Выражение "солдаты в окопах не болеют" я увидела несколько месяцев назад в одном сообществе в соцсетях, где общались родственники, ухаживающие за дементными. Там были разные люди, на разных этапах - и те, кто только столкнулся с бедой и в растерянности сыпал вопросами, и те, кто тянет свою ухаживающую лямку 3-5-10 лет, и те, кто похоронил больного, но погруженность в тему не отпускает, и человек продолжает состоять в группе.
Похоронившие своих родных писали каждый о своём, но это своё было общим, похожим. Если при жизни больного у ухаживающего бродили думы, мечты: а как оно там будет на свободе? эх, как жадно и насыщенно я начну жить потом, наверстывая упущенное, я смогу отоспаться, нагуляться - в любое время, наговориться с людьми о простом и будничном, я, наконец, пойду работать, то после смерти всё оказывалось не так, как загадывалось.
Оказывается, смерть больного (даже при условии, что уход за дементным - это очень тяжелый, выматывающий труд) - это большое потрясение, потому что вдруг моментально всё переоценивается, и ты понимаешь, что ушёл не дементный больной, а ушла твоя мама, твой папа, твой родной человек.
Свобода, о которой так или иначе грезилось при жизни больного, вдруг теряет свою притягательность, и ты не понимаешь, что с ней делать. Планы на насыщенную жизнь кажутся нелепыми, потому что ничего не хочется. На разговоры, путешествия, работу нет сил, ты ходишь как выжатая тряпка. И самое главное - резко обрушивается здоровье. А без здоровья всё теряет смысл, без него невозможно что-либо делать.
Когда я читаю методички по уходу за дементными, смотрю видео, то понимаю, что их писали люди, далекие от деменции, знающие о ней понаслышке, из учебников. "Выбирайтесь хотя бы на пару недель в путешествие, хорошо спите, балуйте себя театром, лыжной прогулкой, занимайтесь хобби, старайтесь не нервничать, спокойно объясняйте всё больному, не забывайте о маленьких радостях - стрижка, букет цветов, красивое платье..."
Если бы авторы этих методичек и видео зашли в группы и почитали переписку ухаживающих, то они бы поняли, что ухаживающим некогда на час сбегать в поликлинику с собственной болью, не говоря уже о лыжах и театрах, что хороший сон зависит не от нашего желания, а от того, будет ли спать больной, что не нервничать не получится, потому что ты живёшь с психбольным человеком, за которым надо круглосуточно бдить - а это выматывает.
Все собственные проблемы со здоровьем, которые вылазят в процессе ухода, отодвигаются на задний план, потому что ухаживающим некогда ходить по больницам и обследованиям, нельзя лечь в больницу - не на кого оставить больного; нет денег, чтобы купить себе лекарства, - ухаживающие, как правило, не работают или работают урывками за копейки, и основная часть денег уходит на больного.
Даже если тебе плохо, схватило спину, желудок, понос, ангина - тебе больной не даст отлежаться, тебе надо будет через боль ползать по квартире, больного мыть, кормить, лечить, выносить его закидоны.
У меня как-то схватило спину, я не могла даже поднять руку с зубной щеткой. И мне всё равно в таком состоянии приходилось скрюченной ползать по дому, варить, кормить, мыть маму. Если я пыталась прилечь хотя бы на полчасика - мама рвалась ко мне в комнату, садилась на кровать, трогала меня, выносила мозг разговорами. А если она уходила из моей комнаты, то мне через боль приходилось тащиться за ней, потому что мало ли что ей могло прийти в голову, мало ли что она могла натворить.
У меня камень в желчном, и иногда он давал о себе знать. Я впадала в жуткую панику. У меня стоял наготове пакет с вещами, на стене висела подробная инструкция на трех листах, что делать с мамой, кому звонить, если меня вдруг заберут с приступом на скорой.
А звонить-то и некому было. Если только двоюродной сестре (дочери маминого родного брата), которая живет в деревне и которая, даже сразу приехав, вряд ли справится с мамой. Так и переносила я приступы, закидываясь таблетками.
