Яна накрывала на стол, выставляя тарелки и укладывая рядом с каждой из них столовые приборы. Всё должно быть идеально, как всегда учила мать. Сегодня на именины супруга придёт эта женщина, которую, уже взрослая, сорокапятилетняя дама, до сих пор побаивается, желая угодить.
Антонина Игоревна никогда не станет повышать голоса, не будет делать прилюдно замечания своей дочери, так как она глубоко воспитанный человек. Долгое время женщина преподавала в институте, была заместителем кафедры по истории. Она всегда имела безупречные манеры, была утончённой натурой, не терпящей хаоса вокруг.
Сейчас эта почтенная дама уже давно на пенсии, но всегда и всюду держит свою планку, как сама Антонина Игоревна утверждает, никогда нельзя падать в грязь лицом, чтобы не случалось в жизни. Поэтому ни артрит, ни больные колени, ни даже мигрень, мучающая женщину по утрам, не заставят убрать с её лица вежливую и очень доброжелательную улыбку.
Телефонный звонок прервал размышления по поводу того, какое вино сегодня стоит поставить белое или красное. Яна посмотрела в сторону звенящего аппарата, пока ещё не понимая, что там такое её отвлекает.
- Алло, - насторожено произнесла Яна, видя на экране незнакомый номер.
- Гордиевская Яна Эдуардовна? – услышала она уверенный голос, - вы знакомы с Виолеттой Игоревной Шиловой?
- Не знаю, подождите, кто вы? – она растерялась, так как ни фамилия, ни имя ей ничего не говорили, поэтому вопрос казался странным.
- Я нотариус, тут указано, что вы являетесь племянницей Виолетте Игоревне, это так?
На минуту повисло молчание. Голос с той стороны не торопил, понимая, что возможно женщине нужно вспомнить человека и понять о чём говорится в разговоре.
- Сестра мамы это. У моей мамы была сестра Виолетта, но о ней давно уже ничего не слышно было, - продолжая не понимать, что от неё хотят и для чего интересуются, сообщила незнакомому голосу Яна.
- Ваша тётя умерла, у неё был дом, который она желала при жизни оставить вам в наследство.
- Какой ещё дом? – удивилась Яна.
- Яна Эдуардовна, вам следует пройти ко мне с паспортом, я вам всё объясню и передам документы.
Выслушав всё, что ей сообщили дальше и записав нужную информацию, Яна нажала на красный значок трубки, продолжая смотреть на телефон в руке, хмуря при этом брови.
Виолетта была сестрой матери, с которой та совсем не общалась. Яна видела эту кроткую, словно слегка не в себе женщину пару раз в своей жизни. Первый раз Яна встретилась с ей на похоронах дедушки, двадцать лет назад.
Худощавая женщина, высокого роста, неказистая и сгорбленная от какой-то может быть неуверенности или же обременённая такими тяжёлыми заботами, что и не выскажешь, только плечи вниз тянуться и всё.
Мать тогда объяснила, что женщина эта является дочерью деда, которую он нагулял на стороне. Было оказывается дело такое, что скрывалось от посторонних глаз. Дед гульнул налево, отчего родился ребёнок. Бабушка мужика своего простила и сделала всё по-человечески. Было решено – ребёнок ни в чём не виноват.
Раз в год отец ездил к своей дочери, с разрешения своей супруги, чтобы поздравить её с днём рождения, а на Новый год бабушка сама лично собирала девочке конфеты и отправляла их от имени отца по почте.
Такая история очень уж поразила Яну, но это было всё в духе бабушки и матери. Женщины всегда отличались своей стойкостью, силой духа и умением скрывать от окружающих все проблемы, что происходят внутри семьи.
Яна помнит, как странно на неё смотрела эта самая Виолетта, но после того, как мать сказала, что та является недалёкой и отстранённой от жизни, так как служит при церкви в своём селе, девушка не стала акцентировать внимание на косых взглядах той самой Виолетты.
Второй раз Яна опять видела свою тётю на похоронах, только бабушкиных. Эта странная особа была также сгорбленной. Время её не пощадило, а добавило ещё некой тяжести на плечи от прожитых лет.
Однажды Яна спросила мать, отчего они с Виолеттой не общаются. Ведь получается по итогу, что они сёстры. На что Антонина Игоревна сообщила, что той и так достаточно благосклонности их семейства, поэтому такой роскоши, как общение, ей не нужно.
Мать Виолетты считалась плохой женщиной, которая пыталась увести мужчину из семьи. Бабушка же в глазах Антонины Игоревны была святой женщиной, которая не просто смогла простить измену своему мужу, но ещё и благородно поступила, не лишая ребёнка отца.
На уютной кухне Яны, за круглым столом, сегодня расположилась вся семья Гордиевских, где присутствовала и Антонина Игоревна со своим супругом. Муж Яны аккуратно разливал белое вино по высоким бокалам, а его тёща чопорно держала осанку, поднимая при этом подбородок чуть выше обычного, словно всё ещё показывая всем, как нужно правильно сидеть за столом.
