– Таня, ну ты в своём уме?! – голос свекрови, Анны Петровны, из телефона раздался так громко, что Татьяна невольно отдёрнула трубку. – Я тут без холодильника сижу, а ты молчишь! Тебе что, жалко, что ли?
Татьяна прикрыла глаза, пытаясь не взорваться. Этот разговор повторялся уже раз в десятый, если не больше.
– Мам, ну мы ж только месяц назад вам шкаф купили. Какой ещё холодильник?
– Да что там шкаф! Подумаешь, пара дощечек! А тут – продукты портятся! Ты вообще представляешь, что я без него? Сутки сижу, у меня там уже всё молоко на кефир похоже. Или ты хочешь, чтоб я тут голодная сидела?
– Мам, вы же ещё и морозильник просили, и тостер, и этот… как его? – Татьяна закатила глаза. – Мультиварку! Куда ещё-то?
– Ну не мне же! Это всё для вас делаю! Вам же потом проще будет, когда я отдам! А холодильник-то старый, Тань! Вот ты сама попробуй пожить с таким, и потом поговорим! – Анна Петровна театрально вздохнула, словно ей на самом деле достался старый, полуработающий музейный экспонат, а не просто устаревшая модель.
Татьяна хотела сказать что-то в ответ, но вдруг просто прыснула от смеха.
– Мам, ну если уж холодильник такой древний, давайте в музей его сдадим, на выставку «Техника прошлого века». Ещё и деньги за него получите!
– Вот посмейся, посмейся! – свекровь возмущённо фыркнула. – Потом сама будешь на коленях ползать, холодильник у меня выпрашивать!
Татьяна тяжело вздохнула. Подобные разговоры происходили уже не первый раз. Лето подходило к концу, а напряжение в доме только нарастало. И ведь, как ни старалась, каждый день одно и то же: звонки, просьбы, требования. Вот и сейчас телефон снова зазвонил, и она уже точно знала, кто на том конце провода.
– Тань, привет! – голос Анны Петровны звучал как всегда уверенно, нахраписто. – Ну что, когда купите новый холодильник? А то и микроволновка у меня барахлит, скоро вообще сломается.
Татьяна сжала трубку так, что побелели костяшки пальцев. Она стояла у окна, глубоко вдыхая, чтобы не сказать лишнего.
– Мам, ну сколько можно? Мы же с вами договаривались, что как-то будете решать эти вопросы. Вы же обещали, что это временно! Мы и так вам помогаем: за свет платим, за воду, за еду. Ваша пенсия на что уходит? Я думала, что это временные трудности.
– Трудности? – свекровь засмеялась в трубку. – Да ты же понимаешь, что это не так просто! Мне на одной пенсии как? А тут ещё цены, коммуналка, продукты... А ты, значит, об этом не думаешь? У тебя ведь муж работает, вам всё легче!
Татьяна изо всех сил старалась сохранить спокойствие, но это давалось ей всё тяжелее.
– Мам, ну вам же 60, не 90! Может, возьмёте подработку, а? Или продадите какие-то старые вещи, которые вам не нужны? Я всё понимаю, но мы не можем тянуть двоих семей на одну зарплату!
– Ага, понятно, – голос Анны Петровны вдруг стал ледяным. – Значит, свекровь тебе больше не нужна, в тягость, да? Ну-ну. Ничего, Тань, жизнь тебя ещё научит, как с людьми надо! Всё вернётся бумерангом, вот увидишь!
Гудки. Татьяна закрыла глаза и сжала кулаки. Внутри всё клокотало. Казалось бы, как же она могла выйти замуж за сына этой женщины? Вспоминались прежние годы, как старалась понравиться, угождала во всём, лишь бы их отношения были гладкими.
Когда-то всё казалось таким простым. Анна Петровна, конечно, была не из лёгких людей, но вначале это воспринималось как нечто привычное: «Свекровь, что с неё взять». Но со временем её требования начали расти, как снежный ком.
– Мам, я не понимаю, зачем ты это всё терпишь, – не раз заводила разговор дочка Татьяны, Вероника. – Бабушка сидит у тебя на шее полгода, ничего не платит, а ты уже забыла, когда для себя что-то покупала!
Татьяна вздыхала и пожимала плечами:
– Вер, ну, это же единственная твоя бабушка ...
– Бабушка – бабушкой, но она ведёт себя как королева, а ты для неё как банкомат! Ты сама-то на себя давно тратила? Она вообще ценит, что ты для неё делаешь?
Татьяна знала, что Вероника права, но как это признать? Сколько раз она уже сама думала о том, что так больше нельзя, но каждый раз останавливалась.
