Юлия
– До конца каникул ты будешь сидеть здесь!
Мама ткнула пальцем куда-то в пол. Я равнодушно отвернулась к стене. Горан обещал позвонить, но мама демонстративно перерезала ножницами шнур от телефона. Моя Нокиа была тоже бесполезна.
Горан оставил мне электронный адрес брата, но у нас дома не было компьютера. К Соне, у которой он есть, меня не отпустят. Значит, нужно просто затаиться и переждать. Горан вернется, и мы снова будем вместе.
А пока я, игнорируя мамины крики, могла убегать в ту нашу ночь на даче. Цеплялась за воспоминания. Потрескивающие в печке дрова, покрытые дрожащей паутинкой пепла угли, просвечивающая как огонь его ладонь и моя маленькая ладошка.
Мы чистота, - сказал мне тогда Горан.
Не исчезай, - шептал он мне позже. – Я не дам тебе исчезнуть, Джулия.
Ты во мне навек, слышишь? Навек, - сказал он, когда мы засыпали.
Он положил мою руку себе на сердце, прижал и не отпускал до утра.
Прошла неделя. Каждый день я стояла у окна, всматриваясь в голубые сумерки.
– Ага, жди, жди… - усмехалась мама. – Нужна ты ему больно. Как говорится: поматросил и бросил. Слил всю грязь, когда приспичило, и в кусты. Уже, небось, следующую окучивает. Жених…
Я молчала, мечтая оглохнуть. В голове тяжелым шаром перекатывалась боль. От затылка ко лбу и обратно. Мама не унималась.
– А ты тоже ума палата. Какому-то цыгану поверила…
– Он хорват.
– Что? Да всё равно. Нищеброд. С гор слез, где овец пас… Или он рыбу ловил? Врачом он будет… Смешно!
Каникулы закончились и первое, что я сделала после уроков, побежала к Соне. В письме я спрашивала, когда Горан приедет, просила написать, оставила Сонин номер телефона. Дома в коридоре из-под тумбочки по-прежнему сиротливо торчал отрезанный шнур. Маме хватало общения на работе, а Толику и подавно это всё не нужно было. Футбол по телику и вонючая жирная рыба на бумаге – вот и все его интересы.
Толик работал главным техником в городской поликлинике. Для меня так и осталось загадкой, что моя мама смогла разглядеть в этом не очень умном человеке, который «ложил носки под диван» и презирал «ихний футбол». Чем он мог ее зацепить? У него даже своей жилплощади не было. Квартиру в пригороде Махачкалы Толик оставил бывшей жене и сыну, чем неимоверно гордился.
Каждый день я встречала Соню у школы, еще издалека пытаясь угадать по лицу новости. Но Соня отводила глаза и лишь слегка качала головой. Маша тоже пожимала плечами.
– Не знаю, Юль… - говорила она, сочувственно поглаживая меня по спине. – Кто что говорит. Слышала, что в академку вроде собрался. Но это неточно! Это же на уровне слухов всё…
Я отворачивалась, гасила внутри тревогу. Даже если и академка, он же приедет ее оформлять? И мы встретимся.
Ты во мне навек. Навек, слышишь? – нашептывал в голове его голос.
Электронных писем так и не было. Мои часто оставались непрочитанными. Я похудела и почти перестала есть. Меня беспрерывно подташнивало, я стала совсем заторможенной и вялой.
– Юля, очнись! У тебя экзамены на носу, - рубила воздух мама, перекладывая из стопки в стопку учебники на столе.
Еще через три недели я поняла, что беременна.
Два вечера я мысленно писала Горану письмо. Переставляла слова и фразы, чтобы не выглядеть жалкой или, наоборот, легкомысленной. Решительно стирала придуманные строчки и водила заледеневшим пальцем по справочнику, выискивая женскую консультацию или больницу.
Набравшись храбрости, сунулась в одну из них.
– С матерью приходи, - буркнула грузная тетка в грязно-сером халате и посмотрела так, что мне захотелось немедленно провалиться сквозь землю.