Сын с супругой старательно молчали, выполняя прежде всего свой долг в посещении матери в столь ранний час. Собирались на такого рода даты обычно именно утром, либо в обеденное время, так было удобно Антонине Игоревне, она считала, что данное время лучше для семейных встреч.
- Ну и какие у тебя планы, Егор? – Антонина Игоревна серьёзно посмотрела на внука, - ты собираешься кандидатскую защищать?
- Ба, она мне не нужна, что мне с ней делать? В офисе и исторический факультет мне нужен только для дебатов в обеденный перерыв, - тут же ответил молодой человек.
- Это же надо, у тебя светлый ум, как ты мог податься в менеджеры? Стать продажником в нашей семье, где у всех высшее образование, включая тебя, - она укоризненно вновь посмотрела на внука, взывая к его совести.
- Мам, сейчас другие времена, всё иначе. Он твоей кафедрой истории ничего не заработает, - постаралась защитить сына Яна.
- Зачем отнимать время у педагогов, получать хорошее образование? Чтобы после продавать бытовую технику? – надменным тоном произнесла Антонина Игоревна.
- Да и с чего вы берёте, что менеджеру не нужно высшее образование? Чтобы грамотно продать клиенту, да ещё то, что ему важно и всех, чтобы это устроили, тоже нужно образование, умение и навык, - парировал Егор.
- А мне тут странная женщина звонила, - Яна решила переключить внимание со своего сына на себя, так как разговор явно не принесёт никаких хороших плодов, работу внука Антонина Игоревна никогда не одобряла, - она мне назвала фамилию и имя, а я долго думала, кто это может быть.
- Не поняла, кто тебе звонил? Не мошенники ли? – мать тут же посмотрела на свою дочь, ожидая дальнейшей информации.
- Женщина сказала, что она нотариус, мне нужно явиться, чтобы получить наследство. Умерла Шилова Виолетта Игоревна. Она оставила мне дом. Мам, ты не расскажешь мне, почему именно мне? Я же с ней никогда не зналась и не общалась. Я её практически не видела даже.
- Ах, да. Я знаю, умерла Виола, - подтвердила мать, но при чём тут ты?
- Мам, умерла твоя сестра? А ты не рассказывала мне ничего? – Яна удивлённо посмотрела на свою мать.
- Она болела давно уже, так получилось. Что тут рассказывать, ну умер человек, что теперь поделаешь? – спокойно произнесла Антонина Игоревна, словно повествуя совсем об обычных вещах.
- Странно, просто про такие новости обычно все знают, это рассказывается во всеуслышание.
- Это не важно, ты мне лучше скажи, что ты собираешься делать? Не поедешь же ты к этому нотариусу? – Антонина Игоревна посмотрела на дочь, слегка склонив голову в одну сторону.
- Завтра поеду, как же так. Женщина умерла, изъявила желание мне что-то оставить, я должна проявить уважение.
- Тебе не нужно никуда ходить, - Антонина Игоревна строго посмотрела на дочь, говоря при этом с ледяной ноткой в голосе, - там была лачуга, никакой ценности не представляет этот дом. Он заваливается уже. Не вздумай меня ослушаться.
- Мам, ты забываешь, - атмосфера начала накаляться, Егор внимательно следил за тем, как его мать отстаивала свои границы, - я взрослый человек.
- Конечно, я тебя знаю, додумаешься ещё переться в эту деревню, тебе нечего делать там. Виолетта совсем из ума выжила, наверное, зачем тебе её лачуга? – Антонина Игоревна отчеканивала каждое слово, - итак им достаточно нашей доброты, пусть скажут спасибо, мать позволяла отцу общаться с ними. Другая бы на её месте ни за что бы не позволила.
- Мам, но женщина умерла, можно же проявить уважение к умершему.
- Нет, не нужно. Не езди туда! – мать слегка ударила кулаком по краю стола.
***
Как бы не уверяла мать, что дом умершей тётки не стоит никакого внимания и не нужно ездить даже документы оформлять, Яна всё же не послушалась, отправившись следующим утром к нотариусу.
- А почему она именно мне решила оставить этот дом? – спросила Яна у серьёзной женщины, которая проверяла её документы.
- К сожалению, мне это не известно. Клиент изъявил желание, составил заявление на наследство, мы обязаны были его принять.
Получив ключ от дома, Яна отправилась на работу, матери она решила не рассказывать про то, что всё же сделала.
Прошёл месяц прежде чем женщина решилась отправиться в тот самый дом, оставленный в наследство её тётей Виолеттой. Деревня располагалась в пятидесяти километрах от их города, поэтому много времени такая поездка не могла занять. Яну сопровождал сын, отвозя её на своей машине.