Прошло несколько дней после того разговора, и Татьяна чувствовала, что напряжение только нарастает. Телефон снова зазвонил, и она уже знала, что разговор не сулит ничего хорошего.
– Таня, это опять я. Слушай, я тут подумала, может, вы ещё и ремонт у меня сделаете? А то кухня совсем не годится. Я не ради себя, конечно. Это же вам потом проще будет, когда меня не станет.
– Ремонт? – Татьяна ошеломлённо уставилась в телефон. – Мам, вы это серьёзно? Мы и так всё тянем, а вы ещё о ремонте заговорили?
– Ну а что? – свекровь уже раздражённо заговорила. – Квартира же Олегу достанется, завещание я уже написала.
– Когда помирать собираетесь? – Татьяна не смогла удержаться от сарказма. – Вы же уже два года собираетесь. Хотели вы вроде еще подработку найти, а вместо этого сидите и требуете.
– Ах, значит, это я ещё и виновата? – голос Анны Петровны сорвался на крик. – Ну, ничего, Таня! Запомни мои слова: ты за это ещё поплатишься. Жизнь тебя обязательно накажет за такую неблагодарность!
Этот телефонный звонок стал последней каплей для Татьяны.
– Всё, Анна Петровна, – голос ее звучал твёрдо, хоть внутри всё тряслось. – Я не буду больше платить за ваши капризы. С меня хватит.
На том конце повисла тишина. Очевидно, свекровь не ожидала такого поворота в разговоре.
– Ты… ты не можешь так со мной поступить! Я твоя свекровь! Я одна Олеженьку выкормила, вырастила и тебе отдала, а вы теперь не хотите мне немножечко помочь, зная что я осталась одна и пенсия у меня мизерная!
– Вы взрослая женщина, – холодно ответила Татьяна. – Пора бы научиться отвечать за свою жизнь. Я больше не могу. Мы с вашим сыном уже вымотались.
– Ну, ничего! – снова крикнула Анна Петровна. – Жизнь тебя накажет! Я тебе это обещаю!
Татьяна медленно положила трубку. Её трясло, но в глубине души она знала, что поступила правильно.
Прошло несколько недель. Татьяна и Олег проводили последние деньки отпуска на даче у друзей. И однажды утром телефон снова зазвонил. Номер свекрови. Татьяна вздохнула, но решила ответить.
– Таня, привет... – голос Анны Петровны был тише и мягче, чем обычно. – Я хотела поговорить.
– О чём? – насторожилась Татьяна, готовясь к очередной порции обвинений.
– Я поняла, что перегнула палку, – тихо проговорила свекровь. – Прости меня, пожалуйста.
Татьяна молчала, не зная, верить в эти слова или уже нет. Но уж точно она не ожидала такого поворота событий. С первого дня их свадьбы, свекровь начала требовать, на просьбы подождать, войти в положение, разгорался скандал. А теперь извинения? Казалось бы, вот оно – долгожданное примирение. Лишь сердце внутри подсказывало, что не всё так просто.
– Я никогда не желала вам зла, – продолжала свекровь, не дождавшись ответа. – Да и ты мне как дочь, Тань. Помоги мне наладить наше общение. Давай забудем все наши обиды.
Татьяна тяжело вздохнула. Это все так звучало сладко, чтобы быть правдой. Она посмотрела на мужа, который сидел за столом и угрюмо листал ленту в телефоне.
– Поговорим?
Олег молча кивнул, понимая, что этот момент рано или поздно наступит и придется заставить все точки над и.
– Что думаешь? – тихо спросила она, присев рядышком за стол.
Олег продолжал задумчиво листать ленту, будто обдумывая с чего начать. Наконец, он заговорил:
– Тань, ты знаешь, что я не любил свою мать с детства. Ты ведь помнишь, что она сделала?
Татьяна сидела на кухне, задумчиво перемешивая чай ложечкой. Звонок свекрови всё ещё звенел в ушах. История повторялась, как заезженная пластинка, но на этот раз в ней было что-то новое, едва уловимое. Олег молча мыл посуду, глядя куда-то вдаль, как будто пытаясь сбежать от собственных мыслей.
– Я не раз это слышала, Олег, – сказала Татьяна, нарушив тишину, – но ты ведь никогда особо не углублялся в детали. Почему?
Олег вытер руки о полотенце и повернулся к жене. Его лицо было мрачным, а в глазах читалась усталость.
– Да потому что, Тань, рассказывать особо нечего, – он тяжело вздохнул. – Отец? Его практически не было в моей жизни. Он ушёл, когда мне пять было. А когда мне стукнуло 11, его и вовсе не стало. А всё могло бы быть иначе, если б...
