Как не заблудиться в своих истинных потребностях
В начале всё было про «быть нужной». Лене нравилось, когда её ждут, спрашивают совета и смеются её шуткам. В один год это резко сменилось на другие маркеры: графики, должности, публичные благодарности. В отделе она стала человеком, о котором говорят: «железная». Удобно — металл не сломают. Но металл и не обнимают — холодно!
Психоаналитик Карен Хорни ещё в XX веке предложила простую, но точную рамку:
- тревожного человека тянет либо к людям (за любовью и принятием),
- либо от людей (в автономию),
- либо против людей (в контроль, престиж и обладание).
Все три — попытки успокоить внутреннюю незащищённость. Любовь снижает тревогу через контакт, а власть, престиж и обладание — через дистанцию и укрепление позиций. Когда доступ к тёплому контакту кажется закрытым или опасным, психика делает замену: «раз меня могут не любить — меня хотя бы не проигнорируют». Так начинается карьера власти как успокоительного лекарства.
У Лены тоже был такой переключатель. В подростковом возрасте её «запустило» первое серьёзное разочарование: тем, от кого она ждала участия, вдруг стало «не до неё». Это не трагедия масштаба романа — обычная невнимательность взрослых, чужая занятость, ежедневный набор невежливых слов. Но на хрупкой почве это стало доказательством: «просить — стыдно, ждать — больно». С тех пор Лена научилась получать ровно то, что можно взять самой:
- ответственность, влияние, право решать.
С каждым новым успехом эмоциональная бухгалтерия укреплялась:
- чем меньше зависимости — тем меньше риска;
- чем выше престиж — тем меньше поводов для унижения;
- чем больше контроля — тем меньше неожиданностей.
И тревога действительно отступала — но ненадолго.
Здесь и работает механизм, который Хорни называла "невротическим усилением целей". Стремление к власти, деньгам и признанию само по себе не патологично. Оно становится «успокоительным» тогда, когда рождается не из силы, а из страха. Отличить просто:
- здоровая амбиция выдерживает задержки, помощь и обратную связь;
- тревожная — не переносит ожидания, зависимость и замечания.
В «режиме власти» человек делит мир на сильных и слабых, избегает любых ситуаций, где надо просить, уступать или признавать ограниченность. Он стремится предвидеть всё, не оставляя места неопределённости, — потому что именно там живёт старая боль. Парадокс в том, что каждый такой шаг незаметно увеличивает дистанцию до людей и тем самым подтверждает исходную установку: «на близость рассчитывать нельзя». Возникает порочный круг:
- меньше контакта — больше тревоги — больше власти — ещё меньше контакта.
На уровне повседневности это почти незаметно. Лена просто «всегда права», потому что право на ошибку субъективно равно позору. Она раздражается от чужих задержек и нарушений договорённостей не из каприза, а потому что внутри это звучит как предательство. Её тянет руководить чужими задачами под видом «заботы», ведь контроль лучше, чем ожидание. Комплименты ей нужны сильнее, чем кажется, — не для тщеславия, а чтобы на минуту заглушить хроническое ощущение собственной незначительности. Если признания нет, чувствительность к унижению усиливается:
- любая критика переживается как атака на достоинство, и в ответ рождается скрытая враждебность — от пассивного пренебрежения до желания «поставить на место».
А дальше — снова тревога из-за этой же враждебности и новый рывок к престижу, чтобы вернуть себе ощущение ценности.
Почему замена так цепко держится? Потому что она работает быстро. Любовь требует уязвимости и времени, власть даёт мгновенный эффект:
- статусный жест, выигранное совещание, плюс к доходу — и внутренний барометр на час замирает в «ясно».
Но плата — в изоляции. Контакт с людьми становится средством для целей, а не целью; искренние просьбы — «слабостью»; помощь — "угрозой автономии". Со временем человек оказывается среди поклонников и зависимых, но не среди тех, кто действительно знает его и может выдержать его слабость. И тем сильнее звучит внутренний лозунг: «нужно ещё, чтобы никогда больше не переживать того, что было тогда».
Короткий пример. Менеджер Илья — звезда отдела продаж. Его девиз: «Я всё делаю сам, так спокойнее». Он не просит поддержки, всегда отвечает «ок», если сроки горят, и взрывается, когда кто-то «тянет вниз». На ретроспективе он слышит мягкое замечание о микроменеджменте — и две ночи не спит. Обида и стыд превращаются в новый план: увеличить квоту, чтобы «доказать». Илья не замечает, что команда от него дистанцируется: проще выполнять инструкции, чем спорить. Вечером, возвращаясь с очередной победой, он испытывает ту же пустоту, от которой бежал: признание получили отчёты, а не он. И завтра он снова выберет не просьбу о помощи, а новый рывок, потому что так безопаснее.
Выход не в отрицании власти и успеха, а в том, чтобы вернуть им исходный смысл — инструменты, а не броню. С психотерапевтом это звучит как работа с реальным опытом отвержения, с образом «сильного/слабого», с переносимостью неопределённости и зависимостей. В быту — как практика «маленьких шагов»:
- принять помощь там, где очень хочется отказать;
- выдержать конструктивную критику и не превращать её в приговор;
- назвать свои потребности до того, как включится привычный рычаг контроля.
Парадокс в том, что именно такие шаги — как ни пугающе это звучит — и дают то самое устойчивое успокоение, ради которого мы вообще начинаем эту замену. Осознанность момента дает возможность изменений в жизни.
Если коротко, идея Хорни остаётся удивительно актуальной: когда доступ к любви кажется закрытым, власть и успех начинают выполнять её работу. Они хороши в краткосрочной перспективе и разрушительны на длинной дистанции, если становятся единственным средством справляться с тревогой. Узнавание в себе этого механизма — не повод для самоосуждения; это карта, по которой можно вернуться к людям, не отказываясь от амбиций.
Остались вопросы, жду на консультации.
Больше интересных статей и техник самопомощи на ТГ-канале ПроСвет
И я благодарю вас за то, что читаете мои публикации!
Спасибо за❤️, 👍
