«Я не беременная! Я вообще ни с кем…» Со злости переворачиваюсь на другой бок и подпихиваю под ноющую ногу одеяло.
Как? Ну как я могла ляпнуть такое? Да еще малознакомому мужчине, который мне в отцы годится!!!
И снова ворочаюсь в постели. В очередной раз. Сон никак не идет.
Сердце болезненно сжимается.
В сотый раз прокручиваю в голове разговор с мамой. За что она так со мной? Я ведь всегда старалась ей помогать, в последнее время и зарплату почти всю ей отдавала, когда у отчима начались проблемы с работой: то зарплату задержат, то вообще не заплатят.
И Алсу…
Смахиваю моментально набежавшие слезы. За что она ТАК со мной? Она ведь знала, как я люблю Марата, что у нас все серьезно. Я все и всегда рассказывала ей, все свои секреты.
Сестра даже знала, что у меня еще никого не было. Что первым и единственным я видела только Марата и то после свадьбы. Она всегда поддерживала меня в этом. Лицемерка!
Слезы ручьями стекают по щекам и падают на белоснежную наволочку. Я больше не пытаюсь их остановить.
Это сестра уговорила меня познакомить ее с Маратом, а после привести его домой.
Я боялась, думала, маме это не понравится, но ей напротив после подготовки от Алсу Марат очень понравился. Она даже сказала, что мне очень повезло.
Даже вечно молчаливый отчим крепко пожал руку Марата на прощанье.
И я поверила…
Поднимаю руку и растираю ноющую грудь. Тупая, ворчащая боль расползается внутри. Она медленно сжимает сердце, отпускает ненадолго сделать глоток воздуха и сжимает опять.
Давлю рыдания. Нет. Я не буду больше плакать. Не хочу!
Они того не стоят. Ни Алсу, ни Марат…
Как назло в памяти снова всплывает тот образ. Смуглая, блестящая кожа, длинные, взлетающие вверх локоны, сведенные судорогой пальцы на бедрах моей сестры...
Тошнота подкатывает к горлу.
Мерзко, грязно, гадко. Очень гадко.
Закусываю губу до боли. Но это не помогает. Ноющая боль в груди становится нестерпимой, острой, разрывающей на куски.
Она меня предала, обманула. Я даже не знала, что Алсу уже не девушка. Она мне почти ничего о себе не рассказывала. Только сплетни с учебы, мелочи про подруг. И ничего о личном.
А может, Марат и был ее первым?
Горечь разливается по языку.
Мой Марат лишил девственности мою сестру. Алсу, а не меня.
Резко сажусь в кровати. Горло сжимает спазм. Горечь усиливается.
Осторожно сползаю с кровати и ковыляю в сторону маленькой двери.
Едва успеваю добраться до унитаза, как меня выворачивает.
Сползаю на пол. Бледными пальцами до боли цепляюсь за стульчак. Спазмы снова и снова скручивают мое тело. Я почти и не ела сегодня – выходить нечему. Только желчь с водой.
Но спазмы не отпускают. Пустые, выматывающие спазмы.
Перед глазами все плывет. Опускаю тяжелую голову на руки и дышу через рот.
Вроде отпустило.
Надо вернуться на кровать. Но даже мысль об этом вызывает новый приступ тошноты и головокружения.
Я не дойду. Не смогу. Сплевываю вязкую слюну.
Пить. Так хочется пить.
Ночнушка липнет к покрывшемуся ледяным потом телу. Белоснежный кафель холодит. Тело бьет крупная дрожь.
Веки тяжелеют. Голова пульсирует болью.
С трудом удерживаю сознание.
Сквозь шум крови в ушах слышу шаги. Или мне это только кажется.
- Идем, девочка, - чьи-то горячие руки подхватывают меня.
Ужасно горячие, огненные. Кажется, что они оставят после себя глубокие ожоги, заставляют плавиться и зудеть кожу.
Легко, словно пушинку, они поднимают меня, прижимают к чему-то еще более горячему. Кладу на это озябшие ладошки. Хорошо, как же хорошо.
