В 1584 году, снедаемый тоской за свои неудачи во Фландрии, умирает Франциск Анжуйский, самый нелюбимый сын Екатерины Медичи и при том – последняя надежда династии Валуа.
И вот тогда-то начинается серьезная борьба за место предполагаемого наследника короны. Кардинал Бурбон всецело попадает под власть Гизов – именно его они прочат в следующие короли, противостоят им, разумеется, протестанты во главе с Генрихом Наваррским упирающие на незыблемость первородства в салическом праве и неотъемлемость короны. Для начала кардинал даже заявил, что его племянник – бастард, по бредовой причине, мол его мать Жанна уже была замужем до брака с Антуаном.
Вся эта возня неимоверно бесит Генриха III, который заявил, что они с королевой Луизой еще молоды и Бог вполне может даровать им наследника.
Основной аргумент Гизов за который они уцепились в этом споре, довольно любопытный. Они упирали на то, что при передаче короны, ни разу не было случая того, что в современном нашем кодексе называется «правом представления». Раз не было – значит, не положено. То есть, Генрих Наваррский не мог наследовать своему отцу, раз то уже умер. Преемственность «исчезает» и право переходит к следующему по старшинству брату покойного держателя прав. Вспомним знаменитую распрю Робера Артуа с его тетушкой Маго – формально Робера ведь обошли именно из-за отсутствия права представления, отец у него умер раньше деда.
А вот наследование от брата к брату (причем не только родному) случалось в королевской семье уже неоднократно. Людовику X наследовал его брат Филипп V, тому Карл IV, и уже Карлу двоюродный брат Филипп VI. В конце концов и последние две передачи короны произошли от брата к брату.
Разумеется, сторонники Наваррского (и не только протестанты) называли это чушью, во-первых, право исчезает только с полным и совершенным угасанием мужской линии. Здесь они парировали довольно легко – что-то вы забыли о Жане I Посмертном, господа, сначала он стал королем, невзирая на то, что его отец уже был мертв, и только потом воцарился Филипп V. Не совсем четкий пример, разумеется, ведь отец Жана Посмертного всё-таки был королем, а не «пропустил очередь», в виду своей смерти. Но в любом случае, настаивали гугеноты: как вообще можно смешивать, отсутствие прецедента разве говорит о невозможности такого наследования?
Гизы приводят в пример преданья старины глубокой, уже даже из истории Каролингов. Отцу наследовал Людовик Благочестивый, тогда как у старшего (и к воцарению Людовика покойного) сына Карла Великого Пипина Итальянского, был сын Бернард и он же уступил трон дяде. В том источнике, на который я полагаюсь при написании данного цикла статей, говорится, что гугенотов очень смущал этот пример, что довольно странно. Ведь Бернард (от него пошла ветвь Каролингов-Вермандуа) по известным хроникам был рожден от наложницы, то есть был бастардом, причем в тот период, когда это имело уже принципиальное значение. Так что этот аргумент, при ближайшем рассмотрении тоже был на редкость сомнительный.
Не вдаваясь во всякие древности, гугеноты указывали на события совсем недавних лет: кардинал отказался от всякой доли семейного наследства при свадьбе своего брата Антуана, и подтвердил этот отказ на свадьбе Генриха и Маргариты Валуа. Почему Карл Бурбон не держит обещания? И разве ранее он не признавал старшинство племенника по крови – на всех церемониях после смерти отца, Генрих Наваррский шел впереди дяди-кардинала, и на всех совместных документах подпись молодого короля Наваррского стоит выше.
Лотарингскому дому ничего более не оставалось, кроме как особо упирать на то – что кардинал верный и добрый католик, а его племянник – погряз в ереси. Все последующие историки упрекают кардинала Карла Бурбона в каком-то вопиющем простодушии. Кардиналу уже 61 год (на 1584), ну, вот станет он королем, допустим, получит освобождение от обетов (заметим, что вот этот-то нюанс совершенно никого не смущал, то есть выход из церкви был при политической необходимости самым легко преодолеваемым барьером). Но что дальше? Кто будет уже его наследником? Никакого внятного ответа, уже на этот вопрос, кардинал дать не мог и всё более и более запутывался в сетях Гизов.
А еще в этом же 1584 году, Генрих Гиз восстанавливает рассыпавшуюся было Католическую лигу. 31 декабря 1584 года Лига в лице кардинала Карла Бурбона (разумеется, только де-юре) заключила с королем Испании Филиппом II секретный договор в Жуанвилле. Сам Карл при этом не присутствовал, он еще не знал, что это далеко не первый раз, когда что-то будут подписывать от его имени.
Филипп признавал кардинала предполагаемым наследником короны Франции, Карл по своему восхождению на трон обязывался соблюдать Като-Камбрезийский мир 1559 года (заключенный Генрихом II накануне своей гибели и завершивший Итальянские войны, вообще-то преемники Генриха его и не оспаривали), отказаться от всех связей с протестантами в Европе (даже не вступать ни с кем в переписку); король же Испании обязывался содержать католических принцев в период боевых действий, выплачивая 50 тысяч экю в месяц, согласившись на первоначальный взнос с 31 марта следующего года. Каждая сторона обязались не иметь дела с Генрихом III, без одобрения другой.
От короля удалось скрыть подготовку захвата многих городов и крепостей, но весной 1585 Генрих, попытался вывернуться по принципу – «если не можешь что-то победить, надо это то-то возглавить», и объявил себя лидером Католической Лиги.
Летом 1585 года начинается Восьмая Религиозная война, или, как принято ее еще называть «Война трех Генрихов», но… как же наш претендент на корону кардинал Карл? В том-то и дело, что беллетристы и публицисты последующих веков порой напрочь забывают о бедняге кардинале. Я всё никак не доберусь до А. Дюма «Сорок пять», и давно уже не перечитывал «Графиню де Монсоро», но мне кажется, что вот во втором романе, Карл Бурбон и вовсе вроде бы не упоминается.
P. S. Здесь я пока вынужденно беру паузу в истории кардинала Карла, по двум причинам: первое – временная недоступность хорошего источника и второе – необходимость увязать в продолжении целый ряд действующих лиц: Наваррского, Гиза, короля Генриха III и прочих.
