У меня муж, двое детей и голова, забитая обычными проблемами хозяйки, жены и мамы. Моя жизнь похожа на десятки других: просыпаюсь в семь, завтракаю, спешу наперегонки со временем, чтобы отвезти детей в школу и сад вовремя, еду на работу, а вечером — магазины, ужин, стирка, уроки, разговоры с мужем, в лучшем случае — кино или книга перед сном, а утром — всё сначала.
Но бывают моменты, когда мы позволяем себе вздохнуть, например, когда едем всей семьёй к морю на пару недель. Тогда суетливые будни отступают, и наступает период долгожданного отдыха и радости. Так и было этим летом.
Мы отправились на море. Я, мой муж Игорь, наша девятилетняя дочь Зоя и шестилетний Антон. Мы сняли небольшой домик недалеко от пляжа. Каждое утро мы просыпались под шум волн, а потом — пляж, арбузы, варёная кукуруза, вяленые бычки, мороженое, песок повсюду.
Я готовила ужин на маленькой кухоньке, стараясь почаще подавать рыбу. А после ужина мы отправлялись гулять по набережной — мы с Игорем под руку, а впереди нас бежали уставшие, но улыбающиеся дети со сладкой ватой в руках.
Как я люблю эти дни у моря! Именно здесь я чувствую, что мы действительно есть друг у друга. Я счастлива, хотя в такие моменты я всегда думаю об Алёне — моей самой близкой подруге. Мне не хватает её здесь для полноты счастья.
Мы с Алёной знакомы со школы, вместе прошли через бурные студенческие годы, одновременно переживали первую любовь и разбитые сердца. Когда Алёна рожала сына — она первая вышла замуж за Бориса — я сидела у входа в роддом и плакала от умиления. Когда я лежала на сохранении перед рождением старшей дочери, она приносила мне в больницу супы и фрукты, хотя у самой был младенец на руках. Наши отношения всегда строились на честности — мы делились с ней буквально всем, я не боялась обсудить с ней любой вопрос — она всегда понимала меня, а я — её.
Мы всегда доверяли друг другу, как самой себе. Поэтому, когда в тот вечер я увидела на набережной Бориса — мужа Алёны — с другой женщиной, мне показалось, что привычный мне мир вот-вот рухнет. Но тогда я ещё не знала, что иногда правда может разрушить больше, чем ложь.
***
В тот вечер на набережной кипела жизнь. Наши дети только что доели свою сладкую вату и тащили нас в сторону надувных горок, а я шла рядом с Игорем, улыбаясь и разглядывая нарядную толпу. Зоя то и дело останавливалась, чтобы полюбоваться ракушками и раковинами, которые продавались на каждом шагу. Всё было так обыденно и беззаботно, как и положено на летнем отдыхе у моря.
Я смотрела на вечернее небо над морем, слегка дымчатое от заходящего солнца, когда краем глаза заметила знакомый силуэт среди гуляющих по набережной. Мужчина в светлых шортах и тёмно-синей футболке, небрежно накинув толстовку на плечи, громко смеялся, идя рядом с высокой, стройной девушкой в обтягивающем топе и свободных брюках. Его рука небрежно обнимала девицу за талию — там, где топ открывал стройный загорелый живот с украшением в пупке...
Я на мгновение замерла, всё ещё не понимая, почему мне так не по себе. Но через мгновение я поняла: это был Борис! Муж Алёны.
Я замерла. Подумала, что, может быть, я ошиблась, что это не он, ведь Борис никогда так себя не вёл. Но потом я увидела его улыбку, слишком мне знакомую — ведь мы столько раз проводили время вместе. Точно такое же выражение у него было, когда он шутил на шашлыках или рассказывал детям истории из своего детства. Только на этот раз улыбка была адресована не детям и не Алёне, а кому-то совершенно другому. Эта девушка не была какой-то случайной знакомой — это было видно. Они шли вместе, как пара, уверенные, расслабленные, поглощённые друг другом, их взгляды выдавали, что это близкие люди. Очень близкие.
Мне стало дурно. В буквальном смысле. Я отвернулась, но сердце колотилось как сумасшедшее. Зоя что-то говорила мне, но я слышала только шум в ушах. Мне хотелось подойти к нему, спросить, что он делает здесь, бросить ему в лицо, что Алёна и дети ждут его дома, что мы все ему доверяли...
