Юлия
– Ма-а-ам, ты что, не заказала обезжиренный йогурт? И чем мне теперь завтракать?
Я открыла глаза. Поморгала, избавляясь от черных мелких мушек. Неужели уже утро? Кое-как отлепила присохший к нёбу язык. Во рту было гадко, словно я накануне напилась. Напилась и наревелась.
Но не было ни первого, ни второго. Алкоголь я никогда не любила, а плакать разучилась, когда родила Женьку.
В проеме двери стояла Катя. Сверлила меня злым взглядом.
– Я забыла, Катюш. Там творожок есть… Можно еще…
– Ну вот!
Не дослушав, Катя исчезла. На кухне что-то загремело, раздался недовольный рык, грохнула дверца шкафа. С утра у дочери никогда нет настроения, а тут еще и любимого йогурта не оказалось.
Виновата,- горько усмехнулась я. – Со всех сторон виновата.
Мысли плавно переползли во вчерашний вечер. Я снова видела каждое мгновение. Как в кино. Прокручивала в замедленном режиме.
Вчера Рома заглянул в спальню. Замялся на пороге, как будто не ожидал меня здесь увидеть.
– Я думал, ты спишь, - наконец произнес он и откашлялся.
– Починил блок комфорта? – спросила я.
– Ты запомнила? – со смешком отозвался Рома. – Да. Пришлось повозиться. Только к вечеру справился.
Меня затошнило. Как он виртуозно врет!
– Я звонила.
– Да, я увидел потом. Не мог ответить. Вечером не стал перезванивать, думал, ты уже заснула.
– Нет. Я не сплю. Я думаю.
– Над чем? – Ромка сдернул с себя футболку, стащил носки.
По-своему стащил, не руками, а цепляя пальцами ног. Когда я впервые увидела, как он это проворачивает, долго хохотала. А он, нисколько не смущаясь, объяснял: хуже нет, когда мужик собирается заняться сексом, и остается в одних носках.
Интересно, он уже сегодня проделывал этот трюк? – подумала я, морщась.
Боль вернулась. Только на этот раз она была не из-за болезни. А из-за того, что я органически и физически не терпела ложь. Не просто обман. А ложь. Наглую, циничную, ухмыляющуюся. Способную плюнуть в лицо. От такой я корчусь в судорогах.
Сейчас я оказалась еще уязвимее. Его ложь разъедала меня, как соляная кислота.
– Я думаю, почему ты обманул меня про самолет. И где ты был днем, когда не отвечал на звонки! И что за особа в красной юбке садилась к тебе в машину? И почему ты мне врешь? – эти слова я почти выкрикнула.
Наверное, от злости. А может, и от страха, что сейчас Ромка скажет правду.
И он сказал.
Не стал сочинять отговорки, наоборот, заторопился, заговорил, как будто давно ждал повода. Его просто прорвало.
А я… я слушала про исчезнувшую легкость и чувство долга, про то, что он устал, про то, какой он молодец и не бросил меня в больнице. А теперь можно и бросить. Хотя, откуда он знает, что со здоровьем у меня будет всё хорошо?
Слушала, пока он не сказал, что я не совсем женщина. Дальше, мне кажется, я оглохла.
***
Катя хлопнула входной дверью так, что тренькнули колечки у статуэтки Будды на комоде. Я медленно опустилась на подушку и натянула на уши одеяло. Хотелось закрыть глаза и исчезнуть.
В приоткрытое окно долетали звуки города. Крики мальчишек на футбольном поле у школы, лай собак, звук газонокосилки из соседнего двора. Я представила, что надеваю на голову толстую ватную шапку. И это помогло. Звуки стали размываться, растягиваться в пространстве, пока окончательно не заглохли.
Я вела себя как ребенок, который не хочет смириться с тем, что его жизнь изменилась. Точно так же, я делала, когда развелись мои родители. Развелись, и кажется, вздохнули с облегчением.
Мне было десять, и в моем классе учились дети, у которых родители тоже уже разбежались. Объяснять мне ничего не стали. Папа собрал вещи и ушел, мама отмалчивалась, а бабушка пыталась всех успокоить.
Я осталась с трещиной внутри. Потому что не могла разорваться между ними. Поэтому треснула, как забытая в морозилке бутылка с водой. Точно помню чувство, когда ты всем мешаешь. Каждый из родителей пытался устроить свою личную жизнь. Поначалу отец со мной виделся, но когда они с мамой начали «перебрасывать» меня друг другу на выходные, он стал приходить реже, а потом и вовсе уехал куда-то, не оставив адреса. Алименты, впрочем, приходили регулярно.
Второй раз мама вышла замуж, когда мне было шестнадцать. К тому времени появились зачатки интернета, и мамина подружка подначила ее написать на один из первых сайтов знакомств. Там она и познакомилась с Толиком.
Со мной мама ничего не обсуждала. Я и не знала, что в ее жизни снова появился мужчина. И о замужестве узнала тоже ненароком. Пришла со школы, принялась за уборку и обнаружила нарядное серебристое платье, висящее на спинке шкафа в маминой комнате.
– Ты идешь на праздник? – спросила, жуя котлету за ужином.
– Нет. Я замуж вчера вышла, - мама отодвинула тарелку.
– И где он? – поперхнулась я.
Мама, завкафедры Аграрного института, никогда в легкомыслии замечена не была. Наоборот, более въедливой, дотошной и правильной особы нужно было еще поискать.
– Кто?
– Ну… жених. То есть муж.
– Толик уехал. Утром улетел. Сообщить родственникам. Мы с тобой тоже туда поедем. Познакомимся. Может быть, останемся там жить. Там климат мягче.
– Но я не хочу… - возмутилась я.
Конечно… Как я могу хотеть не пойми куда, когда у меня Горан. У нас отношения. Любовь. Такая, что кончики пальцев немеют, а внутри распускается что-то похожее на огромный искрящийся цветок. Или волшебное дерево.
Такое огромное, такое теплое, что хочется окутать весь мир. Поделиться. Раздать. Чтобы все вокруг почувствовали то же, что я и он.
Маме я не рассказывала. Знала, начнет читать нотации, что надо хорошо учиться, а не глупостями заниматься. Что впереди поступление на факультет агробиологии. Что после защиты диплома, у меня сразу будет гарантированное место работы.
– Не придумывай. Ты должна жить там, где я. Ну и вообще… - мама неопределенно махнула рукой в воздухе.
Препирались мы недолго. Ровно до того момента, когда я увидела, как сузились ее глаза, а кулаки сжались так, что взбухли под кожей вены. Плохой знак. Дальше – истерика и обвинения в неблагодарности.
Я благоразумно замолчала и ушла к себе. Вынула из-под подушки Нокию и, глотая слезы, начала перечитывать смс-ки от Горана.
Я лежала и смотрела в потолок. Получается, я уже всё? Отработанный материал. Ромка содрал меня, как старые обои со стен. Бывает так, они вроде бы еще неплохи, но надоели. Стал раздражать рисунок, кажется, что он слишком режет глаз или наоборот, слишком блеклый. Нужно переклеить.
Выбрать по настроению и переклеить. Это несложно.
Пять лет назад у Ромки сломалась машина. Полетело что-то по электронике. Он мастер, и мог бы починить. Но ему было лень копаться. И тогда он решил просто ее сменить. Продал, добавил и купил новую.
Приехал довольный, сиял, как медный таз. А мне было жаль. Столько лет верой и правдой нам наш ниссанчик отслужил, ни разу не подвел. С ним были связаны только теплые воспоминания.
Он быстро и надежно довозил нас до озер в Карелии, забирался в глухие места к полуразрушенным старинным усадьбам, доставлял по буеракам к водопадам, месил колесами снег под Вологдой и преодолевал серпантины в горах.
Но как только случилась неприятная поломка, не фатальная, а вполне исправимая, Рома от машины избавился.
– Надоела, - сказал он тогда. – Другую хочу.
Вот и сейчас он захотел другую женщину. А прежняя, с поломкой, оказалась не нужна.
Получается, мне теперь только доживать? А потом умереть.
Катя отцу простит всё. Друзей и подруг особо у меня нет. Только приятельницы и коллеги. Может быть, поэтому я и сошлась близко с Таней. У всех же должна быть подруга? Ну, вот и у меня появилась. Да и девчонки наши не разлей вода.
Ромка порадовался за меня. Сказал: о, ты теперь, как все нормальные женщины.
