Пора опять вернуться к истокам школьных знаний. Вспомним, что признак может определяться как генетическими, так и средовыми факторами. Можно хорошо кормить и тренировать таракана, но вы никогда не вырастите из него лошадь, на которой вы будете ездить на работу. Изменчивость каждого вида будет происходит в пределах фиксированных генофондом вида, то есть нормой реакции.
Конечно, большинство из генов будут определять компенсаторно-приспособительные реакции, но нельзя забывать про мутации, которые так или иначе будут приводить к формированию устойчивого генетического полиморфизма.
В результате подобного генетического полиморфизма создается уникальный биохимический портрет каждого человека. Для биологической эволюции нужны все генетические изменения, потому что в случае резкой перемены в окружающей среде многие особи погибают, а особи с сильными генетическими отклонениями вы живут, потому что эти условия для них будут оптимальными. Получается интересное явления, все особи на земле приспособлены, но относительно. Приспособленность популяций можно оценивать через выживаемость. При этом делят выживаемость в той или иной популяции, на выживаемость максимальную для данного вида.
Фактором, оценивающим успешность выживания, будет среда обитания. Математически было доказано, что ни одна популяция не может выдержать отбора по одному единственному признаку – численности не хватит, но по многим, как минимум семи, – пожалуйста. Именно поэтому в процессе эволюции у многих признаков возникает явление неполного доминирования, а иногда и пенетрантность (термин и явление описал наш русский генетик Тимофеев Ресовский). Это явление, когда у носителей даже доминантного гена признак проявляется не у всех. Например, из ста носителей одного из генов шизофрении, заболевают только 30, тогда говорят о 30% пенетрантности. Или такое заболевание, как подагра, у женщин пенетрантность этого признака равна 0%, а у мужчин 20%.
Возникает нормальный вопрос, а как тогда в процессе эволюции формировались расы с их ярким внешним фенотипическим полиморфизмом и, как в этом участвовали гены, если столько различий в формировании признаков?
Согласно современным представлениям, расы возникли в результате накопления множества мелких генетических различий у людей, живших в разных регионах. Пока люди жили вместе, появляющиеся у них мутации распространялись по всей группе. Если же группы разделились, процесс накопления мутаций шел в них независимо. Число накопленных различий между группами пропорционально.
После того как люди вышли из Африки и распространились по всему земному шару, они в течение многих поколений жили в сравнительной изоляции друг от друга и постепенно накапливали генетические различия.
За десятки тысяч лет человек сумел адаптироваться к окружающей среде обитания. На определенной географической территории выживали и закреплялись наиболее приспособленные к ней индивиды. Все остальные или не выдерживали и уходили на поиски более комфортного местожительства, или деградировали и исчезали с исторической арены. Безусловно, подобная многолетняя адаптация не могла не оставить оригинального отпечатка на генетическом аппарате представителей какой-либо расы или этноса.
Таким образом, наследственный полиморфизм, а значит и расы (очень крупные морфы с рядом ярко выраженных внешних признаков) является закономерным итогом естественного отбора, когда в борьбе за существование человек, благодаря случайным спонтанным мутациям и работе регуляторных генных систем, приспосабливался к внешней среде обитания и вырабатывал у себя различные механизмы защиты. Поскольку большинство народов, кроме самых крупных, а также дисперсно расселенных, жили в пределах какой-нибудь одной географической зоны, то приобретенные признаки в течение тысячелетий закреплялись генетически
До недавнего времени считалось, что наблюдаемые различия между расами обусловлены не генетическими, а чисто внешними причинами, в том числе социальными. Но есть данные, что популяции и расы всё же отличаются друг от друга по ДНК. То есть расы – это генетическая реальность.
Недавно были обследованы более пятидесяти нативных (от лат. Nativus – врождённый, естественный, натуральный, не повреждённый при исследовании) популяций из различных регионов мира (Южной Африки, Западной Евразии, Восточной Азии, Океании, Америки) по почти четыремстам генетическим локусам различных участков генома. Эти географические группы популяций соответствуют основным надрасам человека. Оказалось, что среди этих локусов нет таких, которые бы четко «маркировали» ту или иную расу. Однако по каждому из них было выявлено практически неразличимое статистическими методами межрасовое различие. Эти мизерные отличия аккумулировались всеми четырьмястами локусами до полной расовой идентификации. Таким образом каждый индивид с трудом, но мог быть однозначно отнесен к одной из географических групп по генетическому «профилю».
Времени генетической изоляции между регионами оказалось достаточно, чтобы аккумулированные генетические различия между ними стали идентификационно значимыми для антропологии. Однако разделение популяций в пределах региона происходило гораздо позже, и потому оказалось недостаточно эволюционного времени для развития значимых различий в пределах региона. Массовые миграции, межрасовые браки и метисация могут быстро, в течение нескольких поколений, разрушить эволюционно сложившиеся генетические различия. Это говорит о том, что раса – хоть и реальная, но не застывшая категория, не абсолютно разделяющая людей по биологическим признакам.
Можно добавить, что мы и неандертальский человек – это просто сильно различающиеся расы, достигшие статуса подвидов Homo sapiens: по современной номенклатуре, мы – Homo sapiens sapiens, а неандертальский человек – Homo sapiens neanderthalensis.
Однако генетические различия между современными расами человека гораздо меньше, чем различия между нами и неандертальским человеком.
Подводя итоги, можно сказать, что с точки зрения генетики раса – это нечто вроде древнего эволюционного родства.
Ещё кое-что о генетике человека и этносах:
