Лето, которое все ждали, наконец то пришло. Маленькая передышка между работами. Колхоз отсеялся, картошку посадили. Хоть до плана не дотянули, но все из-за того, что семян не хватило. Василий Кузьмич в районе все пороги обил, но там только руками разводили. Ничем помочь не могли. Советовали своими силами обходиться. А какие силы, если еще по весне у людей почти все выгребли.
Даже у Василия Кузьмича не хватило совести последнее у колхозников забрать. Им ведь тоже жить надо, детей кормить, стариков.
Лешка весь огород один вскопал. Сперва неважно у него получалось, а потом приспособился. Сам же и посадил. Вера уговаривалась, чтоб хоть ее бы подождал, она бы кидала, а он закапывал. Но Лешка только посмеивался. Картошки тоже на весь усад не хватило. Ладно Вера всю весну очистки собирала, да глазки вырезала. Пусть хоть и не больно много из такого нарастет, но все лучше, чем ничего.
Тепло пришло, даже жить как то радостнее стало. Алеша с Мариной продолжали встречаться, не так часто, как хотелось бы. Сперва Маринка училась. А как каникулы начались, она в колхозе работать стала. Наравне с другими колхозницами ходила на работы. Уставала без привычки, на руках мозоли, лицо от солнышка аж почернело.
У Василия Кузьмича вся душа изболелась, когда смотрел на свою любимицу. Жалко ее. Как то сказал, не выдержал.
- Хватит уж упрямиться. Иди в контору, со счетоводом поработаешь, хоть поможешь ему.
Счетоводом поставили мужика, что раненый с фронта пришел. А он и считать то не умеет. Сидит тыкается, а работы не видно. Но Маринка отмахнулась от отца.
- Нет уж, я как все буду. Хватит мне того, что в том году надо мной все девчонки подсмеивались. А в контору то посади какую-нибудь школьницу малолетку. Пусть помогает.
Председатель плюнул с досады. Пусть делает, как знает. Ему же лучше. С поля Маринка приходила уставшая. Поест и спать валится. Не до гулянок ей. Учителя тоже во время каникул в колхозе работали. Валентина Карповна вместе с дочкой с утра и до вечера в поле.
Дома одна Ольга оставалась. Только толку от нее мало. Печку топить не умеет, да и варить не научена. Что возьмешь с нее, в детском доме, где росла, никто этому не учил. А замуж вышла, так не успела научиться, война пришла.
Валентина Карповна сама с печкой управлялась. Только вот вставать ей теперь приходилось пораньше. Ольге стыдно, что она неумеха такая, сидит у хозяев на шее, ничего не делает. Про это Валентине Карповне сказала. Та научила ее, какую траву можно собирать сейчас, как припасти ее, чтобы в печи потом высушить да в муку истолочь. В огороде показала, как лук прополоть, как полить капусту да морковь. Теперь и Ольга при делах оказалась. Довольная была.
Как то раз Ольга намывала полы в избе. Улю спать уложила, сама прибираться начала. Подоткнула юбку, чтоб подол не намочить, моет старается, косарем пол скоблит. Дверь распахнулась, зашел Василий Кузьмич. Ольга даже юбку опустить не успела. Глянул он хищным взглядом на ее голые ноги. Лицо раскраснелось у бабы, волосы из под платка выбились. И вся то она такая ладненькая, как одинокая березка в поле.
Председателю кровь в голову кинулась. Ольга скорее подол опустила, с ведром на улицу кинулась. Испугалась она, недоброе что то председатель задумал, вон как глядел на нее. Ходит по двору, а в избу зайти боится. Ждет, когда Василий Кузьмич уйдет. А его все нет и нет.
Уля проснулась. Как ревет, на улице слышно. А Ольга все выжидает. Заходить в избу боится. Дверь распахнулась. Председатель из избы крикнул:
- Ольга, куда провалилась. Девчонка то у тебя надрывается. Не слышишь что ли. Иди домой.
Ольга бочком, бочком в комнату проскользнула. Василий Кузьмич на кровати лежит. Видно отдохнуть пришел домой. Она малышку перепеленала, кормить начала. А тут и он вырисовался.
- Ты чего, боишься что ли меня. Не бойся. Сильничать не буду. Сама согласишься. Живем то рядышком. Попривыкнешь. Мужик то ли жив, то ли нет. А я тебя не обижу. Валентине только ничего не говори. Она тебе все равно не поверит. Сколько лет мы с ней прожили. Не на одну бабу я не позарился. А тут ты под боком, молодая, красивая. Какой мужик устоит.
Василий Кузьмич задернул занавеску и вышел из избы. Ольга чуть раздышалась со страха. Уля наелась и снова заснула. Сиди, не сиди, надо пол домыть. А то ведь половину избы только примыла. Женщина встала, налила в ведро чистой воды, продолжила свою работу. А в голове стучало одно, как ей теперь тут жить, что делать.
