Свою третью часть автор назвал менее иронично и дерзко, получив нагоняй и советы от своих рецензентов. Здесь он уже не стал шутить, ... не все понимают шутки, сформулировав результат следующим образом: "..это книга которая была написана в моей каюте на протяжении 62 конвоев и 38 ночных патрулирований. И мне кажется, что материал этой книги получен целиком из первых рук, а что касается ее недостатков, то я уверен - все они обусловлены окружающей обстановкой." И кто мы такие, чтобы не согласиться с автором, и не поблагодарить переводчиков?
Продолжение, предыдущая глава - ВОТ ГДЕ, и ВОТ ТУТ, и ЗДЕСЬ. А еще ВОТ ГДЕ, и конечно ТУТ ВОТ. И вот ГДЕ
1.Дети и женщины
..Начну с самой маленькой личности. Я видел своего сына через промежутки, которые для него были довольно большими, и поэтому каждый раз замечались перемены.
Короткие отпуска я получал довольно регулярно и всякий раз, приезжая домой, заставал новый период в его развитии: то он лишь спал и переворачивался, потом сидел, ползал на четвереньках, затем вставал на ноги без посторонней помощи, наконец, ходил и ревел, словно авиабаза во время тревоги. Чужие дети всегда надоедливы и нет причин, по которым мой был бы исключением, поэтому я не хочу о нем долго распространяться. Но он стал одной из причин, из-за которой тянуло домой и не хотелось уезжать из дома. Иногда казалось, что вся война состоит из одних прощаний, которые обычно происходят при самых неприятных обстоятельствах - зимой в утренней тьме на железнодорожной станции или под дождем у ворот дока...
Тяжесть расставания усугублялась тем, что впереди ждали холод, изнурительная работа, ожидание ее и однообразие. Но все это легко забывается во время отпуска, если вам помогают. Женщины замечательно это делают, очаровывая своей храбростью, богатством эмоции и удивительным пренебрежением к времени; они становятся центром теплоты и умиротворенности, посвящая этому все заботы, хотя и знают сколь быстротечно удовольствие, которое они приносят. Они растрачивают себя до предела, когда рядом любимый, помня о нулевом часе, означающем конец увольнения, а для них - начало доходящего до отчаяния одиночества. Или такова лишь одна женщина? Я надеюсь, что нет.
Я действительно надеюсь, что нет. Я женился через четыре дня после начала войны, которую я не мыслил вынести (особенно в долгих конвоях в Атлантике) без семейной поддержки исключительной силы. Мне думается, многие и многие должны обрести в домашнем кругу такой же источник силы, счастья и уверенности, такую же поддержку, на которую они могли бы рассчитывать при любых обстоятельствах. Что действительно выше моего понимания - это то, как в кровавой бойне кто-то может обходиться без всего этого. Все, конечно, зависит от личных наклонностей. Некоторые самонадеянные люди предпочитают загулять в увольнении на всю катушку, а потом в море приходить в себя. Действительно, лет тридцать назад (или, во всяком случае, десять) подобный подход к жизни мог бы удовлетворить и меня. Но теперь это вовсе не отвечало требованиям с любой точки зрения, какой бы она ни была. Насколько я знаю тяготы войны, их можно переносить лишь на фоне любви и здравомыслия; все иное привело бы машину жизни к полной остановке.
Я сказал о надежде, что другие люди, нуждающиеся в помощи, могут найти ее в домашнем кругу. По всей вероятности, это правильно для большинства, хоть я знаю, что универсальных правил нет. Сколько раз мне приходилось выслушивать кого-то «частным образом» - то матрос хочет побеседовать со мной без свидетелей, и всегда выясняется, что расстроилась свадьба, и он просит совета; или жена оказалась неверна; или родился внебрачный ребенок; или сексуальная несовместимость; или жена после рождения ребенка стала «какой-то странной» - все это печальные вариации одной темы. Многие из бед вызваны глубоким невежеством, а еще больше недостатком воображения. Но война, несущая разлуку, работает против нас, и моряки, определенно сентиментально настроенные по отношению к женщинам, подчас теряют такую репутацию.
«Когда я последний раз был дома, сэр, - поведал мне молодой матрос, который спросил, как юридически оформляется развод, - я застал жену в отеле. Она сидела, развалясь в кресле, и пила портвейн в компании вовсе незнакомых ей парней». В завершение об этой женщине он сказал лишь одну фразу: «Проклинаю ее».
«Проклинаю ее», потому что от нее зависело слишком многое, как и от всех женщин, оставшихся дома. Личный боевой дух пропадает вовсе, если возникают подобные сомнения, если все время донимает изводящая боль, вызванная подобными обстоятельствами. И с моей стороны было бы глупой отговоркой сказать бодряческое: «вероятно, в этом нет ничего плохого, крепись, дружок». Отсюда исключительной важности вывод: инстинкт верности определяет собой все самое главное в жизни моряка.
2.Боевой дух и дух независимости
Боевой дух поддерживается порой совершенно странными вещами, некоторые из них обыденны и незначительны, некоторые же просто парадоксальны, когда проявляются в нем. Общий же уровень боевого духа на флоте так высок, что не вызывает беспокойства. Но - и в этом парадокс - он высок, потому что обычно моряк больше индивидуалист, чем член своей боевой части, какой бы удачливой и результативной ни была эта часть. Он отстаивает свои симпатии, свой юмор, свое упрямое самоуважение, и он дает это понять, когда делает свое дело, выполняет долг и ожидает одобрения всего этого со стороны начальства.
Приведу очень короткий отрывок из разговора, который ярко характеризует этот высокий индивидуальный боевой дух, хотя ради справедливости отмечу, что кому бы я ни приводил этот эпизод, мне всегда отвечали, что он говорит лишь о нежелании подчиняться и ничего больше.
Сценка на мостике промозглой ночью под ливнем брызг, когда каждый - от вахтенного офицера до посыльного испытывают позывы морской болезни.
Впередсмотрящий (докладывает о нескольких огнях, с трудом замеченных им сквозь ночной шквал): «Судно по левому бимсу, сэр!» Раздраженный вахтенный офицер (очень сердито): «Откуда вы взяли, что это судно?» Впередсмотрящий (невозмутимо): «Оно слишком близко, чтоб не отличить от лошади с телегой, сэр».
Разве кто-нибудь может не согласиться, что этот классический ответ свидетельствует о превосходном духе независимости? Может быть, я в чем-то и не прав, но, по-моему, он демонстрирует именно это. Человек знал, что может быть наказан за подобный ответ - в этом-то и все дело, но он добросовестно выполнял свою работу при тяжелейших обстоятельствах (непроглядная ненастная ночь) и не соглашался стать козлом отпущения для раздраженного офицера, искавшего, на ком бы сорвать свое плохое настроение. Сохранение своего личного достоинства, чтобы доказать, что ты человек, а не бездушный и пассивный деревянный чурбан, этот матрос счел выше страха перед любым наказанием. Я готов поклясться, что этот моряк мог быть лучшим на борту в случае опасности, чем любой подхалим, приученный смягчать гнев начальства дежурной улыбкой и мягкими ответами, припасенными на каждый случай.
Замечание. Я знаю, что это далеко не общепринятый взгляд и, возможно, я единственный офицер на флоте, который его придерживается. Ну, что ж, пусть так. Добавлю лишь, что мои взгляды не касаются общего уровня дисциплины на борту «Вингера», который, кстати, не был кораблем, где произошел вышеописанный диалог. Но, между прочим, и не утверждаю, что следует брать все сказанное как надежное руководство для будущего поведения впередсмотрящих на любом корабле, где мне предстоит командовать.
А вот другой короткий разговор, забавный и показывающий тот же самый вид раздражающей независимости.
Капитан (обращаясь к провинившемуся): «Не сомневаюсь, что вы изрядно выпили, когда посещали на берегу местную Христианскую ассоциацию молодых людей, затем забрались в койку с зажженной сигаретой, мертвецки уснули и подожгли постель. Что скажете?» Провинившийся: «Это ложь, сэр! Когда я ложился, постель уже горела».
Мне кажется, в этом ответе живет дух того самого отказа признавать поражение, несмотря на все доказательства, который помог нам вынести три четверти войны. Я думаю, это врожденное свойство. Я не могу представить себе германского солдата или моряка, выпаливающего подобную отговорку, не вымучивая ее специально. Мои слова могут звучать как провинциальный патриотизм, но я верю, что они правильны. В любом случае, пока мы обладаем таким юмором, выражающим уверенность в собственных силах», мы можем быть уверены в боевом духе, который поддерживает себя сам.
Королевский флот порождает «типы», как и всякая другая область жизни; он порождает так же замечательных людей, которые, соответствуя тому или другому типу, приносят в них своих особые личные качества верности, преданности, увлечения и привязанности к делу, что освещает и украшает их работу. Они не машины, они - совершенные индивидуальности, заслуживающие безграничного доверия, преданные флоту и своему кораблю, готовые бороться и выдерживать любые испытания. В основе большей части их действий, несомненно, лежит тренировка, но всегда есть и что-то сверх этого - некая искра воодушевления, даже вдохновения, которая, кажется, никогда не оставляет их.
3.Старшина
Можно восхищаться типами так же, как людьми, зная, что с любым из них можно встретиться на любом корабле, где служите. Возьмем, например, старшину на небольшом корабле, корвете или миноносце. Хороший старшина - это настоящее сокровище, и большинство из них и есть сокровища; они стали таковыми в ходе суровой тренировки, и сами выбрали для себя эту роль. Старшина может уладить все разногласия, возникающие на борту. Как старший матрос, ответственный за дисциплину, он оказывает огромное влияние на формирование дружной и работоспособной команды.
