двери поставила чемодан с инструментами, банки краски. Вспомнила про плед, который себе заказала. Кристина обязательно себе заберет.
Плед забрала. Подхватила краску, инструмент, огромную коробку с пледом. Тяжело. Как же я это на метро все увезу?
Огляделась ещё раз. Подумала. Краска мне ни к чему. Открыла банку и разлила по полу, по стенам. Не забыла про ванную, прихожую, кухню. За первой пошла вторая — полетела струя на потолок и окна. Из груди вырвался нервный смех, почти хохот. Впервые за несколько дней я наконец-то выпустила всю злость и успокоилась.
Банки опустели. Достала молоток. Раковина и унитаз в туалете — в куски. Я била по стенам, по полу, даже до потолка достала. Лёгкость. Окна не разбила — чтобы соседи не подняли шум, только по рамам и подоконникам постучала.
Наконец-то я успокоилась. Заезжайте, молодые, живите! Ремонт отличный, своими руками. Счастья, здоровья!
Из гостиницы я вышла, как во сне, и шла, не разбирая улиц, утопая в своих невесёлых мыслях. До номера дошла — только там оцепенение немного отпустило. Завтра выходить на работу, а у меня ни сил, ни настроя, ни понимания, как теперь смотреть людям в глаза. Чувствую себя подстреленной зверушкой. Сама не понимаю — я ли слетела с катушек или это мои родные все не в себе. Кроме бабушки — пустота. Остальные шлют сообщения: мол, трагедии нет, всякое в жизни бывает, «любовь не выбирают», Максим с Кристиной не хотели тебя ранить, получилось «само собой», теперь ребёнок… прими, пойми, прости.
Больше всех строчит мама. Зовёт обратно, уверяет: Кристина с Максимом скоро съедут, чтобы мне не было неловко. Пишет, что они уже пакуют сумки, завтра поедут покупать любую готовую мебель в «подаренную» квартиру и сразу туда отвезут. Смешно. Пусть обустраивают своё гнездо. Мама опять пишет, передаёт вопрос от Максима: интересуется кухней — когда доставят, сколько стоила, какого цвета. Он ведь даже не знает, где я заказывала и сколько заплатила. В ремонте он ничем не интересовался — слишком был занят вести двойную жизнь.
Я ей не отвечаю. Она злится, а я с каким-то мазохизмом смотрю на вспыхивающий экран и не выключаю звук. Потом, наконец, нашла силы поставить телефон на беззвучный и положить экраном вниз. Лечь. Спать. Может, завтра будет не так больно.
Утро, увы, облегчения не принесло. Краткая эйфория после разгрома квартиры растворилась. Ночь спала урывками.
На работу добралась словно в тумане. Девчонки в офисе косились, перешёптывались, глядя на мои красные глаза и мятую одежду.
— Ну что, Марьян, жених за выходные совсем тебя вымотал? Ночами, небось, спать не даёт? Судя по фото, он у тебя огонь, да ещё при должности, заработок приличный, не пьёт. Ты — умница, красавица. Говорят, скоро тебя на руководящую позицию двинут, если в декрет резко не уйдёшь. Вот везёт же тебе! — хихикают.
Ага, повезло как утопленнице. Может, сглазили? Зависть какая-нибудь? Нет. Никакой мистики. Просто вокруг порядочностью и не пахнет. Когда до них дойдёт, что свадьбы не будет, да ещё слухи про сестру всплывут, начнут смотреть с жалостью. От одной мысли тошно. И смешно про «руководящую» — манят много лет как морковкой. Да, я на хорошем счету, с первого курса работала: сначала подработка, потом штат. С каждой ступенью — больше обязанностей, нервов. Скоро тридцать, а должность всё маячит где-то впереди. Удобно же: за обещание я вкалываю за троих.
Может, уйти самой, пока никто ничего не понял? Но тогда родня решит, что я сорвалась окончательно: лицемерное «сочувствие», безденежье, поиск новой работы. А я вроде как собиралась ипотеку тянуть.
День тянется еле-еле. Даже хотели отпустить пораньше, заметив, какая я. Начальник вкрадчиво спросил, не жду ли ребёнка. Вздохнул с облегчением, когда сказала: нет, и не предвидится. Ему ведь сейчас половина его дел на мне держится, терять меня резко не хочет. Уйти самой? Некуда.
К обеду звонки сыпятся ещё сильнее. Даже сестра вдруг пишет. Что-то шлют и шлют, я не открываю — потом. Они же сегодня должны были ехать квартиру смотреть. Коллеги бросают на меня настороженные взгляды, когда я без причины усмехаюсь.