Ночью, сжавшись в комок, прислушивалась к себе. Рука неуверенно скользила по гладкому животу. Неужели его слова «ты во мне навек» вот так причудливо перевернулись, и теперь со мной навек остался Горан?
– Юлька… - выдохнула над ухом Соня, выхватив краем глаза строчки на экране. – Это… правда?!
– Да, - просто ответила я, продолжая набирать текст.
Слова лились неожиданно легко. Как если бы Горан сидел напротив и слушал, внимательно глядя в лицо.
Ответ пришел на следующий день. Я так и не поняла, кто написал мне – Горан или его брат, на чью почту я посылала письма. Равнодушно и сухо меня попросили больше не писать. Еще я узнала, что Горан женился, из института документы забрал и в холодный Петербург больше никогда не вернется.
Я не дам тебе исчезнуть, - говорил он мне. И выполнил свое обещание. Исчез сам.
– Ты немедленно избавишься от… от всего этого… - с брезгливой гримасой сказала мама.
– Нет.
Голова стала пустой и звонкой, как чистое поле зимой.
– Я не позволю тебе меня позорить, слышишь? – мама нервно заходила по комнате. – У тебя сейчас непростой период… Но это всё поправимо. Ты совершила ошибку. Ее нужно исправить и жить дальше.
Я пыталась придумать, что сказать в ответ. Но мой мозг, как будто превратился в вязкое пюре. Посредине меня была такая огромная дыра, что иногда я с удивлением смотрела в зеркало – неужели никто ее не видит? В эту дыру улетало мое недавнее прошлое. И единственным, чему удалось хоть как-то зацепиться и не исчезнуть в свистящей воронке, оказался ребенок.
Стараясь не думать больше о Горане, я чувствовала лишь одно – мне нужно кого-то любить. Без любви я погибну. Не выживу.
– Толяша, может быть, всё-таки мне перевестись в твои края. Помнишь, ты же хотел? – слышала я громкий шепот на кухне. – Там никто обсуждать не станет.
– С ума сошла! А родственники мои что скажут? Знаешь, какие там правила? За такое по головке не гладят… Понимать надо.
– Ну что же тогда? И здесь никак невозможно. Соседи… знакомые… в институте сплетни пойдут. Боже, я не вынесу. Куда-то надо… Хотя бы на первое время. Чтоб не на глазах всё. Чтоб потом если что сказать, что была замужем, да не сложилось, развелась и вернулась.
Так я оказалась в пыльном провинциальном городишке у бабушкиной сестры – тети Лены. Сухой, как палка женщины, с седым каре и гребнем на затылке. Она отодвинула в сторону богатые конфетные коробки, что притащила с собой мама, равнодушно пересчитала деньги и сунула их под вязаную крючком скатерть.
– Оставляй. Куда деваться-то.
Сидя на стуле, я равнодушно смотрела в окно, большую часть которого заслоняла огромная герань. Мне казалось, что я тоже вещь, которую вместе с конфетами передали на сохранение в третьи руки.
– Ненадолго, Елена Васильевна, - заискивающе тараторила мама. – Мы помогать будем, не переживайте.
– А мне-то что переживать? – вздернула жиденькие бровки тетя Лена. – Лясы поточат, да умолкнут. А прибавка к пенсии не помешает.
Мама часто-часто закивала, выскочила во двор и махнула рукой Толику. Придавив сигарету ботинком, он подхватил сумки, трудолюбивым муравьем потащил их на третий этаж.
– Я позвоню, - сказала мне мама на прощанье.
Потянулась ко мне, но я отстранилась. Тетя Лена посмотрела с усмешкой, будто оказалась на странном представлении.
– Ну, пошли, - сказала она, когда мы остались одни. – Устраивайся. Хоть и ненадолго.
Ненадолго растянулось на целых пять лет...
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"После развода. Дойти до края", Марина Безрукова ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 | Часть 9 | Часть 10 | Часть 11
Часть 12 - продолжение