Даже армией латинян в несчастной битве при Пиманионе 1224 года командовали греки - беглецы из Никеи Алексей и Исаак Ласкарисы. Честно, я нахожу последний факт весьма абсурдным.
«Смычка» смычкой, но ставить греков-изгнанников командирами над французами это уже слишком. В армии при таком подходе мог вспыхнуть мятеж - у нас что своих нет? Но главная проблема даже не в ксенофобии, а в том, каким волшебным образом осуществлялось управление войсками - на каком языке передавались приказы? Через цепочку владеющих и греческим языком и французским? Тогда нет ничего удивительного в том, что Иоанн Ватац разбил крестоносцев, было бы странно, если бы никеец проиграл это сражение. Но, может быть, здесь всё-таки какая-то ошибка и Ласкарисы командовали непосредственно только греческими коллаборационистами, а в основной армии, как и полагается были свои командиры?
С другой стороны, о том, что латинской армией командовали византийцы, сообщает никто иной, как греческий летописец Георгий Акрополит:
«Император Иоанн, несмотря на то, что так недавно принял державу Римскую, находившуюся притом в очень затруднительном положении, не хотел, однако же, терпеть других владык над нею и потому через два же года начал войну с итальянцами. Против него собралось значительное латинское войско, которым предводительствовали родные братья царя Феодора, севастократоры Алексей и Исаак»
Филипп ван Трихт не находит в этом греческом командовании ничего странного, и соглашается с этой информацией, но зато именно у него я нашел имена латинских командиров в битве при Пиманионе - Николас Мейнво и Тьерри II де Валькур. Они также были взяты в плен, но в отличии от Ласкарисов освобождены без ущерба. Ван Трихт делает осторожное предположение - а не эти ли неудачливые капитаны и есть те самые «шевалье Константинополя»? Лидеры анти-Робертовской оппозиции, которые стояли за нападением на императорский дворец, а позже покинув империю, именно они стали проводниками мнения о бездарности Роберта Куртене в Западной Европе и именно их речами вдохновлялись хронисты.
По мнению Филиппа ван Трихта, оппозиция латинских баронов, совершила нападение на императорский дворец, ненавидели они в первую очередь гречанку и ее мать, а применив в отношении фаворитки Роберта византийское «наказание» (которое вообще-то было мужским), латинская баронская оппозиция таким образом отправила угрожающее «послание» византийской знати. При этом латиняне, если верить Турской хронике, злодейски учинили резню и других византийских подданных Константинополя.
В этой версии сильно смущает то, что указанные Николас Мейнво и Тьерри де Валькур были теми самыми рыцарями, что прибыли в Константинополь с Робертом. Николас - дворянин из Эно, а Валькур был видной фигурой при намюрском маркграфском дворе. То есть, изначально это были люди Роберта, члены его личной партии, прибывшие в Константинополь вместе с ним. Неясно при каких обстоятельствах они были освобождены из плена, но можно смело предположить - при заключении мира в 1225 году. Император таким образом спас своих друзей, как нам известно, в византийском плену не выживали латиняне и познатнее этих двоих, а они ему ответили настолько дикой черной неблагодарностью?
Позже они покидают Латинскую империю - но с какими целями? Можно представить, что Роберт послал их за помощью, это было бы логично. Что-то иное опять не вяжется, вернулись-то они на родину, в Намюр и Эно, и там же хаяли Роберта? Среди его ближайшей родни? И, наконец, Тьерри де Валькур оставил в Константинополе свою дочь Гербергу замужем … за, вероятно, греком. Ван Трихт, впрочем, допускает, что мужем дочери Валькура мог быть и венгерский дворянин. Как минимум, Валькур был не против политики единения с лояльными завоевателям греками и, следовательно, не подходит на роль оппозиционера.
Еще одна загадка: два важных источника, «Морейская хроника», а также упоминаемый выше византиец Георгий Акрополит, вообще не сообщают ни о трагедии с фавориткой Роберта, но о самом ее существовании. Более того, Акрополит, детство которого пришлось как раз на 20-е годы XIII века (и жил он со своей семьей тогда именно в Константинополе) не пишет и о погроме византийцев в 1228 году, хотя уж ему-то это скрывать не было вовсе никакого смысла. И вообще, «Морейская хроника» в принципе благожелательно относится к правлению Роберта Куртене.
Попробую выстроить свою версию событий на основе имеющихся источников, но отчасти не совпадающую с моделью голландца ван Трихта. Предвижу возможный упрек, что это будет похоже на то, как школьник у которого в руках условия задачи, пытается подогнать правильный ответ под эту задачу, не зная методов решения.
Итак, у императора Роберта Куртене в последние годы его правления и жизни, действительно была возлюбленная. Она была гречанкой из простонародья Константинополя и не имела отношения ни к знати захватчиков, ни к местной греческой элите. Максимум, она была бастардом того самого рыцаря Болдуина де Невилля и, благодаря этому, чужой для всех и франков, и византийцев. Наличие такой любовницы одновременно вызывало презрение византийской элиты и недовольство латинян. Некая группа латинских баронов поставила своей целью избавить императора от «нежелательного знакомства». Эти неизвестные и вовсе могли не питать враждебных чувств к Роберту, более того, считали себя друзьями императора, действующими во имя его и общего блага.
По каким-то причинам эта группа из французской и фламандской средней и мелкой знати, считала, что «гречаночка» и ее мать оказывают на Роберта дурное влияние и дают ему плохие советы, это и было основным мотивом их мерзкого преступления, а вовсе не оппозиция политике императора, как полагает Филипп ван Трихт. Имена их остались неизвестными по одной простой причине - их и тогда никто не узнал, группа действовала тайно и не своими руками, по старинке наняв головорезов-исполнителей. Франками были эти исполнители или греками, не суть важно, важно то, что напали они на фаворитку императора не в присутствии Роберта, ни один осел не будет так подставляться, такое понятие как оскорбление величества действовало и в Латинской империи.
Скорее всего, был улучен момент, когда Роберта и вовсе в Константинополе не было, даму захватили не во дворце, а в каком-нибудь ее личном доме. При этом была выбита ее греческая охрана, что очевидно было легче сделать, чем «уговорить» придворных и императорскую охрану «стоять и смотреть», как унижают их господина - ведь хроники, кажется, пытаются убедить нас в последнем. Так и обстряпали грязное дело. Филипп ван Трихт считает, что увечья, нанесенные даме - это некое послание византийской элите, однако, если исходить из того, что дама простая горожанка, в этом «послании» нет смысла. Скорее это похоже на грубую попытку замести следы: византийский метод - значит, это и сделали византийцы.
Отчасти это может объяснить молчание Георгия Акрополита, что если летописец поверил в ложный след и подозревал «своих»? Поэтому и промолчал о скользком и мутном деле, не желая бросать тень на греческую элиту города. А в дальнейшем это происшествие не имело политических последствий, все пошло свои чередом. Роберт искал преступников, может даже подозревал свой ближний круг, но прямых доказательств у него не было. Позже хроники раздули это событие.
Вот так и закончилась эта странная и трагичная история неизвестной фаворитки (или даже законной жены, но это вряд ли) Роберта Куртене. Что с ней стало, выжила ли она и если да, то где закончились ее дни, так же осталось неизвестным, в источниках ее больше не упоминают. Что же касается самого Роберта, его последних дней, да и вообще политической жизни в период его правления, и дальнейшей преемственности в ущербной недоимперии, то об этом возможно в продолжении.
*****
Поддержать автора: 2202 2053 7037 8017