Конечно, я этого не сделала. Я потянула детей за руки, показывая им надувные горки, и мы пошли дальше. Борис меня не заметил. Игорь тоже ничего не увидел.
В тот вечер, когда дети уснули, а Игорь смотрел новости, я долго сидела на террасе, глядя в темноту. Перед глазами стояла картинка — Борис, гуляющий в обнимку с какой-то незнакомой женщиной, смеющийся, непринуждённый, словно вся его жизнь с Алёной не существовала.
Я чувствовала гнев, отвращение, сожаление, но больше всего меня разрывала на части неуверенность. Стоит ли мне рассказать Алёне? Имела ли я право нарушать её покой, если даже была на сто процентов уверена в том, что вижу? Я пыталась убедить себя, что это не моё дело, что, возможно, у Бориса есть причина находиться здесь, может быть, это его сестра, родственница, коллега. Но в душе я знала правду — она была слишком явственна. Я видела слишком ясно, кто эта девушка мужу моей подруги. Никогда ещё я не чувствовала себя такой потерянной.
***
Вернувшись из отпуска, я несколько дней ходила как тень. Я занималась домашними делами, заботилась о детях, готовила и убиралась, но мысли мои были в другом месте. Борис не выходил у меня из головы. Чем дольше я молчала, тем тяжелее было смотреть в зеркало. И я избегала Алёну. Мы всегда встречались после поездок — обсуждали, как прошёл отдых, что видели, где были, какие сувениры привезли дети. На этот раз я не рассказала ей ни слова. Она тоже не спрашивала.
Однажды вечером Игорь спросил меня, всё ли в порядке. Я лишь кивнула, но было видно, что он мне не верит. Когда дети уснули, я открыла телефон и перелистала фотографии с нашей последней встречи с Алёной. Она была в блузке в горошек, смеялась и обнимала свою дочь. Мне показалось, что она счастлива. Я решила не говорить ей ничего.
Но совесть не давала мне покоя. Я думала: не будет ли так, что когда-нибудь она упрекнёт меня, что я знала и ничего не сказала? Разве так поступают подруги?
Наконец, я не выдержала и написала ей: «Давай завтра выпьем кофе? Мне нужно тебе кое-что сказать». Она коротко ответила: «Конечно. В 11, как обычно?» Я согласилась. Я знала её так давно, но впервые боялась этой встречи.
***
Мы сидели у окна в нашем любимом кафе. Алёна заказала латте, я — чёрный с молоком. Сначала разговор шёл своим чередом: о предстоящей школе, о детях, новых проектах на работе. Я всё не решалась заговорить об отпуске, но, наконец, она спросила, как мы съездили на море.
— Алёнка… — сказала я. — Мне нужно тебе кое-что сказать.
Она кивнула и внимательно посмотрела на меня. Она знала, что я говорю такие вещи не просто так. Я поставила чашку.
— Я видела Бориса. У моря. Я была на набережной с детьми и… — я замолчала, мой голос дрогнул. — Он был с какой-то женщиной. Он обнимал её. Они смеялись...
Она молча смотрела на меня, не моргая. А я чувствовала, как моё сердце колотится где-то в горле.
— Борис? У моря? — наконец спросила она.
— Да. Я встретила его на набережной. Это был точно он.
Повисло долгое молчание. Через минуту Алёна улыбнулась — тихо, холодно, почти насмешливо:
— Оля, ты ошиблась. Борис в командировке, в Москве. Он звонит мне каждый вечер. Нет никаких женщин, не выдумывай.
Мне стало жарко.
— Я не выдумываю. Я сама не хотела в это верить. Но я это увидела. И я подумала... что ты должна это знать.
— А тебе не приходило в голову, что, возможно, ты просто хочешь, чтобы моя семья развалилась? Ты ведь всегда была немного завистливой.
Завистливой? Хочу, чтобы её семья развалилась? Я в недоумении уставилась на неё. Это была не та Алёна, которую я знала. Её глаза были пустыми и враждебными, словно между нами внезапно возникла стена.
— Алёна, клянусь, я не хотела причинять тебе боль. Я просто... Я не могла с этим жить. Я не могла не сказать тебе.
— Я не верю тебе, — ответила она и слегка отстранилась, как будто ей нужно было больше пространства.
Наступила тишина. Мы не допили кофе. Я встала из-за стола и ушла, больше ничего не сказав. Я чувствовала, как дрожат руки, а сердце бьётся, как загнанный заяц.