Была бы она одна, то другое дело. Сейчас лето, ночи уже теплые. Нашла бы местечко, где приткнуться. А с Улькой то куда пойдешь. И по людям идти спрашивать, она ведь никого в деревне не знает. Только иногда с деревенскими бабами у колодца встретится. А Василий Кузьмич как разозлится. Так ее оговорит, да грязью обольет, что не отмоешься потом. Скажет, что сама к нему полезла. Уж если родную дочь обмануть хотел, то что уж про нее говорить.
Вечером, когда Ольгу позвали к столу, она вышла сама не своя. Ей и стыдно было перед Валентиной Карповной, и страшно. На Василия Кузьмича она даже взглянуть боялась. А он, казалось, был в хорошем настроении. Рассказывал, что районе обещали дать двух телят на племя, двух телочек. Потом посмотрел на Ольгу и спросил:
- Ты что это сегодня какая то не такая. Захворала что ли. Не ешь ничего. Ешь, тебе девчонку кормить надо.
Валентина с удивлением посмотрела на мужа. Чего это с ним. Вроде никогда с Ольгой не разговаривал, а тут заговорил. Да еще и позаботился о ней. С чего бы это. Она перевела взгляд на Ольгу. Та и вправду сидела белая, как полотно.
- И вправду Ольга, что то бледная ты. Все ли у тебя ладно.
Ольга только головой кивнула и почти шепотом ответила, что голова приболела. Пройдет. Как поели, она было собралась помогать Валентине на кухне, но та отправила ее отдыхать.
- Иди, полежи лучше. Голова то и пройдет.
Бедная Валентина и подумать не могла от чего разболелась голова у жилички. Василий никогда раньше не давал ей повода для ревности. Ну бывает под хорошее настроение ущипнет какую-нибудь бабенку за бок, вот и все.
Ольга после слов Валентины, сразу же ушла к себе за занавеску. Ей было стыдно глядеть доброй женщине в глаза. Хоть и не виновата она перед ней ни капли, но совесть терзала душу молодой женщины.
Она легла рядом с Улей, обняла дочку. Как быть ей, Ольга не знала. Даже если она уйдет из этого дома, как объяснит Валентине, почему ушла. И ведь не спросишь никого.
Почему то на ум пришла та женщина, которая забрала двоих малышей. Запомнились Ольге ее глаза, добрые такие. Так и хочется в них смотреть. А может она припомнилась от того, что ее она хоть какое то время видела, даже разговаривала с ней, когда та хотела хоть что то узнать про малышей. Может быть она ей поможет, подскажет к кому можно уйти. Здесь, в этом доме, Ольга просто не могла оставаться.
Вечером, когда к ней заглянула Маринка, Ольга подозвала ее, спросила, где живет та женщина, что малышей, которые были с ней, взяла.
- Тетка Вера, так это Алешкина мать. А тебе зачем она.
- Да она то не нужна. Хочу на ребятишек взглянуть. Как-никак я обещала ихней матери, что не брошу их. А вот получается, что бросила. Так хоть посмотреть, как они, не обижают ли их.
- Да ты что, тетка Вера не то что ребенка, мухи не обидит. А вот другой раз я пойду к ним и тебя с Улькой возьму. Все и увидишь. И дом, где они живут, и детей.
Так они и договорились. Вот придет Марина когда пораньше, они и сходят. Глядишь и она с Алешкой увидится.
На Троицу бабы уговорили председателя, чтоб после обеда хотя бы их отпустили домой. Нет, не праздновать. Про праздники все уж давно забыли. Дел то накопилось сколько. Не успевают. Пока придут, поедят, глядишь и вечер. Хоть дни летние длинные, но все равно не успевают. Свои то усады травой зарастают, полоть некогда.
Василий Кузьмич пошел им навстречу. Он сам видел, как его Валентина ничего не успевала теперь по хозяйству. Хорошо хоть Ольга в огороде понемногу копошится. Уже полола не только лук, но и морковку с травой не путала, не выдергивала ее почем зря.
В тот день Ольга сказалась Валентине, что хочет на малышей, которых привезла, посмотреть. Маринка тут же была, пообещала, что проводит ее. Валентина только улыбнулась. Для дочки лишний раз сходить к Вере за праздник. Она бы и каждый день бегала, да вот устает только. А Алешка к ним не приходит никогда. Валентина сколько раз спрашивала дочку, почему он то не приходит, но та и сама не знала, говорила, что , наверное, из за отца.
Ольга перед тем как идти, накормила Улю, завернула в сухие пеленки, положила в перевязь и отправились они в гости. Ольга впервые за все время, шла по деревне просто так, прогуливаясь. Маринка что то лопотала рядом с ней, а она даже не слушала ее. В голове вертелось, что же она скажет незнакомой женщине, как откроет ей свою душу только потому, что у той глаза добрые.