У меня есть знакомая - тоже ухаживает за мамой с деменцией: она сломала руку, быстро, на ходу полечилась, скорее выписалась, потому что за мамой ухаживать больше некому. И со сломанной рукой она продолжила уход. Рука в итоге срослась неправильно. Сиделка? Да, это выход, только на сиделку нужны деньги, а про деньги я уже писала: чтобы они были, надо работать, а чтобы работать, надо, чтобы было на это время и силы.
В то же время многие ухаживающие отмечают, что пока ты ухаживаешь, пока ты вертишься в этом адовом ритме без продыху и просвету, организм как бы понимает, что сейчас не до него, и в целом держится, как-то самоизлечивается.
Есть такая статистика: на войне солдаты почти не болели, были в строю, в больницу они попадали в основном с тяжелыми ранениями, но не с панкреатитами, прострелами, хондрозами, инсультами. И этому есть какое-то медицинское объяснение, суть которого заключается в том, что организм мобилизует свои резервы, когда понимает, что важно не сойти с дистанции, важно выжить, дойти до цели.
Ухаживающие - те же самые солдаты на передовой. Мы держимся, потому что если не мы, то кто, потому что надо дойти до цели, потому что если ты сляжешь с панкреатитом, то разгребать последствия неухода за больным придётся тебе же, а это будет еще труднее.
А после того, как заканчивается бой - на войне ли, в жизни, человек начинает рассыпаться, разваливаться, вылазят все болезни, которые раньше стимул "дойти, не свалиться" держал в кулаке. Теперь же кулак разжался - и посыпалось... Не знаешь, за что хвататься, что лечить первым, как себя собрать.
У меня здоровье не было вконец заброшено. Я находила время и силы ходить в поликлинику - если сильно прижимало, даже выкраивала деньги на мрт. Я, родители - все мы всю жизнь увлекались народной медициной, собирали травы. Конечно, с маминой болезнью мне стало не до трав, но я всë же ежегодно рвала липу у дома, в мае давила сок из лопухов, в августе у дома в лесу рвала бузину и готовила сироп.
Наверно, все эти соки и чаи как-то меня и маму поддерживали. Но конечно, 10-летний уход (даже 13-летний, но в те 3 года я могла хотя бы оставить маму на несколько часов на папу - хотя папа был незрячий), где каждый день нервный, где ты спишь вполглаза, где мытьё мамы - с боем, где обкаканные полы, штаны, круглосуточный контроль - всë этого не могло не сказаться.
У меня самым слабым местом оказалась голова. И это не удивительно - при моей тревожности, ответственности. Да ещё на мрт 4 года назад мне сказали, что у меня врожденное обеднение кровотока по артериям, питающим мозг. Плюс с возрастом добавился шейный остеохондроз, какие-то протрузии в шейном отделе. Наверняка сказался последний тяжелый год ухода, подкосила смерть мамы.
В общем, на 9-й день после смерти у меня стала болеть и кружиться голова, меня стало подташнивать. Каждый поворот головы в сторону вызывал резкое головокружение. По улице я ходила в напряжении, боясь лишний раз посмотреть в сторону. Я несла себя как драгоценную вазу, стараясь глядеть только вперед и сосредоточившись на том, чтобы не свалиться в кусты. Не было сил, я волочила ноги, руки висели плетьми, я медленно и тихо говорила.
Жизнь сильно осложнилась. Я не могла ездить в магазинах на эскалаторе, ходить по этажам, если между ступеньками были просветы. Если я видела пьяного и ело вело в сторону - меня начинало резко вести вслед за ним. Подвигом стало выйти за продуктами, сходить в поликлинику на укол - на это уходило много сил. Я даже не могла плакать по маме, потому что после слез голова начинала болеть и кружиться сильнее.
Я просыпалась с головокружением и засыпала с ним. Однажды я захотела помыть голову (делаю это нагнувшись под кран) - и у меня так сильно закружилась голова, что, если бы я крепко не держалась за ванну, то рухнула бы тут же на пол. Я испугалась, вызвала скорую. Скорая сказала, что это лечится очень долго, будут периодические обострения, и не факт, что удастся вылечиться.