Осторожно покачиваясь, я парю. Меня куда-то несут. Кажется.
Сил нет, чтобы открыть глаза. Осторожно дышу через приоткрытые губы.
Боюсь нового приступа.
- Вот так, - меня укладывают обратно на кровать. – Давай посмотрим…
Знакомый голос. Только слишком тихий, взволнованный.
- Выпей, - моих губ касается прохладное стекло бокала.
Делаю жадный глоток, еще и еще. С трудом поднимаю руку и пытаюсь перехватить бокал. Делаю только хуже.
Вода выплескивается, заливает подбородок, стекает на шею, грудь, пропитывает ночнушку, неприятно холодит.
- Ты вся промокла, - голос не обвиняет, просто констатирует. – Подожди…
Легкие шаги, шорохи…
- Давай, осторожно.
Горячие руки забирают пустой бокал из моих рук, заставляют меня приподняться. Тонкая ситцевая сорочка скользит по моему телу. Не сразу понимаю, что происходит. Меня раздевают.
- Нет, - хмурюсь. – Не надо…
Пытаюсь вернуть на место тонкую ткань.
- Ты дрожишь, - шепчет голос. – Замерзла, ее надо поменять…
Смысл медленно доходит до меня. Сменить мокрую на сухую. Перестаю сопротивляться, но и сделать все самой сил нет.
Просто опускаю руки и позволяю ЕМУ сделать все самому.
Он осторожно комкает ткань, тянет ее вверх, случайно касается моей груди, отчего соски напрягаются.
Прохладный кондиционированный воздух обволакивает меня. Морщусь. Зябко передергиваю плечами.
Чувствую, как соски болезненно сжимаются, превращаясь в напряженные горошины.
На секунду в палате наступает тишина.
Пытаюсь открыть глаза, но все плывет, головокружение усиливается.
Моего тела касается прохладная влажная ткань. Она легко скользит по лицу, стирая остатки пота и слез. Головная боль отступает.
Тряпица соскальзывает на шею, мягко обводит ключицы.
Хватаю ртом воздух.
Внутри нарастает трепет. И снова вспыхивает низ живота. Томительно, многообещающе, почти болезненно.
Влажная ткань опускается все ниже. Закусываю губу.
Легким движение она обрисовывает полукружия грудей, едва касаясь напряженных сосков.
- Нет, - едва могу выдавить из себя, как мокрая ткань исчезает, а мне на голову опускается чистая и сухая ночнушка.
Горячие руки расправляют каждую складку, почти силой укладывают меня на кровать, нежно гладят по голове.
- Спи, девочка. Спи…
***
Тусклый солнечный свет проникает через опущенные жалюзи.
Резко сажусь в кровати.
Что это было?
Тут же падаю назад. Голова кружится, виски ломит. Легкая тошнота подкатывает к горлу.
Что это было, ночью?
Осторожно открываю глаза и пытаюсь осмотреться.
На мне точно такая же, как и вчера ночная сорочка. Белоснежная пустая «палата». Ни скомканных влажных полотенец, ни грязной ночнушки.
Ничего вокруг, что могло бы прояснить мой ночной «сон».
Осторожно поднимаюсь. Дышу мелкими глотками.
Пытаюсь встать на ноги.
Поврежденное колено отдается тупой болью. С трудом могу удержать равновесие.
Нет, я бы вчера одна не смогла добраться до ванной комнаты. Это точно.
- Доброе утро, - дверь открывается и на пороге появляется моя сиделка. – Диана!
Она бросается вперед и вовремя подхватывает меня под руку.
Боль нарастает, а силы покидают меня.
С ее помощью сажусь на кровать.
- Вам рано еще вставать, - говорит она строго.
- Я хотела в туалет, - вру ей.
- Надо было позвать меня, - она указывает на большую красную кнопку. Я и так знаю, зачем она.
- Не хотела вас беспокоить…
- Ерунда, - говорит она строго.
- Спасибо за помощь. Вашу и Игорь Михайловича, - пытаюсь осторожно начать разговор. – А перевязка сегодня будет?