Подъезжая к указанному адресу, женщина удивилась, поскольку увидела не ту старую и заваливающуюся лачугу, о которой твердила мать, а вполне уютный и ухоженный дом. Он не был большим, всего два окна смотрела на гостей, странным образом, попавших сюда.
- Мать, а где халупа, про которую бабуля заясняла тут? Хороший дом, ухоженный, его даже красили видно недавно, - Егор рассматривал новые владения своей матери.
- А забор ровненький, видел? – Яна указала пальцем, - цветник перед оградой, как хорошо устроен. Хозяйки нет, а они вон как благоухают.
Егор уже стоял на крыльце, подбирая какой стороной нужно вставлять ключ, чтобы отворить двери этого дома, пока Яна присела на скамейку у стены, вдыхая свежий воздух.
Войдя внутрь Яна удивилась. Ничего лишнего, в доме было всё очень даже просто, но очень чисто, будто бы кто-то ещё вчера всё прибрал к её приезду. Коврики самотканые на полу, на комоде и на столах салфетки, а на окнах занавески в половину окна, как кода-то было принято в деревнях. На столе у входа стоял самовар, словно поджидая гостей.
- Такое ощущение у меня, - Яна задумчиво рассматривала всё вокруг, - как будто меня тут ждали. Как-будто вот всё прибрали и приготовили специально. Ещё бы вот пирог на столе и вовсе было бы понятно, что гостей ждут.
- Мам, а там на комоде шкатулка какая-то, смотри, резная. Такие сейчас не делают уже, - Егор уже разглядывал изделие, - как интересно.
Он открыл шкатулку, находя там лист бумаги, завёрнутый в несколько раз, и какие-то обрывки клеёнки, где были указаны числа. Повертев в руках маленькие обрывки, Егор присмотрелся к размытым числам, когда-то написанным ручкой.
- Мам, 14.03.1978 – это же дата твоего рождения, - он с интересом ещё раз присматривался к цифрам.
- Да, точно, - Яна потянула руку и к пожелтевшему листку, который покоился всё ещё в шкатулке.
Развернув лист, она присела на край табурета, расположившийся как раз у комода возле окна и начала читать.
«Дорогая моя доченька, Яна. Не знаю, сможешь ли ты меня простить за такой поступок, но может быть уже после моей смерти, я смогу наконец-то снять это грех со своей души и признаться. Может я не права, как утверждает Антонина Игоревна, не нужно тебе портить жизнь, сообщая такую новость, но мне важно это сделать, хотя бы уже после смерти.
Мне было пятнадцать, когда я полюбила молодого человека. Его родители не желали, чтобы он со мной путался, как они говорили, не нравилась им наша с мамой одинокая семья. Поэтому он переехал далеко отсюда по настоянию родителей, так и не узнав о том, что станет отцом.
Уже после его отъезда, я узнала, что беременна. Мать тут же позвонила моему отцу, сообщив, что случилась беда. Его жена настаивала на аборте, так как мне было всего пятнадцать и это считалось позором. Тем более, что жили мы в небольшой деревне, где все друг друга знают.
Было решено женой моего отца, чтобы я жила в другом месте, а затем я должна была оставить тебя в детском доме, чтобы позора избежать. К моменту рождения всё определилось лучшим образом. Антонина Игоревна решила забрать тебя к себе. Родить она не могла по медицинским показателям.
Всё время, сколько я жила после того, как отдала тебя, было мучением. Позора мы с мамой избежали, но я всю жизнь так и скучала по тебе. Всегда старалась узнать, что-то услышать. Антонина Игоревна иногда высылала мне твои рисунки, которые я и сейчас всё ещё храню.
Надеюсь ты простишь меня, дочь. Твоя мама».
- Мам, смотри, тут рисунки старые какие-то, - Егор уже разворачивал старые листки, сложенные в несколько раз, - мам ты плачешь?
***
Разговор с Антониной Игоревной был сложным, женщина никак не хотела вообще касаться этой темы. Она осуждала Яну за то, что та всё же отправилась в эту деревню, в этот дом.
Всю жизнь женщина старательно ограждала Яну от тайны её рождения. Она была уверена, что девочке несказанно повезло попасть в такую благополучную семью, как её, а с такой матерью непутёвой, как Виолетта общаться всё же не стоило.
Как выяснилось позже Виола обращалась к своей сестре несколько раз, дабы бывать хотя бы иногда в их доме, чтобы видится с дочкой, но Антонина Игоревна наотрез отказывала.
Дом для Яны стал неким откровением. Потребовалось много времени прежде, чем она смогла принять всё, что узнала. В деревню Яна ездит и сейчас, продолжая ухаживать за цветами, которые когда-то садила её родная мать.
Антонина Игоревна так и не поняла поступок Яны, она осуждала всё, что было связано с тем самым домом, оставленным в наследство, считая это предательством со стороны Виолетты.
Но Яне было безразлично такое мнение матери, она продолжала ухаживать за домом, с удовольствием проводя время в нём.
