Как выживали раненые солдаты в войне 1812 года? Сражения оставляли тысячи солдат на поле боя. Что с ними происходило, какие были шансы на выздоровление при тогдашней медицине, особенно полевой. Об этом наш очерк.
Как эвакуировали раненых с полей сражений
«…я встретил бесконечные обозы с ранеными. Их везли на открытых телегах. Они были навалены грудами, без сапог, без всякого прикрытия, точь-в-точь как возят на убой телят мясники. За повозками тянулись страдальцы, не нашедшие себе места на них, в том числе – многие тяжелораненые, с простреленными и оторванными членами… На открытом дворе городской школы я увидел целую гору, составленную из всевозможных отбросов и голых обезображенных трупов наших воинов. Они валялись тут, как останки преступников и разбойников. Их пожирали на виду у всех вороны и собаки. Так ругаются над телами героев, павших за Отечество» - это донесение немецкого врача Рейля о русских раненных после Лейпцигской битвы. А вот свидетельство немецкого же врача Лодера, служившего в русской армии в 1812 году - «Многие тысячи прибыли в госпиталь со страшными в грудь и брюхо ранами, с раздробленными костями. Многие везены были в таком состоянии через Москву от самого Смоленска... и суток 10, 12, 14 и еще более пробыли без перевязки. У многих завелись в ранах Антонов огонь [гангрена] и черви. Многие... были притом истощены голодом, при суровости осенней погоды везены на телегах, не имея даже под собой пучка соломы, нередко лохмотьями только прикрываемые и почти нагие; даже многие офицеры были в разодранном мужицком кафтане, без рубахи, в худых чулках, потому что лежавши замертво на месте сражения, ограблены были донага».
Быть раненным в бою, в полевых условиях вообще ужасно, но быть раненным в 1812 году, можно сказать, было ужасно вдвойне. А между тем в те времена, при тогдашней манере ведения боя, ранения были делом почти обыкновенным. Технические средства не играли такой роли как в современной войне. Полководец оперировал только пехотными и кавалерийскими войсками разного оснащения. Подкреплял их ход огнем артиллерии. Решающим же было непосредственное действие солдат и офицеров в бою - личная храбрость, энергия, ловкость владения оружием в сочетании с умелыми решениями полководца. Поэтому основное внимание уделялось воспитанию личной отваги и личного мастерства владения огнестрельным и холодным оружием.
Потери среди пехоты и кавалерии в войне 1812 года
Французский полковник Ж.Ж. Пеле, принимавший участие в Бородинском сражении так описывал действия русских войск в битве: «По мере того как войска Багратиона получали подкрепления, они, по трупам павших, с величайшей решимостью шли вперед, чтобы возвратить потерянные позиции. Мы видели, как русские массы маневрировали, подобно подвижным редутам, унизанным железом и извергавшим огонь. Посреди открытой местности и картечь нашей артиллерии, и атаки нашей кавалерии и пехоты наносили им огромные уроны. Пока у них оставалось сколько-нибудь силы, эти храбрые солдаты снова начинали свои атаки». При таком способе ведения войны, потери, конечно, были очень велики.
Для первоначального состава русских войск, встретивших армию Наполеона, ход войны был поистине драматичен. Особенно для пехоты. Всего за полгода, с июня 1812 г по январь 1813 г санитарные и боевые потери пехоты были таковы, что большая часть подразделений полностью сменила наличный состав. В некоторых, оставалось не более 10% от предыдущего состава. Это значит что за полгода военных действий, из армии выбыли почти полностью те кто начинал войну! А в некоторых частях потери превышали списочный состав целиком. Например, один гренадерский полк потерял 1300 человек убитыми, ранеными, больными, пропавшими без вести, при списочном составе 1000 человек. В кавалерии потери были очень существенны, но все же несколько меньше - 53% от списочного состава. В целом среди потерь 35% приходилось на убитых и 65% на раненых и больных.