- Обязательно, - сиделка подкладывает мне под поясницу подушку. – Сначала завтрак, потом – перевязка. Я сейчас…
- А перевязку будет делать Игорь Михайлович? – спрашиваю и густо краснею.
- Нет, - женщина словно не замечает моего румянца. – Он уехал по делам еще вечером. Возможно, будет сегодня поздно ночью, но скорее всего уже завтра.
Киваю, а у самой сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Значит, приснилось. Его не было. Все это было сном, плодом воспаленного сознания.
Осторожно выдыхаю.
Ольга Николаевна, моя сиделка, приносит мне вкусный завтрак, промывает ссадины, накладывает свежие повязки и быстро бинтует эластичным бинтом колено.
Прошу ее посидеть со мной и рассказать все, что она знает обо мне. Женщина сурово оглядывает меня, но кажется, смягчается.
По сути она ничего и не знает. Ухаживает она за мной четвертый день.
Четвертый… Плюс три в больнице. Это уже неделя!
Все назначения делает Игорь Михайлович или лично, или по телефону. На мою «хитрую» отмазку, что я все равно не разбираюсь в лекарствах, получаю ответ, что там все стандартно: ноотропы, антибиотики, обезболивающие.
С ее слов ничего сильного или наркотического я не получаю. Это успокаивает.
Посередине разговора у сиделки звонит телефон.
- Да? Мама? Артем! Что случилось? – лицо женщины моментально бледнеет. – Да, я поняла. В какую больницу? Нет, вы с Полиной останетесь дома. Нет, Артем, дома. Я поеду к бабушке сама. А ты присмотри за сестрой. Не знаю, как меня сменят…
Она говорит что-то еще. Ее голос становится все напряженнее и выше.
Сбросив один вызов, она быстро набирает кому-то. Нетерпеливо стучит коротким ноготком по пластиковому корпусу смартфона.
- Ну, Игорь Михайлович, ну же, - приговаривает женщина.
Она набирает снова и снова. Но ответом ей служит тишина или бездушный голос автоответчика.
С каждой минутой на ее лице все отчетливее и отчетливее читается паника и страх.
- Ольга Николаевна, езжайте, вам надо домой, - осторожно кладу ладошку на ее судорожно сцепленные руки.
- Я не могу, - качает она головой.
- Ваша мама попала в больницу?
Она кивает.
- А дети одни дома?
И снова кивок.
- Если это из-за меня, то не беспокойтесь. Со мной все будет хорошо. Я буду здесь. Вы или сменитесь и ко мне приедет другая сиделка, или вы вернетесь сами.
- Но Игорь Михайлович…
- Я думаю, он поймет.
- Я найду кого-нибудь меня сменить, - бросает она на ходу и вылетает из комнаты, а я сползаю обратно на кровать.
Закрываю глаза.
- Я на всякий случай оставлю вам это, - Ольга Николаевна ставит у функциональной кровати современный легкий костыль. – Это на экстренный случай.
За прошедшие полчаса она успела переодеться, но замену себе так и не нашла.
Женщина сомневается. Но я улыбаюсь ей как можно приветливее и заверяю, что со мной все будет хорошо.
Наконец, она кивает и уходит, прикрыв за собой дверь.
Еще через минуту где-то в глубине дома хлопает тяжелая входная дверь, а следом раздается шелест шин по асфальту.
Уехала.
Самое время испытать свои силы и провести разведку. Откидываю край одеяла, осторожно сажусь, подтягиваю к себе костыль.
Легкий удобный, он плотно обхватывает предплечье, распределяя нагрузку.
Осторожно встаю, делаю шаг, другой.
О да, так намного лучше.
Выскальзываю из своей палаты. Игорь Михайлович не обманул. Это не больница. Это огромный загородный дом.
Осторожно исследую длинный коридор, заглядываю в комнаты.
Я не собираюсь лазить по шкафам и тумбочкам, я не открываю закрытые двери. Мне просто интересно, где я.