Ближе к вечеру всё же открыла телефон. Сообщениями засыпали. Сестра обвиняет: мол, гадина. Мама записала кучу слезливых аудио — сестре плохо, зашла в квартиру, увидела, что я сделала, «зачем ты так», «ведь она тебе зла не хотела», «молодая семья теперь не сможет быстро переехать», «как тебе домой возвращаться»… Родня с разных сторон тоже накатала: «разочарованы», «такого не ожидали», «с таким характером останешься старой девой», «неудачница по жизни».
Читаю этот бред, и внутри всё кипит. Выхожу из офиса, направляясь к старой подруге бабушки — она должна отдать мне дубликаты ключей от ворот и домика на участке, который бабушка решила мне подарить. Родители Максима, кстати, уже требуют, чтобы я им возместила ремонт, судом грозят. Такие милые были раньше, ворковали со мной…
— Марианна! — вдруг до боли знакомый материнский голос за спиной, звенящий злостью и холодом.
Оборачиваюсь — ну надо же, добрались и сюда. Видимо, мало им было телефонных атак, решили и на работе спектакль устроить. У машины — мама и тётка, за рулём сидит отец, даже не выходит.
— Зачем ты всё угробила в квартире?! — первой срывается тётка, делая шаг ко мне. Мать хватает её за руку, не даёт подойти. — Это же не твоё жильё, кто тебе разрешил там так поступать?
— Пока я туда вкладывала силы, деньги и время, никто не возражал, — говорю ровно, глядя ей в глаза. — А теперь вдруг претензии?
— Смотри-ка, ещё и невинную изображает! — взрывается Элина. — Квартира в руинах, Кристина второй день рыдает без перерыва. Ты чудовище! Она же беременна! Хоть ребёнка пожалела бы. Кому ты мстишь? Девчонке неопытной? Это твой жених её затащил, она ни при чём! Да ты просто злая неудачница!
— Элина, хватит, мы приехали не ругаться, — мама пытается её урезонить.
— А зачем тогда приехали? — удивляюсь я.
— Мара, садись в машину, поехали домой, — мама протягивает руку.
Смотрю на них и снова думаю: кто из нас сумасшедший? Может, я, раз не могу поверить, что они всё это всерьёз предлагают?
— Зачем? В «гарем» к Максиму? Скучает по разнообразию? Кристина не насыщает? Хотите семейный формат «три в одном»? Нет уж. У него родственников полно — пусть дальше расширяет ассортимент. Хоть вас, тётя Элина, выберет. Вы ещё ничего, бодренькая. И удобно: живёте рядом. А может, уже? Если с Кристиной совесть не мучила, что мешает и дальше «осчастливливать» всех подряд?
— Дрянь! — тётя Элина багровеет. — Бессовестная хамка!
— Перестаньте меня оскорблять. Я ухожу.
Мама закрывает лицо ладонями, дышит рывками.
— Они уехали, — выдавливает она. — Максим с Кристиной вещи собрали и теперь ты их не увидишь дома. Максим поговорил со своими и, пока ремонт не закончится, они будут жить на даче его родителей. Он так решил — Кристина слишком нервничает, а свежий воздух полезен ребёнку. Ты можешь вернуться спокойно.
— «Спокойно вернуться» — это как? Чтобы вы меня снова пилить начали? Осуждать, сочувствовать, учить? Нет уж, спасибо.
Я делаю шаг в сторону метро, но мама преграждает путь, плачет, просит прощения. И это прямо у офиса — сейчас ещё коллеги станут свидетелями.
— Может, я вам вообще чужая? Приёмная? — с усталой иронией произношу. — Было бы хоть объяснение. Я бы даже обрадовалась.
Мама всхлипывает ещё громче:
— Что ты такое говоришь! Конечно, нет! Мара, пойми, всё уже случилось. Кристина глупая, ни к чему не приспособленная. Пусть хоть замужем будет, с ребёнком, раз с работой не выходит.
— А мне, значит, семья не положена? По вашей логике я — рабочая лошадь: вкалывай, оплачивай счета, помогай «молодой семье», а сама сиди без мужа и детей, раз «реализовалась»? — у меня в памяти всплывают их бесконечные восторги по поводу Максима, и я добавляю: — Мужика ведь нашли отличного, красивого, непьющего, с машиной, с приличной роднёй. Так пусть теперь Кристиночка-глупышка его и забирает.
Мама молчит, заливается слезами, привычно хватаясь за сердце. Я обхожу её по широкой дуге и иду прочь.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Хозяйственная помощница для идеала", Виктория Свободина ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 2 - продолжение