Жил я в то время во времянке с женой Ириной и сыном Витей. Двоюродная сестра Лена вышла замуж за Олега, а у него был дом и эта времянка. Спасибо им огромное, ведь молодым хочется жить отдельно. Ограда дома и времянки была общей, мы и картошку вместе садили. Большое поле зарастало сорняком, мы пололи и чуяли нутром, что с голоду не помрём. Но это не оптимизм был, а выживание – не впервой русскому человеку эдакое.
Как жена надумает стирать, так по одной фляге надобно возить и возить, а колонка была от нас больше километра пути! Сварил на заводе санки и теперь возил сразу по три фляги. «Всю жизнь выручает меня профессия сварщика», – думал я, таща за верёвочку санки с тремя флягами. По пути со стариками потолкуешь о жизни, что жили тоже во времянках.
Один дед был, так у того на передней части крыши огромное солнце было вырезано из дерева, а вид солнца по старославянскому стилю сделан был. Держал дед коров, жена померла, дети уехали, он их обеспечил всем.
Вы читаете продолжение. Начало здесь
Дедушка с обидой говорил мне, что дети его совсем забыли. Потом сошёлся с женщиной, прожили они с ней недолго, помер дед. Поразило меня другое. Эта женщина совершенно, казалось бы, чужой человек для семьи. Написала детям старика, что, де приезжайте хоронить. Прождала она их недели две. А после, окончательно поняв, что не приедут, похоронила его рядом с женой.
Дед был весёлый, всем, кто просил денег, занимал, а просили многие – из-за жизни беззарплатной. Тех, кто не отдавал, он прощал. Говорил: я пенсию получаю, мне хватает. И вот, наберут люди продуктов и деда добрым словом поминают. Поминают добрым словом и те, которые водку и кильку в томатном соусе купили, опять же, на дедовы деньги.
Женщина та осталась жить в дедовой времянке. Я, когда в тех районах бываю, вижу, что солнышко дедово на времянке его всё глядит на людей, хотя прошло с той поры двадцать с лишним лет.
***
Надумал взять кур, съездили с Олегом на его «жигулёнке» на птицефабрику. И вот уже в старенькой стаечке кормлю своих рыжих курочек купленным комбикормом. Повезло, корм оказался из перемешанных вместе пшеницы, ржи, овса. Привезли из колхоза ещё пока сеющего землю.
Весной ловил бычков, которые шли в это время на нерест. Куры, когда в корм добавлял рыбу, неслись замечательно, а я их ещё витаминно-минеральной добавкой «Рябушка» подкармливал. Четырнадцать несушек ежедневно давали от семи до десяти яиц, а летом каждая курочка приносила по яичку каждый Божий день. Мне всерьёз казалось, будто куры чуют, что человеку голодно. Ох и выручили же вы нас, родимые курочки!
Бычок шёл на нерест и ловился хорошо по ночам. На берегу, недалеко от третьего ручья, собиралось невообразимо много нашего правобережного народу. Делали специальные нехитрые приспособы, состоящие из длинного шеста и прикреплённого к нему железного обруча. Круг обтягивался марлей или мелкой сеткой, очень хорошо шли в ход старые тюли. Ловили буквально все, так много было бычка. Его продавали на рынках города, люди в лихие эти годины делали из этой рыбы котлеты, делала и моя тёща Александра Фёдоровна. Ел и я, еда как еда, вкусно для крестьянского нутра. Когда переваливало за вторую половину ночи, шли с сыном Витей домой, тащили полный горбовик бычков, и ведь рады были этой простой добыче.
По посёлку бродили толпы опустившихся мужиков, глушивших катанку и помиравших от неё несчётно и нещадно. Помню, стрельнёт у прохожего такая толпа сигаретку, и все жадно её курят. Совсем скоро от этой толпы не осталось в живых никого.
На заводе под зарплату давали китайскую тушёнку, сахар, муку. Отвёз в гараж ящик тушёнки и мешок сахару. Радовался, конечно, семья не голодует. Но пришлось мне, как и многим, выполнять социальную программу, ибо вскорости гараж мой взломали и всё утащили.
Попечалились, да снова впряглись в лямку. Жена, Иринка моя, шила, я на велосипеде на завод ездил, работал. Так и жили.
Ира забеременела. Господь надоумил не делать аборта. Решили попросту: будем растить второго мальчонку. Всегда, когда варили суп, и даже после того, как разогревали второй раз, всё одно оставалось на тарелку супа. Смеялись после, что Серёжки, нашего второго сына, порция это была.
Время от времени собирались с друзьями. Эдик с Володей давно стали гнать домашний самогон, из закусок – в основном картошка да соления. Приезжал частенько ко мне во времянку друг Вадим, он работал в Братском аэропорту техником. Не пустовала времяночка! Государи тогдашние издевались над нашим сердобольным народом, но, слава Богу, друзей они запретить не могли.
Один раз на рынке у бабушки купили бутылку водки. Всю ночь меня рвало, шла зелёная и жёлтая смесь, пот лил градом, думал, что умру. Как Иринка моя будет двоих сыновей поднимать? Отравленный алкоголь молотком долбил по моей голове, но Господь спас. Видел я потом эту бабушку, продавшую нам отраву. Подошёл, сказал прямо, что, мол, отраву продаёшь? Улыбалась в ответ и торговала дальше.
Марина, жена двоюродного брата Володи, подсказала, что если хочешь на что-то накопить, покупай доллары. Было такое, стали платить зарплату регулярно. Ездил в банк, покупал доллары, восемьсот долларов накопил! Случился очередной кризис и на эти деньги я купил старенькую двухкомнатную квартиру в деревянном доме.
Радовались с женой словно дети! Сделали ремонт и стали жить. Это была уже не времяношная жизнь. И когда мне говорили, что дом старый, я таких людей не понимал. Не жили они, видать, ни в холодном бараке, ни во времянке. Да, дом деревянный, двухэтажный, двухподъездный, построенный более пятидесяти лет назад, почти ровесник Братску. В каждом подъезде по четыре квартиры. Но ведь отопление, ванна, туалет! Кто бы что ни говорил, мы были очень рады.
Времянку, в которой жили, Олег продал, но мы очень благодарны ему за годы жизни там. Ведь мы – выжили.
И вот, вроде радоваться надобно – квартира тёплая, детям в школу близко. Да вот котлы, что мы производили, брали не всегда. Рабочих стали сокращать.
Дошла очередь и до меня. Мама моя, Анастасия Андреевна, не робкого десятка женщина, пошла к моему начальству. До сих пор помню эти её слова. Сидят в кабинете Александр Дмитриевич Васяев его заместители, мастера. Мамочка моя им говорит:
– Вы что, правители, делаете? У моего сына двое детей, как он их будет растить? Он что, прогульщик, плохо работает? Я Братск строила много лет, теперь на пенсии. А ему что делать?!
Поднял трубку добрый Александр Дмитриевич, позвонил, и устроил меня в охрану завода.
***
У соседки подруги жены – Инны – у мужа отняли ногу, потребовалась кровь. Поехал, сдал, да только со всех, кто сдавал, взяли двести грамм, а с меня – четыреста.
Спрашивал медперсонал: почему, мол, – смеялись в ответ. А через полгода заводчанину вновь потребовалась кровь. Снова сдал, всё повторилось. Спрашивал у врачей, почему с меня в два раза больше берёте, снова улыбались.
В итоге произошёл сбой организма. Да и как ему не быть? Питание – картошка да соленья, суп, в котором за радость были голые кости. Стал сохнуть, с восьмидесяти килограммов вес упал до шестидесяти. Слабость была такая, что еле доходил до работы. Охранял огромные цеха, постов было много, но болезнь не отпускала, мысли о смерти совсем меня одолели, непрестанно думал о жене, детях.
И в один из дней пошёл я в храм. В нашем посёлке из брошенного детского садика сделали православный храм. Стал ходить исповедоваться, причащаться. Во время литургии забывалось о болезни, слабости. Стал потихоньку поправляться, и уже не мыслил своей жизни без храма. Нет, я не разбивал себе лоб, как могут подумать некоторые люди, просто, когда в воскресный день не был на работе, обязательно шёл в храм.
***
На родном заводе отопительного оборудования, где я работал сторожем в 2002 году, случались со мною такие истории, что не чаял, не гадал, что такое возможно. Охранял я огромный пустой корпус цеха ТАК 2500. Была у меня сторожка с двумя обогревателями, морозы зимой жали крепко. И я, обходив огромный пустующий корпус, забегал на другой пост к деду греться.
И вот однажды пришёл ко мне в сторожку парень. Говорит: не ел несколько дней. Покормил его, он ушёл. Сторожка стояла возле трассы, и однажды попросились ко мне погреться два парня. Оказалось по Усть-Кутской трассе у них сломалась машина. Шли они прямо по дороге много километров, никто им не остановил, хоть они и просили о помощи. Людей тех понять можно – нередки были нападения на водителей. Так вот, два закоченевших парня сидели теперь в моей сторожке, я поил их горячим чаем, дал что-то поесть. Где-то через полчаса крепкий мой чай расшевелил их примороженные мысли, и один сказал:
– Хорошо, что зашли к тебе! Мы уж с жизнью прощались.
И ещё через полчаса они уже веселее пошли к нашему посёлку, до которого оставалось уже недалеко – по сибирским меркам.
Один парень из тюрьмы домой возвращался, тоже заглянул в мой сторожевой домик. Дело было на следующий день после Нового года. Оказалось, шёл по трассе в свою деревню, на улице мороз больше двадцати градусов.
Покормил его, и разговорился человек. Тронуло что-то душу его. Ведь идёт человек из тюрьмы, мороз, голод, водители не подвозят, а до деревни ещё идти и идти. Да ладно бы летом, а зимою? Отчаянный народ сибиряки. Шёл отсидевший в тюрьме ушкуйник по трассе, а когда совсем замерзал, разводил костёр, отогревал замёрзший хлеб, и ел оставшимися зубами – зубы и здоровье были оставлены в местах не столь отдалённых. От туберкулёза гибли и гибнут поныне там многие. А этот вот уцелел, шёл к родителям. Отогревшись и подкрепившись, путник вновь вышел на дорогу. Я же с грустью смотрел ему вослед, помню, дал ему в дорогу яблоко, остальное он съел.
Многих приходилось обогревать да подкармливать. Деньги мои сторожевые маленькие, конечно, но всё же сажал три огорода под картошку, мама с пенсии помогала растить моих двоих сыновей. Потому хоть скромно, но поесть всегда было. Жаль было голодных!
И девушки, которые на трассах известным делом занимались, тоже ко мне приходили. И их чаем поил. После того, как здоровье очень медленно стало идти на поправку, я был как во сне. Девушки поначалу подсмеивались надо мною, говорили, что, мол, странный ты, всех пускаешь, могут ведь и убить, ограбить.
Девушки те оказались правы. Хоть и были они намного моложе меня, но жизнь они знали лучше. Накануне возле трассы кто-то выгрузил просроченное пиво, целую машину. Прихожу менять сменщика, а этим пивом вся каморка наша заставлена, он рассказывает, что люди, мол, со всей округи санками его везут. Бутылки были пластиковые, полуторалитровые. Скоро ничего не осталось, все жили очень бедно и несказанно радовались этому просроченному пиву.
И вот в этот день появился один из парней, которых я подкармливал. У меня он тихо сидел и ел. Пришла смена и я объяснил, что, де, кормлю этого парня. Я ушёл домой, а утром выяснилось, что парень обворовал сторожа, украл рацию и ботинки. Оказалось, они напились этого пива.
Для ясности повторю, что я сильно болел, тяжело восстанавливался. Ходил на работу, глотал таблетки, был как во сне.
Произошедшее меня потрясло. Я взял всю вину на себя, написал заявление на увольнение. Когда получил расчёт, то отдал часть денег обворованному сторожу и принёс ему свои поношенные, но в хорошем состоянии ботинки. Меня не понимали, но я так сделал и считал, что поступаю правильно…
Продолжение здесь
Project: Moloko Author: Казаков Анатолий
Другие истории этого автора этого автора здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь
Книга Анатолия Казакова здесь
