Великие авантюристы редко умещаются в строгие рамки науки. Жизнь Генриха Шлимана — словно страница, вырванная из гомеровского эпоса, где слились воедино золотая лихорадка археолога, холодный расчет коммерсанта и неистовая вера в миф.
Его имя, окутанное дымкой споров и триумфов, неразрывно связано с Троей, которую он явил миру, и с таинственной судьбой ее сокровищ, затерянных в лабиринтах XX века. Но у этой эпопеи была и русская страница, написанная под сенью Исаакия и оборванная у подножия Гиссарлыка.
От лавки бакалейщика к петербургским миллионам: Зарождение мифа
Родившись в Германии, он был сыном нищего пастора. Но с самого детства маленький Генрих зачарованно слушал отцовские рассказы о Трое. «Илиада» стала его Библией, а Приам и Ахилл – реальными героями.
Путь к мечте пролег через труд бакалейного мальчишки, качку корабельного юнги, пыль амстердамской конторы. Но он был действительно одарен, ум его, острый и ненасытный, впитывал языки как губка – за три года он овладел тринадцатью (!) языками, включая русский, который выучил по строкам «Тилемахиды» Тредиаковского.
Россия стала его Эльдорадо. Приехав в Петербург в 1846 году, Шлиман с гениальной прозорливостью купца сколотил состояние на военных поставках – его индиго красило мундиры русской армии в Крымской кампании (Есть мнение, что качество его товаров для российской армии было мягко говоря сомнительным и разбогател он на нечестной торговле). Купец 1-й гильдии, баловень фортуны – он стоял у подножия Олимпа светской жизни имперской столицы.
Екатерина Петровна: Любовь, Исаакий и тень Гомера
Здесь, в блеске петербургских салонов, он встретил Екатерину Петровну Лыжину. Их венчание в величественном Исаакиевском соборе в 1852 году казалось началом прочной династии. Родились дети – Сергей, Наталья, Надежда. В сохранившихся письмах (целых 188!) – забота отца, деньги на детские прихоти, аквариум, поездки на Кавказ.
Но между супругами зияла пропасть. Его душа горела Гомером и Троей, ее – тянуло к земным радостям столичной жизни. Ее фраза в письме: «Не привози с собою Гомера, чтобы мы могли с тобой побольше погулять» – прозвучала приговором.
В 1869 году, разбив сердце и презрев тяготы русского развода, Шлиман навсегда покинул Россию, оставив семье баснословные 2,7 миллиона рублей и устремившись навстречу своей Илиаде. Коммерция была брошена у порога мечты.
София Эллас: Юная муза для старого героя
Одиночество гнало его в Грецию. Он искал не просто жену, а воплощенный идеал – «черноволосую гречанку, бедную, но образованную, восторженно любящую Гомера».
Через архиепископа Вимпоса он получил фотографию семнадцатилетней Софии Энгастромену из обедневшего рода. Первая встреча обернулась драмой: юная гречанка «пришла в ужас» от вида невысокого (всего 156 см), немолодого немца.
На вопрос, почему она согласна, последовал горько-откровенный ответ: «Такова воля моих родителей; мы бедны, а вы человек богатый». Гнев Шлимана, угроза уехать, семейное давление – и вот уже София пишет униженное письмо с извинениями.
Свадьба состоялась стремительно, 23 сентября 1869 года. Брачный контракт, подписанный под нажимом, навсегда отрезал Софию и ее семью от его состояния. Так начался их странный союз – прагматичный и легендарный.
Троя: Золотой миг и роковая ошибка
Гиссарлыкский холм в Турции стал его Голгофой и Олимпом. Здесь, в 1870 году, начались раскопки, перевернувшие археологию. И вот 31 мая 1873 года – звёздный час. Среди древних стен, отослав рабочих под предлогом «перерыва», Шлиман ножом вырезал из земли нечто невероятное. «Клад Приама»!
Более 8800 предметов: золотые диадемы, осыпавшиеся как звездный дождь, ожерелья из тысяч колец, серьги-корзиночки, серебряные кубки, чаша весом в 600 граммов чистого серебра, медные щиты и топоры.
Он был уверен – это сокровища царя Приама, современника Троянской войны (~1200 г. до н.э.). Мир ахнул, особенно когда увидел фотографию юной Софии в «уборе Елены» (хотя в день находки ее не было на раскопе, несмотря на его заверения в обратном).
Увы, триумф был отравлен ошибкой. Современная наука отодвинула дату клада на тысячелетие назад, к 2400–2300 гг. до н.э. – к цивилизации, о которой Гомер не ведал.
Путь в СССР: Троянский клад в «Особом фонде»
Отвергнутый музеями Европы и самой России (из-за обогащения на поставках некачественного товара для Крымском компании, а так же из-за скандального развода), клад в 1881 году нашел приют в Берлине, купленный званием почетного гражданина для Шлимана. Но его одиссея только начиналась.
В огне 1945 года, когда Берлин рушился под бомбами, хранитель профессор Унферцагт, спасая сокровища от мародеров, спрятал их в зенитной башне Берлинского зоопарка и передал на руки советской комендатуре.
В июне 1945 года спецрейс доставил ящики с легендарным золотом во Внуково, а затем — в запасники ГМИИ им. Пушкина. Началась долгая тайна.
С 1949 года «трофеи» исчезли в бездне «Особого фонда» — строжайший запрет на упоминание, доступ, исследования. Даже в 1950-е, когда СССР возвращал ГДР культурные ценности, 259 золотых и серебряных предметов из Трои остались в московских сейфах.
Молчание длилось почти полвека. Лишь в 1992 году Россия признала: клад Шлимана здесь.
В 1996 году он, наконец, предстал перед изумленной публикой в Пушкинском музее, где пребывает и ныне. Споры о реституции не утихают: Германия требует возврата, Россия видит в них законную компенсацию за неисчислимые потери войны.
Глава департамента музеев Министерства культуры России Владислав Кононов еще в 2019 году заявил, что о возврате культурных ценностей, вывезенных из Германии после окончания Второй мировой войны, не может быть и речи.
Вечное сияние и немые свидетели
Наследие Шлимана двойственно. Его методы раскопок были варварски разрушительны, он снёс верхние слои Трои в пылу поиска «гомеровского» уровня. Но именно он, самоучка и фанатик, доказал миру реальность эпоса, открыл великую микенскую культуру.
София, овдовев, превратила его состояние в милосердие: туберкулёзная лечебница, женское медицинское училище, финансирование новых раскопок Дёрпфельда. Споры об аутентичности клада (слишком «идеальный» стиль?) опровергнуты современными экспертизами, включая исследования 2021 года с цифровыми микроскопами.
Судьба Генриха Шлимана – это пламя, зажженное в детской комнате бедного пастора и осветившее глубины тысячелетий. Его русская семья стала жертвой этой всепоглощающей страсти, греческая – декорацией для его гомеровского спектакля. А золото Трои... Оно прошло путь от рук древнего ювелира через нож самонадеянного мечтателя в секретные хранилища сверхдержавы.
Лежа за железными дверями «Особого фонда», оно было немым свидетелем войн и идеологий, связующей нитью между эпохой бронзы и битвами века атомного. Как писал сам Шлиман, словно подводя итог: «Я воскресил эпоху, о которой мир забыл». И в этом – его бессмертная, хоть и спорная, слава. Золото молчит, но его история кричит о вечном стремлении человека прикоснуться к легенде.
Екатерина Серёжина