От непривычной нагрузки начинает болеть голова.
Очередная дверь распахнута настежь.
Огромная комната с высокими стеллажами, заполненными книгами. В углу уютный диван и мягкие кресла.
Оборачиваюсь, до палаты далеко. Я рухну раньше, чем доберусь до нее.
Делаю неуверенный шаг вперед.
Не надо было идти так далеко.
Осторожно, с остановками добираюсь до дивана. Почти падаю на него. Закрываю глаза и просто дышу. Медленно, мелкими глоточками. Пытаюсь прогнать давящую боль в висках.
Не знаю, сколько проходит времени.
Боль и тошнота отступают.
Открываю глаза и замечаю прямо перед собой стеллаж с семейными фотографиями.
Интересно. Неожиданно мне хочется подойти и рассмотреть все эти фотографии. Прикоснуться к каждой. Посмотреть, кто эти люди рядом с Игорем Михайловичем. Ведь это его семья.
Осознание этого неожиданно больно колет в самое сердце.
Поднимаюсь и гоню от себя странные мысли. Осторожно добираюсь до стеллажа.
Фотографий много. Но на большинстве из них Игорь Михайлович на каких-то медицинских конференциях в окружении коллег. Несколько фотографий с сыновьями. Высокие темноволосые парни, словно две капли воды похожие на отца.
Мой взгляд быстро и жадно скачет по полкам, пытаюсь найти еще фотографии с семьей.
Замечаю одну такую на самой дальней полке.
Кроме сыновей там есть еще кто-то. Женщины.
Ощущаю укол в самое сердце и нарастающее любопытство.
Я хочу посмотреть поближе. Мне почему-то жизненно необходимо увидеть его жену. Сама не знаю почему.
Тянусь. Нет. Не достаю.
Еще чуть-чуть. Ну же…
Кончиками пальцев лишь слегка поглаживаю одну из полок. Но до нужной мне не дотянуться.
Оборачиваюсь и замечаю маленькую библиотечную лесенку. Я видела такие только в фильмах.
С трудом подтягиваю ее к стеллажу.
Упираюсь ладонью в книги. Перед глазами все плывет. В ушах шумит. Даже мерещится шорох в коридоре и шаги.
Встряхиваю головой и ставлю ногу на ступеньку.
Замираю. Вроде ничего.
Цепляюсь рукой за стеллаж и делаю очередное усилие.
Головная боль возвращается. Но я упрямо тянусь к своей цели.
Неожиданное ощущение чужого взгляда парализует меня.
Замираю. Комната начинает плясать перед глазами.
Легкие покалывания от лодыжек ползут вверх, захватывая колени, бедра…
Хочу одернуть ночнушку. Но боюсь сорваться.
Вздрагиваю, ощущая совсем рядом с собой живое человеческое тепло. Кто-то стоит внизу за моей спиной. Оголенной кожи бедра касается обжигающее дыхание.
Паника накрывает меня с головой. Кто это и что ему от меня нужно?
Дом ведь пуст! Никого не должно быть!
Вздрагиваю и начинаю терять равновесие.
***
Две горячие ладони ложатся на мои бедра и возвращают меня на место. Кожа моментально вспыхивает, заставляя кровь стремительно нестись по венам.
Вокруг разливается аура силы и злости. Чувствую мужское раздражение каждым сантиметром кожи.
Сердце трепещет внутри с максимальной частотой.
Это ОН! Он приехал и застал меня здесь!
От осознания этого становится еще страшнее. Внутри нарастает тревога и непонятное волнение.
Как я объясню ему, что здесь делала?
Тем временем мужчина не спешит убирать ладони. Нежно скользит по моим бедрам, осторожно сжимает их.
Обжигающая волна устремляется вниз живота, вызывая странное томление.
Сердце ухает вниз, а после начинает бешено колотиться где-то в горле.
Стараюсь сглотнуть вязкую слюну.
Мужчина жадно втягивает воздух и судорожно выдыхает его. Обнаженной кожей чувствую обжигающее дыхание.
Он так близко, в каких-то миллиметрах от меня.
С трудом отрываю ногу от ступеньки и пытаюсь спуститься, но мужчина удерживает меня на месте.
Секунды растягиваются, время превращается в липкую массу, что затягивает нас.
Мощные ладони скользят вверх, мнут тонкую ткань. Замирают на талии.
Его хватка становится крепче. Длинные пальцы практически впиваются в мое тело.
Меня словно электрическим током бьет. Сильно, мощно, остро.
Ничего подобного со мной никогда не происходило.
Да что это такое?
Лицо моментально вспыхивает. По телу разливается жар.
Опускаю трясущуюся ладонь на его руку. И вздрагиваю.
Его пальцы сжимаются сильнее, захватывая мою талию в кольцо.
Я не могу спуститься, не могу сделать шаг в сторону, я могу только полыхать от незнакомых мне ощущений.
Я сама себя загнала в ловушку с этой стремянкой.
Я больше не чувствую ничего, кроме его рук на моем теле.
Я вся превращаюсь в один оголенный нерв.
- Осторожно, не дергайся, - хрипит мужчина.
Не успеваю ничего понять, как он просто приподнимает меня над стремянкой, переносит через комнату и опускает на кресло.
Без его рук на моем теле резко становится холодно.
Опускаю залитое краской стыда лицо и молчу.
Игорь Михайлович молча устраивается напротив, наливает что-то в пузатый бокал и делает глоток.
Чувствую, как от него волнами исходит ярость и раздражение.
Но он молчит.
Напряжение давит на плечи. Воздух с каждой секундой становится все тяжелее. Каждый вздох дается с трудом.
- Я не хотела, - шепчу, еще ниже опуская голову. – Простите.
- А что ты хотела? – его голос звучит спокойно.
На секунду поднимаю взгляд, чтобы встретиться с его горящими безумием карими глазами.
- Я… - тут же отвожу взгляд и бледнею. – Я хотела пройтись…
- Прошлась?
Молча киваю под его тяжелым изучающим взглядом.
- Я уже не могла сидеть в своей палате… - пытаюсь как-то оправдаться.
- Ну да, - он с грохотом опускает бокал на стол. Янтарная жидкость выплескивается через край. – И решила добавить себе еще пару переломов!
Его ярость выплескивается на меня. Хриплый баритон оглушает.
- Я не думала…
- Ты вообще мало думаешь, как я посмотрю! – рявкает он.
Открываю рот, чтобы возразить, защититься, но не могу…
Дыхание сбивается, судорожный вдох и наружу уже рвутся рыдания.
Перед глазами моментально появляется пелена. Часто моргаю, стараюсь прогнать неуместные слезы. Но не могу.
Капли срываются с ресниц и сбегают по щекам.
- Такое чувство, что ты решила самоубиться самыми изощренными способами и напоследок выставить меня твоим убийцей.
Всхлипываю в ответ. Но Игорь Михайлович словно не замечает нарастающей истерики. Он вскакивает с кресла и начинает мерить шагами библиотеку.
- Ты бросилась под мою машину! – бросает он первое обвинение. – Только чудом все закончилось хорошо!
Я хочу возразить, но голос не слушается.
- Ночью ты чуть не убилась об унитаз, так еще и чуть не утонула в нем! - ревет он зло.
Поднимаю на него полные слез глаза. Значит, ночью все было на самом деле. И он, и мокрое полотенце…
- И не смотри на меня так! Я бы списал это на действие лекарств, но ты не получаешь ничего, что могло бы затуманить твой разум! А сейчас?
Всхлипываю и размазываю влажную дорожку по щеке.
- Что это было? – он делает неопределенный жест в сторону лестницы. – Стоило сиделке уехать, как ты уже куда-то полезла. И не просто куда-то! Нет! На стремянку, хлипкую конструкцию. Да еще и с костылем!!!!
- Простите, я правда не хотела…
Игорь Михайлович слишком быстро оказывается передо мной. Не успеваю отодвинуться.
Его пальцы впиваются в мои плечи и дергают на себя.
