100 000 зрителей по одному рублю... Это будет... Это будет... Сумасшедшие деньги!!! ©
Сегодня на нашей с вами планете проживает что-то в районе восьми миллиардов человек. Умопомрачительная цифра. Даже если её записать цифрами — 8 000 000 000. Ну ладно записать, вы представьте эту восьмёрку и девять ноликов в виде марширующих колонн... С ума сойти, как много.
И это только живущие прямо сейчас, одновременно с нами. А если посчитать, сколько народа жило за всё время существования человечества? Никаких ноликов не хватит. И почти все пришли и ушли абсолютно незаметно.
Нет, конечно, я понимаю, свой след оставит каждый из нас, каждый человек уникален, внутри каждого личность и целая вселенная, и всё такое. Тут вопрос ширины и глубины этого следа: кто-то всего лишь обогатит атмосферу углекислым и другими газами, а кто-то оставит философское учение, невероятную теорию или высеченный из цельного куска мрамора шедевр.
— Ну ты даёшь, это же гении, их всегда немного, не могут все быть Альбертами и Леонардами и непрерывно "высекать из мрамора", кто-то же должен хлеб выпекать и конюшни чистить.
Всё так, кто спорит. Конечно, должен. И всё же, мне кажется, реально Давинчей и Айнштайнов среди нас куда как больше, чем кажется на первый взгляд.
На днях один из читателей обвинил автора в многословности. Дескать, весь смысл можно было уместить в пару абзацев, и незачем рассусоливать на полстраницы.
Автор хмыкнул и напомнил, что ни Пушкин, ни Толстой не ограничивались одним абзацем, а зачем-то писали толстенные тома полного собрания сочинений. И это автор ещё молчит о Пришвине с его описанием "сверкающих капелек тумана, свисающих с паутинки растянутой суетливым маленьким паучком между тонковыделанных кленовых листьев ясеня".
На что читатель немедленно отреагировал язвительным: "Вам до Толстого и Пушкина как до канадской границы на четвереньках".
Автор, конечно же, согласен. Конечно же, на четвереньках. Даже не до канадской границы, а как до Луны.
При этом, ни в самой малюсенькой степени не претендуя на лавровые листья гениальных авторов, автор должен заметить, что даже кошка имеет право смотреть на королеву. Не как на равную, но как на образец для подражания.
И вот в связи с этим разговором вспомнилась одна старинная история, случившаяся давным-давно, когда Екатеринбург ещё назывался Свердловском, на пересечении проспекта Ленина и улицы Луначарского по кольцу катались трамваи, а в помещении нынешнего торгового центра располагалась Свердловская киностудия.
В которую, толкнув тяжёлую дверь, автор однажды вошёл. Не просто так, конечно же, — по делам.
Какие дела его туда привели, за давностию лет уже и не припомнить, скорее всего, что-то связанное с проведением фестиваля "Весна УПИ", но это неточно.
Автор и сейчас не сказать, что слишком стар душой, а уж тогда-то точно был неприлично молод. Молод и, как полагается в этом возрасте, необычайно нагл и самоуверен: поскольку что-то надобилось от киностудии, то самое простое и логичное решение — зайти и попросить. У кого попросить? Конечно же, у самого там главного, у кого же ещё? С какой стати размениваться на мелочи? Не к завхозу же обращаться, верно?
Уверенным движением распахнув высокую дерево-стеклянную дверь, вошёл внутрь, огляделся и направился на второй этаж. По широченной мраморной лестнице. Почему-то он был уверен, что кабинет директора именно там. Предчувствия его не обманули. ©
Обнаружив кабинет, его дверь он распахнул не менее решительно. Не скажу, пнув ногой, но без малейшей тени сомнений, что его там не ждут.
Хотя его там не ждали. В кабинете были двое: сам директор и ещё какой-то мужик. Директора молодому человеку показывали на фотографии, и его он узнал сразу, кто такой мужик — значения не имело. Мужчины о чём-то оживлённо беседовали, но, услышав открывающуюся дверь, сразу замолчали и уставились вопросительно:
— Здравствуйте, я к вам по делу, — решительно начал молодой оболтус.
— Молодой человек, пожалуйста подождите, мы сейчас закончим и я вас выслушаю. Присядьте пока.
Ну, присесть так присесть, нешто я не понимаю, что дела у человека? Конечно, подожду. Если не очень долго. Присел, а мужчины продолжили прерванный разговор.
Постепенно стало понятно, что обсуждается, стоит ли отправлять для участия в кинофестивале недавно снятую киноленту "Зеркало для героя" или, может быть, что-то другое? "Что-то послать всё равно надо, нельзя же совсем ничего не отправлять". Обсуждали и так, и этак, а будущий автор этого канала сидел и слушал. И, конечно же, помалкивал...
До тех пор, пока не услышал такое, после чего смолчать не смог физически:
— В общем, договорились, отправляем "Зеркало". Понятное дело, ничего не выиграем, но хоть поучаствуем...
Повторюсь, молодым человеком автор был необыкновенно наглым, он решительно встал и громко встрял в разговор:
— Скажите, как вы так можете? Зачем вы вообще своё кино снимали, если заранее уверены, что ничего не выиграете? Как можно что-то делать, не будучи уверенным, что получится шедевр? Пусть даже шедевра у вас и не получится, но снимать вы должны именно его. Иначе шансов — точно нет. Неужели вы снимали халтуру?
Мужчины резко замолчали и удивлённо посмотрели в угол кабинета, откуда молодой наглец выдал свою тираду. Молчали недолго и почти сразу, шумно и с треском, выгнали из кабинета. Не пинками, конечно, но типа того.
В тот день я понял, что киношники — это не какие-то полубоги из телевизора, а вполне обычные люди. И кино для них — не божественный акт, а точно такая же работа, как и работа, например, сантехника. И отношение к ней соответствующее.
К чему я это всё рассказал?
К тому, что даже если ты никогда не станешь ни Толстым, ни Пушкиным, ни даже Айнштайном, ты не имеешь права ни на секунду усомниться в том, что то, что ты сейчас делаешь, — это будет шедевр. Тогда, и только тогда, будет хоть какой-то шанс...
И не стоит переживать, что кто-то засмеётся и начнёт рассказывать, что вам до него "как до Луны на четвереньках". Фигня это всё. Среди 8 миллиардов людей наверняка не так уж много способных так гениально красиво, как ты, установить унитаз.
Может быть и много, но точно немногие из них способны написать об этом в Интернетиках. ツ
И пусть вы никогда не станете не только Пушкиным, но даже каким-нибудь Трублаини, это вовсе не значит, что вы не должны стараться им стать, вы обязаны это делать. И тогда всё получится.
И когда получится — не удивляйтесь. Не стесняйтесь и не переживайте, что ещё раз не получится. У психологов эта боязнь "незаслуженной славы" называется "эффект самозванца". Ощущение себя Хлестаковым в роли Ревизора.
Конечно же, получится. Если, конечно, вы и дальше будете "снимать шедевры", а не "и так сойдёт". Всё получится...
Фильм "Зеркало для героя" на том фестивале взял главный приз. Не халтурой оказался, зря я на мужиков наехал.
ПОДПИШИСЬ
