Хочу хоть один день прожить без тревоги, без ответственности, без уныния, без дум о том, куда мы с мамой идём... Вижу по градации счастья, как оно становится для меня всё меньше и меньше, и это "меньше" отражает состояние здоровья мамы, которое, конечно, день ото дня не крепнет, а наоборот.
Всю болезнь мамы, все почти 10 лет моим заклинанием было "хоть бы на своих ножках, хоть бы сама ходила по дому, до туалета". Потом, когда маме стало ходить тяжело, моей мольбой стало: хоть бы до стула на кухне доходила, хоть бы сидела потихоньку. Потом мои заклинания становились всё меньше, счастье для меня теперь - то, что маму хотя бы можно поднять пару раз в неделю с сиделкой с кровати, чтобы пересадить на санстул.
И если раньше я думала о физической активности для мамы, мелькали мысли, что может я как-то организую ей выезд на природу - пусть увидит солнышко, подышит, посмотрит на всё вокруг, то сейчас эти мысли отдаляются, уходят, кажутся фантастикой. Им на смену приходят: пусть у мамы ничего не болит, пусть она лежит в тепле, сухости и сытости, и ничто её не тревожит.
Иногда забегают страшные думы о том, что если маме суждено скоро уйти, то сейчас для этого хорошее время - не больно, не в полном беспамятстве, двигаются ручки и ножки, есть активность, живые глазки. Ведь дальше неизвестно, что и как будет, какие там впереди мучения и страдания.
Сейчас у мамы есть сильно тревожащий меня симптом, не могу найти ему объяснения. Я в какой-то статье мельком о нëм упоминала, и мне там люди написали, что это онкология. Но нет, не похоже.
Сегодня этот симптом опять себя проявил. Маму тошнит, она срыгивает завтрак, после рвоты у неё сильная слабость, её бросает в холодный пот - не по всему телу, а мокрые и холодные только лоб и щеки. До рвоты она вялая, даже не ерзает на неудобном стульчаке санстула, такое впечатление, что она к чему-то внутри себя прислушивается.
Бывает такое состояние не всегда, а только в срачные дни. И не во все срачные дни, а раз в месяц, а то и реже. То есть это дни, когда сходятся сразу несколько факторов, каждый из которых может быть пусковым крючком: я даю маме дюфалак, мама находится в вертикальном положении, мы с сиделкой ставим маму на ноги, снимаем с кровати, пересаживает на санстул. Иногда мы в эти дни чуть-чуть водим маму по коридору, буквально 3 минуты.
Я не помню, когда у мамы рвота и пот были последний раз. Вроде с месяц назад. И вот - сегодня. Ничто не предвещало. Все те же действия - посадить вертикально с опущенными ногами в кровати, покормить, спустить с кровати, подвигать ножками, пересадить на санстул. Прошлые срачки шли нормально, без рвоты, а сегодня мама вырвала весь завтрак, холодный пот, слабая весь день. А вчера она день ворочалась, работала, что-то на себе царапала, чесала, отдирала наклейки на себе - вся в делах.
Что это за симптом - не могу понять. Из того, что я прочитала в Интернете и поспрашивала у врачей, мне интуитивно ближе всего перепад давления - когда ты сутками лежишь - и вдруг тебя поднимают, на два часа сажают, да ещё водят иногда по квартире. Покой, покой - и вдруг резкая нагрузка. Но почему такая реакция - рвота и холодный пот - не в каждый подъем, не в каждый какашный день?
Мама сегодня весь день спит, вся уставшая. Но она всё-таки живенькая - и улыбается мне, и кушает, и возмущается, когда я её случайно обливаю чаем. Мама вообще сильно устаёт в срачные дни, за эти два часа, но в тяжёлые дни с рвотой и пóтом она вообще без сил.
Сейчас шестой час. Хотела пойти погулять, но не пошла, хочется быть с мамой. Постоянно думаю о мамином уходе, вспоминаю нашу с ней жизнь, думаю, как всë будет, когда придёт мамин последний час. У меня нет сил маме на слова любви, но я её целую, обнимаю, цепляюсь за проявления её нежности, за улыбку, за ласковые глаза, которые у мамы не глядят, а светят. Тихий ласковый свет - это моя мама, её суть, её жизнь.
Я, как ребёнок, ловлю мамину нежность, ласку. Наклоняюсь к маме, обнимаю её за плечи, одну мамину руку завожу себе за шею - и мамочка притягивает меня к себе, тоже обнимает, иногда целует. И я замираю, нежусь, складываю в память эту ласку, мамину любовь.
Так все-таки тяжело быть одной, когда не с кем разделить тревогу, мысли о маме, просто поделиться, поговорить, увидеть участливые глаза, ощутить рядом человека, которому и ты и всё, что с тобой происходит, не безразлично. Таких людей рядом нет. Тяжело, тяжко.
Сижу сейчас на кухне, пишу это, сдерживаю слезы, бегаю периодически к маме - обнять, поцеловать, уткнуться в нежные руки. Руки... Тут есть отдельная история.
Мама была стройной, до моего рождения. После родов она стала не то чтобы полной, но значительно поправилась. И поправились руки. Откуда это пошло - не знаю, но у меня с младенчества было какое-то особенное пристрастие к маминым рукам. Не к ладоням, а к мясистенькой части, отходящей от плеча. Мама там была мягонькая, прохладная, нежная, гладкая.
Когда мне было тревожно, волнительно, страшно, я всегда тискала мамину руку - и успокаивалась немного. Причём успокаивалась именно на физическом уровне: облегчение приносили прохлада, мягкость, нежность маминой руки. Да и без всякого повода я любила держаться за мамину руку. Это был и релакс, и массаж, и терапия, и защита, и успокоение.
Мы шли к зубному - я держалась за мамину руку, мне предстояла контрольная - я тискала мамину руку, мы ехали к папе в больницу - я обнимала руку. И сейчас я, взрослая 48-летняя тётка 48 лет, обнимаю мамину руку - такую же нежную, прохладную и даже полненькую (хоть и сильно похудевшую) - и чувствую, как по ней ко мне от мамы идёт целительная любовь, нежность.
Мне стыдно, что я ищу любви, тяну силы у больной, ослабевшей мамы, но ничего не могу с собой поделать. Я успокаиваюсь от маминой руки, это что-то из детства, необъяснимое, как подуть на ранку "у кошки боли, у Лорика не боли". Господи, моя мамочка! Люблю её сильно-сильно, насколько хватает моего измученного тревогами сердца.
Мне постоянно хочется писать о маме, о своей любви. На слова вслух нет сил, но я надеюсь, маму чувствует мою любовь, понимает, как она мне дорога, близка, что я с ней в буквальном смысле от рождения до смерти. Только бы мамочка не ослабла вконец, только бы не было болей, других гадостей. Только бы мне хватило сил довести мамочку до конца пути. И только бы мне, заразе, хватило терпения не срываться на маме, что я часто делаю, особенно вечером - от отчаяния, от страха, от усталости.
Хочется дать мамочке всего больше, лучше, шире, но маме уже так мало надо и я уже так мало могу ей дать. Но я стараюсь, я буду стараться. Только бы хватило здоровья, сил, терпения, любви.
Сижу сейчас плачу на кухне у окна - сразу обо всём: о мамочке, о себе, о том, что не подарила маме внуков, не дала ей счастья увидеть меня замужем, счастливой. О том, что у мамы была трудная жизнь, так мало в ней было радости. О том, что вся мамина жизнь - служение, в её жизни было мало для себя - и я, к счастью или сожалению, такая же.
