Спасибо, что читаете мои истории. Я бесконечно благодарна вам за донаты, лайки, комментарии и подписки. Оставайтесь со мной и дальше.
Поддержать канал денежкой 🫰
Роман
– Пап, прости… Я не знала, как сказать. Я ждала, что ты сам поговоришь со мной. Я же не ребенок…
Катя прерывисто вздохнула, прикусила припухшую нижнюю губу и отвернулась в окно.
– Когда ты узнала?
Я крепко сжал руль, всматриваясь в очертания детской площадки. Как обычно бывало вечером, на ней уже кучковалась группка подростков.
– Еще перед Новым годом… У нас же общий Яндекс-аккаунт… Ну вот, там фотки ваши. Из Калининграда, еще откуда-то, куда ты типа в командировку ездил. И ты там фотку договора на аренду квартиры сохранил.
Глупый… Какой же я глупый, - пронеслось в голове. Был уверен, что никто не догадывается, возомнил, что все вокруг идиоты. Представляю, как я выгляжу в глазах дочери! От авторитета остались одни ошметки.
Да, что вообще от меня останется после того, как всё закончится? Не думал, что будет так сложно.
– Мама будто взбесилась. Как будто я виновата… Почему она так, пап? За что?
Катя шмыгнула носом и осторожно положила ладошку на мои пальцы, задышала в ухо жалобно, как делала всегда, когда искала защиты.
– Она не взбесилась, Катюш. Понимаешь, ей непросто сейчас…
Слова резко закончились. Больше я не знал, что можно сказать дочери, как всё объяснить. Понятия не имел, как всё наладить. Будто проползли по фундаменту трещины, а я закидал их «маячками» и подумал, что обезопасил себя.
Честно говоря, и в дурном сне я не мог представить, что Катя знает о нас с Таней. Я покосился на дочь: Мата Хари местного разлива.
– Ладно, - я завел двигатель. – Утра вечера мудренее… Сейчас мама успокоится. Я с ней завтра поговорю, и я уверен, ты сможешь…
– Я туда не вернусь, - быстро перебила меня Катя.
Откинувшись на спинку кресла, она дернула плечом и крепко сжала губы – верный признак, что переубедить ее будет сложно. Практически невозможно.
– Но, Катюш…
– Нет! Как ты себе это представляешь, пап? Она меня ненавидит!
– Ты не права, Катерина, - поморщился я от слов дочери. – Мама тебя любит.
– Ага, так любит, что вышвырнула меня из дома, как котенка блохастого…
В голосе зазвенела обида. Я взглянул на дочь. Даже с зареванным лицом она была очень красива. В душе шевельнулась гордость: моя дочь. Не предала меня. Не настучала. Не принялась меня шантажировать.
О том, что испытала Юля, когда узнала то, что узнала, я старался не думать. Юля с самого начала ревновала ко мне Катю. И сегодня она поступила совершенно несправедливо. Взрослая женщина, получается, сорвала зло на ребенке.
Понравилось бы ей, если бы я на Женьку наехал? Нет. Как коршун бы кинулась защищать. Она думала, мы с Катей не замечаем, но отношение к старшей дочери у Юли совсем другое.
Сколько раз я думала: почему? Скрипел зубами от ревности к этому загадочному персонажу из прошлого. Юля так и не рассказала, как она стала матерью в семнадцать лет. И это называется доверие?
Накатила привычная волна раздражения.
– Обычно женщины всегда рассказывают о своем бывшем или бывших. Получается, вы с Юлей и не особо близки? – спросила меня Таня в начале наших отношений.
И я задумывался: а ведь, действительно, так и получается. Есть Юля, которую я встретил почти шестнадцать лет назад, и есть Юля, которая осталась за чертой. И мне туда хода нет.
Я пытался расспросить. Так получилось – вот и весь ответ. А что получилось? С кем? Невзначай заводил разговор с Женькой, но и она пожимала плечами. Не знаю, мама не говорит. Сунулся к теще – та даже слушать не стала. Круг замкнулся.