К этому времени я уже успела побывать у невролога, пила назначенные им лекарства, делала уколы. Витамины группы В, мексидол, актовегин, бетагистин, пикамилон, ноотропы... Эффект был незначительный. Мне надо было искать работу, от биржи труда меня послали на обучение - компьютерные курсы (компьютер сейчас нужен везде), а я была не в состоянии даже обслужить себя, помыть голову.
Невролог удивлялся, что нет результата, добавлял и добавлял ноотропы. Я интуитивно чувствовала, что лечение идет куда-то не туда, что меня не столько лечат, сколько взбадривают таблетками. Я напоминала себе больную, обессиленную, уставшую лошадь, которую вздрючивают препаратами, чтобы она была в состоянии бежать дальше.
После назначения очередных ноотропов я перестала спать. Спасибо моему организму: бессоницей я не страдала никогда. Даже в самые тяжелые периоды ухода за мамой я спала хорошо, хотя и прислушиваясь к маме в соседней комнате, но всё же хорошо. Даже в последние дни мамы, в день смерти, во время и после похорон сон был моим спасением, давал силы.
А тут вдруг я с трудом стала засыпать, просыпалась ночью в два часа или в пять утра и лежала мучилась часами, ожидая, когда же опять усну. Лежала и плакала от того, что очень хочу спать, что от недосыпа мне днем плохо, но заснуть не могу.
Я пошла к другому неврологу, рассказала, чем лечусь, рассказала о сне. Ещё до рассказа о сне она удивилась, зачем мне назначили столько ноотропов: "Это же препараты одинакового действия, они усиливают и дублируют друг друга. Они усиливают кровоток, возбуждают нервную систему - вот у вас от такой дозы и нарушился сон".
Мне отменили кучу ноотропов, оставили один. Оставили еще препарат от головокружения, тошноты и добавили сосудистый кавинтон. Плюс уколы.
Пока что, как я понимаю, меня лечат вслепую - по мрт 2-4-х годичной давности и свежему анализу крови. Кровь оказалась в порядке, только холестерин высокий. Холестерин меня удивил: он у меня всю жизнь был в норме. В конце 2023 года был 4 (при норме до 5,2). Списываю повышенные показатели на дикий стресс этого года, думаю, смогу привести холестерин в норму без статинов - физ. нагрузкой, прогулками и питанием.
Лечусь я уже 2,5 месяца. Стало получше - но совсем немного. Врач в прошлый раз назначил новую явку и сказал, что если опять лечение окажется малоэффективным, то будем делать узи сосудов шеи и мрт головы.
Я устала лечиться, очень. Я кое-как со своей головой отходила на компьютерные курсы - удивляюсь, что мне это удалось. На бирже мне постоянно дают направления на работу, но у меня пока получается и не работать, и сохранять пособие по безработице - хотя это и небольшие деньги. Но я понимаю, что долго так продолжаться не может. Мне надо работать, а для этого нужно здоровье.
Явно не способствует здоровью то, что я живу в тревоге: отложенные деньги тают и тают, а моё будущее призрачно и неизвестно. Не понятно, когда же мне станет лучше, не понятно, когда же я начну работать.
При жизни мамы я часто загадывала, что после её смерти найду себе отдушину в работе своей мечты. И я не теряю надежды (хотя она всё слабеет и слабеет), что так оно и будет. Но чтобы я спокойно могла двигаться к цели, мне сейчас нужна просто работа - не противная и дающая средства к существованию.
Иногда я сижу и разговариваю с мамой, молюсь не Богу, а маме: "Мама, видишь, что получилось. Как же так? Ты всю жизнь мне во всём помогала, берегла меня. Понимаю, что у тебя сейчас там свои трудности - прохождения через мытарства, прости, что прошу у тебя помощи даже на том свете, но, пожалуйста, сделай так, чтобы я выздоровела, попроси там кого-нибудь - ведь ты к Нему ближе. Пожалуйста, мама. Я хочу успеть побыть здоровой и счастливой".