Как в те времена, выглядело поле боя? Вот описание де Сегюра, что он увидел после небольшого сражения при переправе через Днепр летом 1812г: «Солдаты Нея и дивизии Гюдена, оставшиеся без своего генерала, находились там среди трупов павших товарищей и русских, среди наполовину сломанных деревьев и местности, взрытой ногами сражающихся, изборожденной гранатами и усеянной обломками оружия, лоскутной утвари, опрокинутых повозок и оторванных членов. Таковы трофеи войны и красота поля битвы!»
По характеру урона, примерно 70% приходилось на пулевые ранения, 20% на артиллерийские, т.е. осколочные и примерно 10% на поражение холодным оружием, из них 1,5% штыком. Для сравнения, через 100 лет после войны 1812 года, в русско-японской войне 1904-1905 г число пулевых ранений составляло 80%, осколочных, то есть артиллерийских – около 20%. В Первой мировой войне 1914–1918 гг. пулевых ранений было уже 40%, осколочных – более 60%. В Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. пулевые ранения среди всех огнестрельных ранений составили 42,2%, осколочные – 57,8%.
Полковые перевязочные пункты, полевой госпиталь и лечение раненых
Получив ранение, желательно было удалиться с поля боя, самостоятельно, или с помощью однополчан. Лежащие на земле подвергались риску быть раздавленными атакующей или наоборот отступающей кавалерией, попасть в плен, или погибнуть от голода и холода брошенным после сражения. Эвакуацией с поля боя, если была такая возможность, занимались солдаты-инвалиды, освобожденные от непосредственного участия в бою.
Итак, раненный солдат, сам, на носилках или на шинели тащимый с поля боя или сопровождаемый под руки нестроевыми «инвалидами» доставлялся в место оказания медицинской помощи, обозначаемый «флагом или другими какими-нибудь знаками, дабы раненые, не блуждая, могли оное сыскать». Для переноса пострадавших с поля боя на место перевязки при каждом полку полагалось «20 или более нестроевых солдат с четырьмя носилками».
Добравшись к полковому перевязочному пункту раненый мог наблюдать такую картину, данную нам в описаниях свидетелей тех лет: «Наконец достигли желаемого места возле какого-то сарая, перед которым вся лужайка была занята сидевшими и лежавшими ранеными, терпеливо ожидавшими, когда дойдет до них очередь. Доктора, с засученными рукавами, выпачканными кровью, подбегали то к одному, то к другому; кучи отрезанных членов лежали в разных местах. Меня положили перед Каменецким, который отнимал руку у гренадера, сидевшего на камне... Каменецкий точил свой инструмент, чтобы приняться за меня. Дивов спросил меня: не может ли он мне чем помочь... Я попросил его... достать льду и положить в рот, иссохший от жару... Даже и тут ядра тревожили иногда усиленные работы наших медиков» (А.С.Норов); «Жажда мучила меня нестерпимо и, несмотря на свое изнеможение, я бросился к колодцам, где шла перевязка раненых, но подойти к ним было нельзя из-за массы лежавших людей» (П.Суханин). «Сколько потоков крови! Сколько тысяч тел!.. На месте, где перевязывали раны - лужи крови не иссыхали. Никогда не видел я таких ужасных ран. Разбитые головы, оторванные ноги и размозженные руки до плеч. Те, которые несли раненых, облиты были с головы до ног кровью своих товарищей», - вспоминал очевидец Ф.Н. Глинка.