Ну не могла же Юлька забеременеть от первого встречного?
Но больше всего мне не понравились ее глаза, когда я задавал вопросы. Любой мужчина на пещерном уровне поймет этот взгляд. Рептильным мозгом расшифрует. Она помнит. И мало того что помнит. Она еще и любит бывать в тех воспоминаниях. И вот теперь вопрос: кто кого предал первым?
– Куда мы едем? – прервала мои размышления Катя.
– На квартиру. Ну… на ту, которую я снимаю.
Я чересчур внимательно смотрел на дорогу. Не хотелось видеть выражения лица дочери. Боялся, что в глазах мелькнет насмешка. Но услышал лишь возмущенный возглас.
– Не-е-ет, пап, ты что? Я туда не поеду.
– Ну, а куда? К бабушке?
Катя цокнула языком.
– Ну, нет, конечно… К Тане.
– Куда? – чуть не поперхнулся я.
– К Тане, - повторила Катя с такой интонацией, будто я маленький ребенок. – Она, наверняка, не будет против. Я же уже сто раз у них ночевала.
– Кхм, - кашлянул я, оттягивая ответ. – Но надо же предупредить. Ты же понимаешь, так не делается… как снег на голову.
– Ну, так позвони, - равнодушно бросила Катя, листая ленту в телефоне. – Или хочешь, я позвоню?
– Я сам, - буркнул я, тыча пальцем в экран.
– Алло-о…
От одного ее голоса у меня заколотилось сердце. Совсем как тогда, когда мы впервые остались наедине. Юля уехала на воды, Катя с Лерой были в лагере, а Таня приехала ко мне поздно вечером. Я до сих пор помню, что на ней было зеленое длинное платье. Оно невероятно шло к ее глазам.
Само ее появление на пороге моей квартиры было шоком. Это не было вспышкой, поразившей обоих. Сначала мы с Таней общались чисто по-дружески. Привет. Пока.
Она забегала к Юле, заезжала за Катей, один раз попросила посмотреть, почему всё время горит значок на панели. Ничего из того, что я часто слышал в мужской компании - увидел, башню сорвало – не было и в помине. Нет, спокойно разговаривали, никакого флирта. Для меня Таня была лишь подругой Юли. Мне казалось, что Юля нашла отдушину. По-женски, по-бабьи могут обсудить свои дела, поплакаться в жилетку… Как там у женщин принято?
Всё сломалось, когда я увидел ее спину. Да-да, спину. Таня пригласила нас на день рождения. Мы вошли в ресторан, и первое что я увидел – это была спина. Платье с глубоким вырезом ничего не скрывало. Спина была совершенной. Нежная, беззащитная. Настоящее произведение искусства. Пожалуй, что-то подобное я видел лишь в музее скульптуры во Флоренции, куда меня затащила Юля.
– Алло-о-о! Я слушаю…
Я поерзал, косясь на Катю, и заставил себя вернуться в салон автомобиля.
– Таня… Прости, что поздно. Я тут с Катей. Можно мы заедем?
– Сейчас?
– Да… Тут понимаешь, такое дело…
– Теть Тань, меня мама из дома выгнала, - крикнула Катя, наклонившись ближе ко мне.
– Что? Это… какая-то шутка?
– Нет, Тань, - выдохнул я. – Это не шутка. Приедем, поговорим…
Юлия
Эту трудную ночь я провела в комнате Жени. Оставаться в спальне было невыносимо. Строчки из дневника дочери выжигали мозг. Я содрогнулась от отвращения, вспомнив, что Катя видела, как Таня ближе к утру кралась из нашей спальни.
Получается, ни Рома, ни Таня не побрезговали семейным ложе? Может быть, Танька еще и надевала мой халат? Или пихала ноги в мои тапочки?