Как будто до этого я была ненормальной. Спохватился, что глупость сморозил, исправился:
– Я имел в виду, что есть с кем посплетничать, нам, мужикам, кости обмыть…
Странный он. Никогда я с Таней Рому не обсуждала. Она пыталась съехать на эту тему, особенно, когда бокал, другой выпьет. Мне подливала, обижалась, что я скучная и не пью. Я отшучивалась, переводила тему.
Мне было не понять, зачем выносить сор из избы.
– И что? Вы не ссоритесь, что ли? – загорались у Тани глаза.
– Ссоримся иногда, - спокойно отвечала я.
– Ну и? Из-за чего? Как? Что он тебе говорит?
Я смеялась. Пожимала плечами, говорила, что это всё несерьезно. Таня начинала рассказывать про свои ссоры с бывшим мужем. Но и это мне было неинтересно. Слушала только из вежливости. А самой неловко было, не интересуют меня разные дрязги, хоть тресни.
– Ты знаешь, - вещала Таня, - я своему мужу первая изменила. – От него ни тепла, ни нежности не было. И секс механический. Как только Леркой забеременела, не понимаю. Залетела, а через месяц к маме решила поехать. И вот в самолете соседом оказался та-а-акой мужчина, - Таня закатила глаза. – Крепкий, мускулистый, блондин и глаза голубые-голубые. Вылитый Дольф Лунгрен в молодости. Муж у меня был темненький, с животиком, после работы домой, ни качалки, ни бассейна. А тут Аполлон в чистом виде. Я прям в кресле и поплыла. И блондин этот тоже. Обменялись телефончиками. Встретились. Погуляли, пошли в ресторан, а оттуда сразу к нему домой. Боже! Это было что-то… Мне никак не уехать обратно было.
– А потом? – спросила я, понимая, что Танька ждет моей реакции.
– Встречались урывками, когда он сюда мог приехать. Потом живот стало видно. И нам пришлось расстаться. Но я до сих пор его помню, - мечтательно улыбнулась Таня. – Я когда домой вернулась и пошла в консультацию, врачиха подумала, что меня токсикоз замучил, такие у меня синячищи под глазами были. В общем, если у вас с Ромкой так же – ты счастливая женщина!
Танька протянула руку и похлопала меня по коленке. Я еле сдержалась, чтобы не отодвинуться. Отругала себя мысленно, что как всегда слишком строго сужу людей. Вот поэтому и живу без подруг. Продолжу в том же духе, так и Таню потеряю.
Нежно тренькнул телефон. Я не шевельнулась. Лишь через минуту до меня дошло, что это может быть Катя. Провела пальцем по экрану.
«Можно я останусь сегодня у Леры? Тетя Таня разрешила», - и смайлик зайчика со сложенными лапками.
Как будто и не было утреннего демарша. Такая она – Катя.
Что ж, так даже лучше. Нет у меня сил готовить, мыть посуду, хочется только лежать и не шевелиться. Меня словно бетонной плитой придавило. Взгляд наткнулся на Ромкин планшет, который он забыл на тумбочке.
Внутри всё снова начало плавиться от боли. Я закрыла глаза и часто-часто задышала. Странная реакция организма пугала – мне всё время не хватало воздуха.
Накатила паника. Я задыхалась. Схватила телефон – позвоню Ромке. Но тут же себя одернула - нельзя. Он не поверит. Да и не нужна я ему больше. Теперь он не обязан мне помогать.
Меня затягивало в вакуум. Я одна, абсолютно одна, и это так страшно.
Нужен хоть кто-то рядом. Провела по экрану.
– Таня? Таня, ты можешь приехать?
– Конечно! Что случилось? Тебе плохо? Кровотечение? Скорую вызвать? Юля, не молчи!
– Приезжай, Таня… Пожалуйста.
Через час Таня кутала меня в теплый плед, безошибочно достав его с нижней полки шкафа. Отпаивала крепким сладким чаем с лимоном. Зубы дробно стучали о край чашки, и я старалась обхватить ее губами. Получалось неважно.
Кое-как выдавливая из себя слова, я с паузами рассказала, что Рома меня бросил.
Таня крепко обняла меня за плечи. Я почувствовала ее теплое дыхание на щеке.
– Юлька, Юлька… Бедная ты моя. Ты его любишь?
– К-конечно, - выдохнула я, колотясь от озноба.
Ни чай, ни плед не помогли согреться.
– Люблю…
Танька обняла меня еще крепче и неожиданно заплакала.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"После развода. Дойти до края", Марина Безрукова ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 6 - продолжение