Пули и осколки костей, если было возможно, удаляли пальцами, специальными щупами и ложечками. Вместо ваты и для перевязки использовали ткань и корпию (тоже ткань, но специально подготовленная). Для обезболивания солдатам предлагалась чарка, то есть 130 грамм водки. Интересно, насколько помогает стакан водки при отпиливании, например, ноги? Офицерам, при наличии, предлагался ром. Кровотечение останавливали перевязками и льдом. Очевидно, что не только раненому но и хирургу того времени требовались крепкие нервы. Н.Е. Митаревский вспоминал об одном из полковых лекарей: «Перевязывал он раны и делал операции с таким хладнокровием и равнодушием, как будто отрезывал ножку или крылушко жареной курицы. Иногда его, шутливо, звали мясником; он на это не обижался, только говорил, смеясь: «Ну, ну, брат, смотри!.. Попадешься и ты в мои руки!!!»
Если ранение было незначительное, то после перевязки военный отправлялся обратно в строй, либо, в случае тяжелого ранения, - дальше - в развозный госпиталь для операции и дальнейшего лечения. После оказания помощи в развозном госпитале нуждавшихся в дальнейшем лечении раненых отправляли в подвижные и далее в военно-временные госпитали. Так, во время Бородинского сражения непосредственно на поле было развернуто 8 полковых перевязочных пунктов, за линией русских корпусов, у деревень Князьково и Псарево, располагались развозные госпитали, подвижный - в Можайске, а Главный военно-временный - в Москве.
Однако, ввиду сложности с коммуникациями и транспортом, раненные часто так и оставались лежать на поле боя, или размещались в окрестных жилых домах. Де Сегюр описывает так г. Витебск, когда, во время наступления, туда вошли французы: «В Витебске четыреста раненых русских остались на поле битвы, триста были покинуты русской армией в городе, и так как все жители были удалены оттуда, то эти несчастные оставались три дня без всякой помощи, никому неведомые, сваленные в кучу, умирающие и мертвые, среди ужасного смрада разложения. Когда же раны этих несчастных заживали и людям нужно было только питание, чтобы они могли выздороветь, то его не хватало, и раненые погибали от недостатка в пище. Французы, русские все одинаково гибли. Первыми умирали те, кому потеря какого-нибудь члена или слабость мешала отыскивать себе пропитание».
Шансы на выздоровление
В 1812 году, накануне войны, было введено в действие «Положение для временных военных госпиталей при Большой Действующей Армии». Оно заменяло предшествующий хаотический порядок оказания помощи раненным. Учреждались развозные и подвижные госпитали, а в тылу, в 80-100 верстах от мест военных действий, — главные военно-временные госпитали. Но штаты предусмотрели скромные. Для лечения каждых 200 пациентов полагался 1 врач и 6 лекарских учеников. Повседневный уход за больными был возложен на «слабосильных» — нижних чинов, не способных к строевой службе, и инвалидов, из которых создавались отдельные инвалидные роты.
В общем, при счастливом стечении обстоятельств, если раненого не бросали на поле боя, не оставляли умирать от голода у французов, и вовремя довозили до госпиталя, то шансы на выздоровление были неплохие. Например, по свидетельству лейб-медика профессора Х.И.Лодера, с 14 сентября 1812 года по 25 мая 1813 года через опекаемые им военно-временные госпитали прошло 30 126 больных и раненых. Вернулись в строй 23 413 человек — то есть около трех четвертей от общего количества пациентов (впрочем, из числа офицеров возврат в строй составлял только 60%). Годными к нестроевой службе было выписано 2896 человек (почти 10%), инвалидами стали 543 человека (менее 2%), а умерло 2095 человек (около 7%). Столь низкую смертность Х.И.Лодер объяснил неустанным попечением о чистоте воздуха и здоровой пище для больных, а также старательностью и искусством медиков, а более всего «добрым духом, веселым нравом и крепким сложением нашего народа».
Еще материал:
#Война1812 #ИсторияРоссии #МедицинаВойны1812 #ПолевыеГоспитали #РусскаяАрмия1812 #ИсторическиеФакты #ВыживаниеСолдат #ВоеннаяИстория
Поставьте пожалуйста лайк чтобы материал показываться в ленте в дальнейшем. Так же, воздав скромному труду авторов, не забывайте нажать кнопку Подписаться.