Меня затошнило. Лежать там, где эти двое устраивали свои, было противно. Я подорвалась с кровати, словно в ней оказались ядовитые змеи. Воображение усердно принялось рисовать картины бурных их ночей. И ведь не побоялись, что в квартире Катя.
А если бы она по какой-то надобности постучала в спальню к отцу? Танька бы в шкаф полезла?
Губы дрогнули. Конечно, они не побоялись. Наоборот, что может быть острее тайного мезальянса, когда в любую минуту тебя могут застукать. Гады! Какие же они гады.
Я не удержалась и пнула со всей силы по краю кровати. Первым же делом избавлюсь от нее, когда разведемся! У нас тут, слава Богу, не древнегреческая трагедия. Хотя некоторые ее элементы, несомненно, есть. Но мы не Одиссей с Пенелопой, поэтому брачное ложе, как символ крепких уз, уже не прокатит.
Откинув покрывало, я забралась в Женькину полуторку. Белье с милыми маргаритками едва слышно хрустнуло. После отъезда дочери я продолжила застилать кровать. Сиротливый, оголенный матрас, пусть даже прикрытый, меня пугал. Делал комнату нежилой. Хотя здесь по-прежнему стояли на полке Женины книги, в ящике стола хранилась разная мелочь, а на стене висел коллаж из фотографий, на которых дочка от младенчества и до семнадцати лет.
Я фотографировала ее на старенькую мыльницу, выкраивая копейки, чтобы проявить пленку и напечатать хотя бы несколько снимков. Позже, с появлением смартфонов, делать это становилось всё проще и проще.
Точно также я собирала и самые яркие фотографии с Катей. И тоже хотела сделать на ее семнадцатилетие что-то подобное. Эта мысль причинила боль. Мне и в страшном сне не могло присниться, что когда-нибудь я с ледяным сердцем выгоню Катю из дома.
Рука сама собой потянулась к телефону. Написать Роме? Вдруг Катя его не дождалась и убежала? И тут же себя одернула: если бы он ее не забрал, то позвонил бы.
Значит, забрал. И сейчас они уже приехали к Тане, и Катя, звонко хохоча, показывает в лицах, что произошло дома. А может быть, они сели ужинать, и Катя, не морщась, ест всё, что искусница-тетя Таня положила на тарелку. Потом Катя с Лерой запрутся в комнате, и будут обсуждать свои обычные девичьи секретики.
Рома намоет посуду, потому что беременной Танечке нельзя переутомляться. И они пойдут в комнату, включат телевизор и станут смотреть сериал. И Ромкина рука будет лежать на ее плече. Или Таня ляжет ему под бочок. Или он подсунет ему свои босые ноги, и он разомнет ей ступни, устроив приятный массаж. Или…
Дальше я подумать не успела. Громко и настойчиво зазвонил телефон. Видимо, я случайно прибавила громкость до максимума. Я взглянула на экран: если Женя, дело плохо. Хватит ли у меня сил изобразить, что у нас всё в порядке?
И не сообщила ли уже где-нибудь в соцсетях Катя, что мать-ехидна выгнала ее из дома, и теперь бедный котеночек вынужден скитаться по улицам ночного города. Где совсем небезопасно.
Выждав несколько секунд в нерешительности, всё-таки ответила. В принципе, к такому развитию событий я была готова. Катя искусный манипулятор и уже успела заручиться поддержкой бабушек. Тем более она уже давно всё понимала.
Как она сказала: лицемерие? Ну да. Тут она права. Это оно и есть. Вежливые полуулыбки со льдом в глазах, помощь через силу, потому что так принято, дежурные посиделки на дни рождения.
Катя еще не знает, но наша жизнь по большей части состоит именно из лицемерия, когда приходится скрываться, сдерживаться и сохранять нейтралитет там, где уже давно не стоит этого делать.
– Юля! – я поморщилась и включила громкую связь.
Села на кровати, обняв руками колени. Приготовилась. В висках заныло.
– Юля, что это за новости! Ты что себе позволяешь?!
Мамин голос звучал резко, будто по стеклу скребли лезвием.
– Что это за выходки?! Катя сказала мне, что ты ее выгнала! Теперь она скитается по подругам, как будто у нее своего угла нет! Это же не дело! Если ты не можешь справиться с воспитанием дочери, то кто тебе виноват? Ох… Уму непостижимо… У меня давление до 180 подскочило. Тахикардия. Перед глазами всё плывет. Что ты молчишь?
– Я не знаю, что тебе сказать, мама.
– Ну так объясни, что у вас происходит! - потребовала мама.
Я так и представила, как она поудобнее вытягивает на диване ноги, укладывает их друг на друга, готовясь к долгой беседе, где можно поучать, вразумлять и требовать.
– Катя же тебе всё объяснила? Я надеюсь, она рассказала все подробности?
– Она сказала мне, что ты взбесилась. Она плакала!
Судя по энергичному тону, давление у мамы было в норме. И всё, что ее интересовало – это только подробности нашей семейной дрязги. Конечно. Конечно, нужно делать скидку на возраст, но развлекать ее каждый раз уже порядком надоело. Ей ведь не Катя важна. Ей важны грязные подробности. И если бы она еще и про Таню узнала…
И про внучку, которая ангельски улыбаясь в лицо, собирала эти самые подробности в блокнот.
В это они с мамой оказались похожи. С некоторых пор она только и делала, что слушала повсюду липкие сплетни, скупала сомнительные газетенки, запойно смотрела разные ток-шоу и обзванивала знакомых, чтобы выпытать, кто умер, от чего, долго ли мучился, а сын что, а дочь, а невестка? И так целыми днями.
Здоровье для семидесяти восьми лет у нее было отменное. Если не считать постоянных жалоб. Терапевт в поликлинике, сам, кстати, пожилой, с расползшимися по лицу капиллярами, люто ее ненавидел. Но маму это нисколько не беспокоило.
– Какой регламент? Почему двенадцать минут на пациента? - задавала она риторический вопрос и начинала перечислять симптомы, собственноручно поставленные диагнозы и направления на высокотехнологичные исследования.
– Вы обязаны их мне предоставить, - вещала она, не обращая внимания, как багровеет лицо эскулапа.
Я боялась, что в один из ее визитов, терапевт сам отправится в больницу. Или еще что похуже.
Однако мне приходилось о маме заботиться.
И это несмотря на то, что она сделала двадцать пять лет назад.
– Юля, я как женщина тебя понимаю, - вдруг сменила тон мама.
Вероятно, догадалась, что я развивать эту тему не буду.
– У тебя сейчас непростой период.
От этой фразы меня дернуло невидимым током. Именно так мама говорила тогда.
– Ты лишилась женского начала.
Тут я не выдержала, хихикнула и не хуже Кати закатила глаза в потолок. Вот вроде бы и надо привыкнуть к штампам, которых она понабралась из телевизионных ток-шоу, а всё не получается.
– Тебе трудно. Но нужно держать себя в руках. Слышишь? Нельзя просто так кидаться на людей, тем более на родную дочь. Вспомни, сколько сил и нервов вымотала мне ты? Ты не помнишь?
– Я помню, мама. Я всё помню, - отчеканила я. – Прости, но я уже ложусь спать. Спокойной ночи.
Не дожидаясь ответной реплики, я нажала красный кружок и сразу же перевела телефон на беззвучный режим. Пропущенных вызовов в итоге оказалось всего лишь три. Мама быстро сдалась.
Если бы она так же отступила, когда увозила меня из города много лет назад. Я опустилась на подушку и уставилась в потолок широко открытыми глазами. Но удержаться в реальности не удалось. И я медленно унеслась в прошлое.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"После развода. Дойти до края", Марина Безрукова ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 | Часть 9
Часть 10 - скоро