***
Прошла неделя, потом две, а я так и не получила от неё вестей. Ни «я тебе перезвоню», ни «мне нужно подумать». Время от времени я проверяла, не написала ли она мне случайно, но экран телефона каждый раз оставался пустым. В какой-то момент я начал думать, что, может быть, ей просто нужно время, что однажды она позвонит и предложит встретиться. Что всё вернётся на круги своя. Но ничего не произошло.
Я написала ей один раз: «Как ты себя чувствуешь?» Тишина. Потом второй: «Извини, если я сказала что-то не так, но я просто беспокоилась». Ответа не было. Я позвонила, но попала на голосовую почту. Голос Алёны на автоответчике звучал как будто из другой жизни. Мне хотелось сказать ей, что я всё ещё её подруга, что я волнуюсь, что, возможно, мы хотя бы поговорим... Но я ничего не сказала, просто повесила трубку.
Я не спала всю ночь. Игорь пытался меня успокоить, но даже он не мог снять тяжесть, которая висела у меня на душе. Да, вечером, когда дети уснули, я рассказала ему всё — с самого начала. Как всё было, что делал Борис, как он смеялся, как обнимал ту девушку. Как отреагировала Алёна.
— Не всем нужна правда, — спокойно сказал мой муж. — И не все хотят её слышать. И уж точно не тогда, когда она разрушает всё, на чём они строят свою жизнь.
— Но я не выдумала, я сказала правду... Если бы я смолчала, если бы оставила всё при себе, думаю, я бы себя возненавидела, — тихо сказала я.
— Ты поступила так, как считала правильным. И я бы поступил так же. Потому что хотел бы знать правду в любом случае. Просто… ты должна знать, что некоторые люди предпочитают жить иллюзиями, чем столкнуться с разочарованием, — он взял меня за руку. Мы немного помолчали.
Я знала, что он прав. Но это не меняло моих чувств. Я чувствовала, что меня наказали за честность. Это было больно — не из-за того, что я видела, а из-за реакции человека, которому доверяла больше всего.
Я начала сомневаться, правильно ли я поступила. Может быть, мне не стоило вмешиваться? Может быть, у Бориса были свои причины, и я не знала всей ситуации? Может быть, всё как-то прояснится? Но с каждым днём я всё больше понимала, что моё «может быть» ничего не изменит. Наши с Алёной отношения были разрушены навсегда.
***
Я начала заново переживать все наши совместные моменты. Я вспоминала, как мы проводили целые вечера за разговорами, как плакали от смеха за вином, как поддерживали друг друга в самые тяжёлые времена. Она была моим помощником во всём — в моих тревогах, радостях, в моих сложных решениях. Теперь от этого осталась только тишина.
Однажды днём я шла одна по городу. Я проходила мимо кафе, где мы всегда сидели, и почувствовала знакомую боль в сердце. Это была уже не грусть, а пустота. Было горько, что можно так легко исчезнуть из чьей-то жизни, просто сказав правду.
Я пыталась понять. Может быть, Алёна не хотела разрушать свой мир? Может быть, ей было легче признать, что её подруга завистлива, чем то, что её муж — изменник? Но я не завидовала. И не выдумывала. Я бы повторила всё ещё раз. И второй. И третий. Но теперь я уже не знаю, хочу ли я её вернуть.
Прошло три месяца. Я перестала ждать сообщений от Алёны. Я думала о ней реже, но не забывала. И вот однажды, возвращаясь с работы домой, я увидела её на улице. Она шла с Борисом. Они держались под руку и разговаривали. Выглядели они… как обычно. Как будто ничего не произошло. Она заметила меня. Наши взгляды встретились на долю секунды. Ни удивления, ни тепла. Она посмотрела на меня холодно, равнодушно, словно я была знакомой, имени которой сразу и не припомнишь.
— Привет, — сказала я скорее рефлекторно, чем намеренно.
— Привет, — коротко ответила она.
И всё.
Они ушли. Я постояла немного, глядя им вслед. В душе у меня не было смятения. Только тишина. Тишина, которая говорила сама за себя.
Я вернулась домой и долго молчала. А потом просто подумала, что не несу ответственности за то, что люди делают со своей правдой. Мне оставался только выбор — молчать или говорить. И я выбрала последнее.
Читайте ещё истории из жизни: