Хотя Советский Союз присоединился к программе ленд-лиза только в ноябре 1941 года, после нападения Германии, помощь от союзников начала поступать раньше. Уже в конце августа, а именно 31 числа, в Мурманск прибыл первый британский конвой в качестве пробного шага, установив регулярное сообщение между СССР и Великобританией по самому короткому, но и наиболее рискованному маршруту. Из-за разгрузки и формирования обратных конвоев, а также их поддержки, на советской территории постоянно находились сотни, а иногда и тысячи иностранных граждан. Как протекала жизнь англичан на Русском Севере, которые впервые после Гражданской войны оказались на этой земле? Каковы были их условия жизни? Что входило в их рацион, какие напитки они употребляли и как проводили свой досуг?
Прежде чем детально рассмотреть бытовые вопросы британцев, находившихся в советских арктических портах, следует разделить английский контингент на две основные группы. Первая – это члены военно-морских миссий, базировавшихся в Полярном, Мурманске и Архангельске, экипажи подводных лодок и тральщиков, а также немногочисленные военнослужащие Королевских ВВС, которые находились в Советском Союзе на протяжении длительного времени. Вторая группа – это экипажи кораблей Королевского флота и транспортных судов, составлявших конвои. Их пребывание в СССР было непродолжительным и, как правило, ограничивалось временем, необходимым для разгрузки, погрузки и формирования обратного конвоя, направлявшегося в Великобританию.
Продовольственное обеспечение
В первые месяцы конвойных операций одной из главных проблем, с которыми столкнулись обе категории британцев, стало обеспечение продовольствием. Время пребывания в порту не всегда было коротким: корабли иногда стояли в российских портах месяцами, хотя запасы провизии на борту были рассчитаны всего на две недели.
В декабре, когда в Архангельском порту находился конвой PQ-3, прибывший 22 ноября 1941 года, и общая численность экипажей превышала 1600 человек, ситуация с продовольствием выглядела следующим образом. В конце ноября штаб Северного флота проинформировал английскую сторону о возможности выделения в декабре из имеющихся запасов 7,7 тонн мяса, 1,1 тонны свежей рыбы, 9,6 тонн хлеба, 12 тонн картофеля и 50 кг яичного порошка. Если разделить эти объемы на общее количество англичан, то получатся довольно скромные порции. Конечно, нужно учитывать и запасы, имевшиеся на борту каждого судна, но они не могли существенно улучшить ситуацию.
Подобная тенденция, с небольшими исключениями, сохранялась на протяжении всей войны. Несмотря на собственные ограниченные ресурсы, советская сторона всегда делилась с союзниками тем, что имела, но предложить большего Советский Союз просто не мог. Например, в 1942 году ситуация с продовольствием в Архангельске была ненамного лучше, чем в блокадном Ленинграде.
При длительном пребывании в России англичанам приходилось искать альтернативные способы добычи пищи. Монотонное питание крупой, сухарями, размоченными в подобии чая, а также однообразное использование консервированной колбасы для различных блюд, отрицательно сказывалось на физическом и моральном состоянии моряков. Они признавались, что лишь изредка удавалось добавить к рациону немного картофеля и овощей. В ход шли различные ухищрения, и каждый экипаж по-своему решал проблему с продовольствием. Многие рассказы об этом могут быть вымыслом или преувеличением, но сам факт этих действий свидетельствует о серьезности проблемы голода.
Например, команда корвета «Поппи» попыталась использовать глубинные бомбы для ловли рыбы в Белом море, но безуспешно. Затем моряки решились на скрытную операцию. В темной одежде, с веслами, обмотанными тканью для тишины, они переправились на противоположный берег Двины, где охранялось картофельное поле, и украли несколько мешков картофеля.
Широко практиковался и бартер с местными жителями: моряки отдавали шоколад, теплую одежду и другие ненужные вещи в обмен на картофель и другие овощи. Часто обмен производился на местный самогон, который, по воспоминаниям, вызывал у союзников исключительно положительные эмоции.
Огромный разрыв в уровне жизни оказывал значительное влияние на отношение к бытовым условиям. Этот фактор определял восприятие друг друга, а также отношение к проблемам голода и другим аспектам повседневной жизни на войне. Например, англичане в СССР вынуждены были пить чай без молока, и хотя они признавали, что условия жизни русских намного хуже, это нарушение привычного уклада вызывало у них недовольство. В свою очередь, русских возмущало само это недовольство англичан по, как им казалось, пустяковому поводу!
Во время дружеских визитов советских военно-морских офицеров на английские эсминцы, их удивляло, что Королевский флот использовал исключительно дистиллированную воду, несмотря на энергозатратность и сложность процесса её получения. Британские офицеры объясняли это общефлотским приказом, направленным на предотвращение эпидемий. Это подчеркивало разницу в понимании санитарных норм между англичанами и русскими, а также в общем представлении о допустимых пределах.
Контрастом на фоне описанных трудностей с продовольствием выглядят воспоминания и статьи военных лет в английских изданиях, таких как "The War Illustrated". Они описывают, как в местах отдыха, вроде ресторанов, гостиниц и клубов в Мурманске и Архангельске, английским морякам и офицерам предлагались деликатесы: красная икра, копченая семга, крабы, мясо, яйца, масло. Летчики "Харрикейнов" отмечали "изобилие свежего мяса, ветчины, копченого лосося, масла, молока", хотя и сетовали на некоторый дефицит свежих овощей.
Хуже всего с питанием обстояли дела у спасенных с затонувших кораблей и раненых, находившихся в госпиталях Северного флота. Их рацион был еще более ограниченным, так как они зависели исключительно от предоставляемого пайка и не имели возможности обменять личные вещи на еду, хотя для восстановления после ранений требовалось более питательное и витаминное питание.
Медицинское обеспечение
Медицинское обеспечение также оставляло желать лучшего. Проблема медицинского обеспечения, обострившаяся с первыми потерями на северных морских путях, порождала разногласия и трудности вплоть до 1944 года. Здесь также проявлялся разрыв в уровне жизни и представлении о приемлемом и недопустимом в тех условиях.
Несмотря на оптимистичные заявления в советских послевоенных мемуарах об "отличном медицинском оборудовании", реальность была далека от этого. Британцы сравнивали медицину в госпиталях на севере России со средневековой. Во многом эта оценка была справедливой, так как вместо ваты иногда использовали мох, экстракт хвои заменял витамины, а специально выращенная плесень – пенициллин. Наблюдался острый дефицит обезболивающих и наркоза, что создавало особые трудности, так как из-за климатических условий врачи часто сталкивались с обморожениями. Из-за нехватки медикаментов и ограниченных возможностей эффективного лечения обморожений часто прибегали к ампутации конечностей, что в отсутствие анальгетиков превращалось в настоящий кошмар для пациентов. Операции проводились в спешке и были крайне болезненными. Такому варварскому, но зачастую единственно возможному методу лечения подвергались как советские, так и английские моряки, однако их отношение к таким операциям было различным.
После проведения операции пациенты оказывались в помещениях, малопригодных для содержания раненых. По воспоминаниям вице-адмирала сэра Йена Кембелла, «жёсткие неудобные кровати, застеленные простынями сомнительной чистоты, стояли в палатах вплотную». Из-за соблюдения светомаскировки для препятствия обнаружению авиацией противника все окна были заколочены, и помещения, где находились раненые, не проветривались. Это вело к тому, что в лазаретах было душно и в воздухе витали сомнительные «ароматы». В зимние месяцы ситуация усугублялась пониженной температурой в помещениях госпиталя — иногда в операционных и палатах она снижалась до 12 градусов по Цельсию. Кроме того, постоянно случались скачки напряжения, лишая помещения освещения и возможности работать с такими аппаратами, как рентген. Иногда операции проводились при свете факелов.
Самым возмутительным, по мнению англичан, было то, что британским врачам не разрешалось самим проводить операции — им дозволялось только ассистировать и посещать пациентов. Большего они не могли, к ним даже не прислушивались. Возможно, это было связано с тем, что врачи Северного флота несли ответственность не только за советских моряков, но и за их английских товарищей, и не могли допустить, чтобы гипотетическая ошибка, совершённая британским врачом, который не подотчётен советскому руководству, стоила им больших проблем при объяснении перед начальством.
Плохое медицинское обеспечение вызывало бурю недовольства с английской стороны. С точки зрения Королевского флота, подобное обращение с пострадавшими английскими моряками было недопустимо, так как они пожертвовали почти всем ради грузов для Советского Союза. Однако и тут крылось непонимание того, что ничего лучше советская сторона не могла сделать, а врачи Северного флота, проводя сложные операции в условиях почти полного отсутствия какого-либо обеспечения оборудованием и лекарствами, ставили на ноги многих моряков, выполняя свою работу настолько хорошо, насколько это было возможно.
Досуг
Досуг в советских северных портах нельзя было назвать разнообразным. Официально предлагалось только посещение гостиниц с ресторанами и клубов. В Мурманске находились гостиница «Арктика» (разрушенная во время авианалёта 10 июня 1942 года) и международный клуб, а в Архангельске — гостиница «Турист» и такой же международный клуб. При этом доступ в гостиницы был разрешён лишь офицерам, матросы могли посещать только клубы, которые по местной иерархии занимали более низкое положение. Это были единственные заведения, предусмотренные для неофициального общения сторон. Там можно было отведать деликатесы — конечно, с поправкой на военное положение, и вызывает сомнение то, что англичан «…ждал роскошный стол с икрой, рыбными блюдами и пловом — под водку и белое вино». В той ситуации это было скорее исключением, подтверждающим правило.
Наибольший интерес у моряков вызывали так называемые международные клубы в Архангельске и Мурманске. Там можно было и подкрепиться, и, теоретически, пообщаться с местными девушками. Воспоминания англичан, связанные с посещением этих клубов, весьма противоречивы. Согласно некоторым воспоминаниям, атмосфера была весьма тёплой: девушки знали не только английский язык, но даже народные танцы жителей Туманного Альбиона. Другие моряки, наоборот, рассказывали, что девушки не знали и двух слов по-английски, не улыбались, вели себя очень сдержанно и едва могли танцевать. Сами британцы объясняли эти странности тем, что девушкам было запрещено близко общаться с иностранцами, за этим тщательно следили, как их называли англичане, «женщины-контролёры» и находящиеся на расстоянии «мужчины в униформе». В случае если ухаживания были бы замечены, девушки могли быть арестованы. Также, помимо надзора за девушками, «женщины-контролёры» пытались распространять коммунистическую литературу среди англичан. Последние, дабы не создавать каких-либо сложностей, не протестовали и в итоге стали, как они шутили, «хорошими коммунистами».
В Международных клубах проходили показы кинофильмов и концерты. Фильмы были как английские, так и советские, но британские картины должны были сначала получить одобрение от соответствующих органов. В клубах также были организованы уроки русского языка, что было весьма полезно в силу тех трудностей во взаимоотношениях, которые возникали от незнания языка и, следовательно, непонимания друг друга. Эта проблема особенно остро стояла в бытовых взаимоотношениях, так как на официальном уровне всегда предоставлялись переводчики, а в повседневном общении приходилось объясняться без их помощи. Некоторую помощь оказывало знание обеими сторонами, как ни странно, французского языка, но со временем англичане увеличивали словарный запас русских слов, в то время как русские улучшали свой английский.
Стоимость хорошего обеда в «Арктике» или «Туристе» составляла порядка 100 рублей на одного человека, то есть примерно 5 фунтов (исходя из того, что в течение всей войны, по данным Центрального Банка РФ, официально фунт стерлингов стоил 21 рубль). Но довольно часто обед оплачивался за счёт советской стороны и проходил по приглашению офицеров штаба Северного флота. Ответственный за это капитан 2-го ранга Г. А. Ригерман в октябре запросил отдел внешних сношений Наркомата ВМФ на выдачу ему на представительские цели, в которые, помимо угощения англичан, входили также и подарки, 1500–2000 рублей в месяц. Расходы постоянно росли из-за увеличения количества прибывающих и находящихся на севере офицеров, и за декабрь Ригерман потратил уже 5000 рублей. Это был единственный досуг, который местные власти могли обеспечить — конечно, со временем он начинал приедаться.
Сами города не представляли никакого интереса для союзников. В воспоминаниях везде присутствует один и тот же эпитет, данный союзниками в отношении Мурманска и Архангельска — «город-призрак». Единственным занятием, доступным в городе для англичан, был поиск сувениров для своих родных и в качестве напоминания о СССР. Тут снова свою роль сыграли различия в менталитете — для советских людей казалось очень странным во время войны искать сувениры, причём не те, которые можно было снять с поверженного противника после боя, а в более или менее мирных условиях на территории союзного государства.
Особой популярностью пользовались различные значки и эмблемы Красной армии — обычно их обменивали на шоколад. В магазинах не было практически ничего, кроме безделушек. Имели место и курьёзные события — например, один из британских офицеров обменял на сигареты несколько пластинок, даже не поинтересовавшись о том, что на них записано. Удивлению его не было предела, когда оказалось, что на них записана вовсе не музыка, а речи Сталина.
Ещё одной формой проведения досуга были взаимные визиты английских и советских моряков на союзные корабли. Обычно эти встречи проходили по следующему сценарию: после получения официального приглашения на борт и прибытия на корабль проводились экскурсия (не более получаса) и беседы с моряками, находящимися на постах. В ходе бесед выяснялись некоторые технические особенности корабля. Советская сторона обычно держалась сдержанно, а вот английские моряки очень активно шли на контакт, рассказывая не только о том, что их спросили, но и сверх того. Кульминацией визита, как правило, был концерт. В большинстве случаев концерты проводились на борту британских кораблей. Для англичан это было совершенно необычное шоу, обычно длившееся порядка двух часов и состоявшее из «народных песен, сельских и цыганских танцев».
Такие концерты собирали аншлаги на английских эсминцах, так что приходилось разделять выступление на два помещения, чтобы как можно больше моряков из команды могли им насладиться. Русская самодеятельность пользовалась огромным успехом, особенно тогда, когда советские офицеры исполняли произведения, написанные специально для британских коллег. Единственная проблема состояла в том, что песни и стихи были на русском, и англичане не имели ни малейшего понятия об их содержании, но, тем не менее, это было весьма приятно для них.
После концерта офицеры удалялись в кают-компанию, где их уже ждал фуршет. Пение начиналось уже и со стороны англичан — в основном пели национальный гимн Великобритании. Cоветские офицеры отвечали им «Интернационалом», а затем все переходили на народные песни. В процессе общения обычно поднималось несколько традиционных тем, таких как обсуждение даты открытия второго фронта в Европе (что нервировало англичан, так как этот вопрос их преследовал везде в России), обмен мнениями о противнике, споры о преимуществах того или иного алкогольного напитка и склонности всех моряков к выпивке. Далее происходил обмен подарками — чаще всего ими являлись алкогольные напитки (с советской стороны), такие как водка и вино, с английской стороны частым подарком была треска, выловленная тральщиками Королевского военно-морского флота в Кольском заливе.
При проведении этих официальных мероприятий проявлялись очередные различия между союзниками в традициях. Согласно переводчику, технику-интенданту 2-го ранга Георгию Трахтебергу, ярким отличием было то, что при посещении с дружественным визитом британского корабля никто никогда не предлагал сесть советским офицерам — их английские коллеги предпочитали вести все беседы, стоя с сигарой и стаканом виски, джина или рома.
Существовала также традиция раз или два в неделю приглашать небольшой количество английских моряков в местные концертные залы на танцы, в кино или на концерты.
Другим способом проведения досуга были различные спортивные соревнования. Если официальные визиты и концерты распространялись лишь на экипажи военных судов, то спорт был доступен всем. Наибольшим успехом пользовались спортивные состязания, напрямую связанные с профессиональной деятельностью моряков: гребля в шлюпках наперегонки, парусные регаты и эстафеты на спасательных плотах. Когда позволяла температура воды, проводились соревнования по плаванию. При этом в них вносился элемент риска: по Двине спускали лес, и участникам заплывов приходилось ещё и уклоняться от брёвен и топляков. Помимо таких видов спорта были и сугубо сухопутные: футбол, регби и крикет. Распорядок дня, в силу отсутствия у большинства членов команд каких-либо постоянных занятий, составлялся исходя из того, что до обеда играли в одно, после – соревновались в чем-то ещё.
Спорт играл ещё и отвлекающую роль, когда не хватало еды, не было хороших вестей с фронтов, не приходили письма из дома. Кроме того, соревнования и состязания помогали поддерживать хорошую физическую форму, максимально возможную при тех условиях пропитания, в которых находились моряки, и необходимую для обратного перехода. Советская сторона не мешала этим начинаниям и зачастую предоставляла без ограничений спортивный инвентарь — например, лыжи в зимнее время. Проводились совместные матчи по футболу между моряками Северного флота и англичанами, проходившие с переменным успехом. Также весьма популярны были и пешие прогулки в окрестностях военно-морских баз. В ответ на вопрос, где англичане могут прогуливаться в свободное время, им отвечали лаконично: «Там где нельзя ходить – стоят часовые, которые всегда остановят не только вашего человека, но и нашего». Прямых запретов не было, но существовало негласное наблюдение, выраженное в форме просьбы сообщать о своих действиях.
Имели место и сложности, связанные с, как это называлось советской стороной, «предрассудками» англичан. Под этим подразумевалось то, что моряки Королевского военно-морского флота большое внимание уделяли приметам — так, командир британского корабля никогда не выйдет в море в понедельник без крайней необходимости. Например, возникли затруднения в декабре 1941 года, когда делегация советских профсоюзов, возглавляемая Н. М. Шверником, должна была отправиться в Великобританию. В её состав входило 13 человек, что и составило основную трудность, так как командиром тяжёлого крейсера «Кент», который должен был доставить делегацию в Англию, был опытный моряк Ангус Эдвард Каниннгхэм-Грэхем. Он категорически отказывался брать на борт советских граждан, так как их было 13 человек, да ещё и включая двух женщин, что было вдвойне плохой приметой. Командир не поддавался на уговоры даже министра иностранных дел Великобритании Энтони Идена. Выход из положения нашёл посол СССР И. В. Майский, который предложил включить его в состав делегации, доведя её количество до «безопасных» 14 человек, и заявил, что женщины тоже «борются за общие интересы Советского Союза и Англии, поэтому для неё должно быть сделано исключение». И в итоге проблему кое-как решили.
Отношения с местным населением
Немаловажным в повседневной жизни английских моряков было и общение с местными жителями, а не только коллегами по флоту. Несмотря на запреты общаться с иностранцами, обе стороны находили способы делать это. Вследствие того, что большинство взрослого мужского населения было мобилизовано на фронт, в городах и посёлках на севере Советского Союза основой населения стали старики, женщины и дети.
Особого интереса у англичан общение с пожилыми людьми не вызывало, да и сами старики не стремились к этому. Контакты с женским населением представляли из себя проблему: многие моряки хотели бы оказаться в обществе девушек, но постоянное наблюдение как за иностранцами, так и за местными женщинами сводило все стремления на нет. Исключения были, но они оставались большой редкостью и зачастую влекли за собой неприятные последствия. Если для англичан всё могло закончиться препровождением под конвоем обратно на корабль, то последствия для девушек могли быть гораздо серьёзнее, поэтому такого рода контакты практически не имели места.
В основном общение английских моряков с местным населением выражалось в контактах с детьми. В условиях, когда большинство родителей воевало, работало или даже погибло, многие дети оказались без присмотра. Детская натура наиболее настроена на восприятие чего-то нового и более открыта для общения, в силу чего дети и стали наиболее активной группой, которая имела контакты с иностранными моряками.
Общение это имело две формы. Первой был обмен. Дети встречали моряков зачастую в самые первые минуты пребывания на советской земле, до посещения ими клубов, гостиниц и ресторанов, что упрощало не совсем законные сделки. Выше уже говорилось, что курс фунта стерлингов по отношению к рублю был официально установлен как один фунт к двадцати одному рублю, но на «детском чёрном рынке» за плитку шоколада с британского корабля или пачку сигарет давали от 40 до 50 рублей — такой курс был гораздо выгодней для англичан. Как вспоминали моряки, «карманы у них … были битком набиты деньгами». Это объяснялось тем, что рубли обесценились и принимались только от иностранцев в ресторанах или клубах. При этом дети обменивали шоколад или сигареты не для собственного потребления, а использовали их в качестве уже своеобразной внутренней валюты.
Кроме того, многие дети были сиротами, и некоторые из них «усыновлялись» экипажами кораблей, которые заботились о своих «сыновьях полка», кормили и одевали их. Зачастую это происходило даже без одобрения начальства. Например, экипаж корвета «Дианелла», «усыновив» мальчика по имени Володя, сшил ему форму унтер-офицера со всеми нашивками и сделал ему подвесную койку. Моряки так привязались к мальчику, что когда корвет уходил из России, хотели усыновить его по-настоящему, но ничего не получилось, что было вполне предсказуемо.
В целом, отношения с мирным населением носили дружественный характер, настолько, насколько это было возможно в условиях военного времени, в силу особенностей внутренней ситуации в стране и различий в менталитете.
Подводя итог тем проблемам, с которыми сталкивались представители Королевского военно-морского флота и ВВС в повседневной жизни и взаимоотношениях со своими советскими коллегами и местными жителями, можно сказать, что, несмотря на разногласия, задачи, которые были поставлены перед двумя сторонами, выполнялись. Обе стороны прилагали все усилия, чтобы облегчить быт и службу друг другу. Британские и советские моряки хорошо понимали, что они воюют на одной стороне, по-человечески радовались победам друг друга и разделяли горе при потерях. Так, английские офицеры считали долгом прийти и лично выразить соболезнования советской стороне, когда подводная лодка Северного флота не возвращалась на базу…
Официальная группа сайта Альтернативная История ВКонтакте
Телеграмм канал Альтернативная История
Читайте также:
Источник: https://alternathistory.ru/arkadij-mojzheshevskij-syny-albiona-vo-ldah-russkogo-severa/
👉 Подписывайтесь на канал Альтернативная история ! Каждый день — много интересного из истории реальной и той которой не было! 😉