Татьяна напряглась, сжав руки на кружке. Она чувствовала, как что-то тяжёлое зависло между ними.
– Если бы что? – тихо спросила она, словно боялась услышать ответ.
– Если бы мать его не изводила, – Олег бросил взгляд на окно, словно там был ответ на все вопросы. – Она ведь его высосала, как вампир. Вечные скандалы, требования, манипуляции. А любимое её было – обвинять его в изменах, даже если он домой приходил в семь вечера. Бедный мужик просто не выдержал и свалил.
– Олег... – Татьяна замялась, не зная, как подобрать слова. – Ты мне этого никогда не рассказывал. Я думала, ты просто не хочешь вспоминать детство...
Олег горько усмехнулся. Эта усмешка была полна сарказма, словно он уже давно смирился с этим прошлым, но оно всё равно не отпускало.
– А чего вспоминать-то? – он развёл руками. – Детство-то какое было? После того, как отец ушёл, мать вообще сорвалась. Она всю свою злобу на меня выплёскивала. Я уж и думал, что со мной так будет всегда. А потом ты появилась, и я решил, что всё по-другому будет.
Он присел рядом, тяжело опускаясь на стул, как человек, который слишком долго нес на себе тяжкий груз.
– После нашей свадьбы, я заметил, как она начала на тебя давить, – Олег вздохнул. – Манипулирует тобой, как и отцом когда-то. Я боялся, что история повторится. Боялся, что ты уйдёшь, как отец. А мать? Она ведь и сейчас просит прощения, но это ненадолго. Я знаю её.
Татьяна замерла, переваривая услышанное. Эти слова мужа резали её по-живому. Анна Петровна и вправду слишком часто вмешивалась в их жизнь. Сначала мелочи: советы, как готовить, как воспитывать ребёнка. Потом более серьёзные вещи, как будто она сама лучше знала, что им нужно. Но кое-что всплыло на поверхность.
– Я помню один случай, – сказала Татьяна, почувствовав, как внутри всё заклокотало. – Ты был на работе, а я тогда беременная Вероникой. Она мне тогда сказала, что я никудышная жена, что ты меня бросишь. Я ревела весь день, думала, с ума сойду. А потом мне стало плохо, я в больницу попала. И что? Она даже не пришла. Знала, но не пришла. Это было так больно, Олег.
Он молча смотрел на неё. Татьяна видела, как его взгляд становился всё более мрачным.
– Она всегда так, – глухо ответил он. – Сначала ранит, потом извиняется. Но ты права, её извинения – это только способ вернуть контроль.
Татьяна бросила взгляд на телефон. Гудки давно стихли, но внутри всё ещё стоял голос свекрови. Она вздохнула, пытаясь собрать мысли.
– Олег, я не могу её простить. Мы столько раз пытались... но она никогда не меняется. Всё возвращается на круги своя. Она... она не изменится. И я не хочу больше, чтобы она управляла нами.
Муж внимательно посмотрел на неё. В его взгляде читалась такая усталость, как будто долгий путь наконе-то подошёл к концу.
– Права, ты как всегда права, – сказал он тихо. – Слишком долго мы это терпели.
Вечером снова зазвонил телефон. Татьяна сначала хотела сбросить звонок, но что-то внутри заставило её поднять трубку.
– Алло, это Татьяна Юдина? – прозвучал незнакомый женский голос. – Я врач второй клинической больницы. Анну Петровну привезли с инфарктом. Она просила передать, что хочет вас видеть.
Татьяна замерла, не веря своим ушам.
– Мы приедем, – еле выговорила она.
Когда они с Олегом приехали, врачи сообщили, что Анны Петровны не стало уже несколько часов назад. Перед смертью она оставила письмо.
Татьяна дрожащими руками развернула листок. В нём было всего несколько слов: «Прости меня, если сможешь».
Она долго смотрела на этот листок. В груди поднялась волна боли, словно её захлестнуло. Простить? Но как? Они не успели проститься, не успели даже поговорить по-человечески. А теперь её нет.
Прошло несколько дней. Татьяна и Олег сидели на кухне, молча пили чай. Это молчание было другое – тяжёлое, но не давящее. Наконец, Татьяна заговорила:
– Я думаю, она знала, что умирает. Вот и пыталась... наладить что-то.
Олег кивнул, всё ещё молча глядя в чашку.
– Ты её простил?
Он долго молчал, словно собираясь с мыслями.
– Да, – сказал он наконец, но с такой тяжестью в голосе, дав понять, что это прощение далось ему нелегко.
Прощение иногда нужно, чтобы освободить себя.