Обычно он представляет собой «характер», если употребить избитое, но, тем не менее, точное слово. Он - сильная личность и остается ею в любом окружении, а на корабле это человек исключительного уважения и влияния. Он заботится обо всем - от правильного разлива рома до чистоты подвесных коек, от распределения порций шоколада до тайны усов кочегаров второго класса. В его обязанности входит выяснение любых обстоятельств, как бы запутаны они ни были, его расследованию подлежат случаи сомнительного поведения членов команды, случаи незаконно доставленного на борт пива, случаи нечистоплотности в матросской столовой; и в его власти все это исправить или доложить по начальству. В большинстве случаев можно быть уверенным, что он сам во всем полностью разберется и сделает именно то, что нужно; он надежный друг для любого члена экипажа, который этого хочет, а для тех, кто поступает вопреки правилам, он - злейший враг. Он наизусть знает все необходимые инструкции и знает, когда на какую сослаться, когда быстро перевернуть страницу и найти подходящую к данному случаю. И сверх всего, он еще и ревностный ангел-хранитель традиций военно-морского флота, доброго имени корабля и репутации его капитана.
Он - непогрешимая фигура на борту, чистейший и один из лучших продуктов военно-морского флота.
4.Матрос первого класса
Где-то на другом конце шкалы от старшины расположен легендарный характер, отличающийся особыми признаками, которым соответствуют значки, выдаваемые за примерную службу - тринадцать лет службы во флоте и матроса первого класса - поскольку у него не хватило ума и сил дослужиться до старшего матроса, или он не желает брать на себя большую ответственность и «ему нравится то, чего достиг», или есть какая-то другая причина, обусловившая его потолок как матроса первого класса, и ничего большего он не добьется до конца службы. Он может производить впечатление скучного и тупого человека, но он редко бывает таковым, чаще он все знает не хуже старшины, однако под несколько иным углом зрения.
Этот «угол зрения» расположен где-то между ленью, недостаточным честолюбием и самоуважением, в свою очередь неотделимых от долгой службы и терпеливого овладения матросским мастерством. Дайте ему работу и он самостоятельно с ней справится, не вспыхивая, как молодой выслуживающийся старшина, а осторожно и твердо, не напрашиваясь ни на поощрение, ни на критику. Таким путем он может работать каждый день, выполняя задания первого лейтенанта. И какой ему смысл надрывать сердце и перенапрягаться? И (независимо от времени) вы всегда можете быть уверены в результате его работы. Если это покраска, она будет гладкой и экономной, если это сращивание проводов, то выполненное им соединение продержится до Страшного суда. Независимо ни от чего, он моряк, и потому презирает плохо выполненную работу. Ни продолжительность службы, ни отсутствие продвижений по службе не могут изменить его отношения к делу.
Как и можно ожидать, он «знает все это» так же в другом смысле, он правит кораблем, почти не зная законов управления, сохраняя честное лицо и уверенность, что выкрутится из любого положения. Он может много раз возвращаться на борт не слишком трезвым, но и не настолько пьяным, чтобы привлечь внимание. Он знает свои права и способы их отстоять. Представ перед лицом начальства (как проситель или как провинившийся), он сумеет извлечь максимум преимуществ лично для себя в любом случае, И, если принимающий рапорт офицер допустит хоть малейший промах, он пошлет его к черту в уважительно-оскорбительном тоне, но все равно к черту, который никем иным, как чертом и не может быть. В этом разрезе он требует очень внимательного к себе отношения, строгой оценки происходящего и соблюдения буквы закона, чем вынуждает начальство всегда быть на должной высоте. Он тоже своего рода ангел-хранитель флотских традиций, как и старшина, но по-своему.
Он, конечно, обаятельный тип, но на корабле есть и другие обаятельные типы, которые, тем не менее, не нуждаются, как он, в постоянном наблюдении.
5.Молодой сигнальщик
Если хотите пример живого ума на флотской службе, то я назвал бы молодого сигнальщика, интересующегося своей работой и стремящегося занять командное положение. По роду службы он знает о корабле и навигации больше любого другого матроса и имеет возможность изучить все это еще значительно глубже. Он в курсе почти каждого поступающего на корабль сигнала в самом широком диапазона - от приветствия первому лорду Адмиралтейства до заявок на женское нижнее белье для тропиков. Он проводит долгие часы на мостике, получая возможность разговаривать с офицерами и набираться свежих идей. Он изучает служебные порядки флотилии, типы, названия и рейсы других кораблей. Даже сама работа сигнальщика значительно расширяет запас его слов, что способствует развитию интеллекта. Одновременно он может значительно расширять свои знания в области навигации - к его услугам всегда самые разнообразные карты. Имея пытливый ум, он может воспользоваться случаем и обратиться, к офицеру, который будет даже доволен найти заинтересованного слушателя и пояснить, если тому будет что-то непонятно.
Несение вахты - работа надоедливая. Сигнальщики же обычно словоохотливы и с удовольствием сообщают (наряду с другими вещами) избранные слухи, распространяемые «камбузным радио». Их болтовня несколько сокращает обычное течение времени, и она, бог весть почему, считается даже похвальной. В ходе службы на корвете в Атлантике мне приходилось стоять среднюю вахту в течение почти восемнадцати месяцев, и компания сигнальщиков весьма скрашивала это однообразие. С тех пор у меня осталось нечто вроде привязанности к боевой части, ведающей связью.
Ссылка на продолжение - ЗДЕСЬ.
PS.Кнопка для желающих поддержать автора (знаю что их не будет) - ниже, она называется "Поддержать", )).