- Ты что не понимаешь, что я отвечаю за тебя? – его взгляд становится еще темнее, еще опаснее.
Зрачок пульсирует и поглощает радужку. Его взгляд не отпускает, гипнотизирует, заставляет трепетать перед владельцем.
- Что я каждую гребаную минуту думаю, как поставить тебя на ноги, как оградить тебя от всего…
Его голос становится хриплым. Дыхание сбивается. Его взгляд жадно блуждает по моему лицу.
- Простите… - еще раз шепчу я.
- О господи, - выдыхает он мне в губы.
Наклоняется и целует.
***
Его губы удивительно нежные и вкусные. Капелька крепкого виски добавляет им терпкости.
Волнение набатом стучит в груди, мысли становятся вязкими. Поднимаю руки и кладу ему на грудь.
Я должна оттолкнуть его, одернуть и уйти.
Уйти навсегда из этого дома, от него…
Меня затягивают неизведанные чувства. Тело дрожит под напором мужчины, его прикосновений, кровь вскипает в венах и ураганом разносит по телу бурлящую страсть.
Под ладошками чувствую, как ускоряется огромное сердце в его груди. Его ритм вот уже который раз совпадает с моим. Дыхание перехватывает.
Ноги дрожат и отказываются держать меня.
С усилием отрываюсь от его губ, нежных, терпких, манящих.
Стараюсь успокоить дыхание.
- Простите, - еще раз шепчу я. – Я, пожалуй, пойду… к себе…
Он не удерживает. Его ладони соскальзывают с моего тела, огладив напоследок.
Выдыхаю.
Осторожно разворачиваюсь.
Он молчит.
Делаю глубокий вдох, подхватываю костыль.
Первый шаг дается тяжело. Жду, что он остановит меня, окрикнет, схватит за руку.
Но он не останавливает.
Осторожно дохожу до двери.
Между лопаток чувствую его напряженный взгляд. Он изучает меня, оглаживает...
Живот моментально вспыхивает от странного томления.
- Спасибо вам за все, Игорь Михайлович, - голос дрожит, сжимаю ладошки в кулачки. - Завтра утром я бы хотела вернуться домой.
Тяжелая гнетущая тишина повисает в комнате. Уже не жду ответа.
- Хорошо, - хриплый баритон касается моих напряженных нервов. – Я свяжусь с твоей семьей.
Пожимаю плечами и не оборачиваясь выхожу из комнаты.
Делаю несколько неуверенных шагов по коридору и слышу позади его осторожные шаги.
Снова ощущаю на себе его тяжелый изучающий взгляд.
Шаги замирают.
Усилием воли не даю себе обернуться.
Под его волнующим взглядом добираюсь до «своей» комнаты и исчезаю в ней.
Сползаю по закрытому дверному полотну вниз. Отбрасываю костыль.
Внутри все дрожит от возбуждения, пережитого страха и желания.
Так не должно было случиться. Я не такая. Я не могла гореть и плавиться в руках чужого мужчины. Не Марата! Ведь я любила его до безумия, как мне казалось.
Сердце сжимается, только не от боли потери, а от стыда за себя, за свои желания. Теперь, при воспоминании о бывшем, внутри только глухое раздражение и пустота.
Вздрагиваю, услышав в коридоре грохот. Такое чувство, что что-то со всего размаху ударилось об стену или дверь библиотеки.
Выдыхаю.
Осторожно поднимаюсь и плетусь к кровати. Завтра предстоит тяжелый день.
Замечаю на функциональной кровати небольшую подарочную коробку.
Что это? Откуда?
Сверху открытка. Открываю.
«Диана, это мое маленькое извинение за случившееся».
Это о чем он? О поцелуе?
Щеки моментально вспыхивают. Нет, не может быть. Коробочка тут появилась явно раньше, чем Игорь Михайлович меня поцеловал. Он же не мог это предугадать…
«Твой телефон, видимо, пропал бесследно. А тебе нужна связь с семьей».
Нет! Рву цветную бумагу. Громкий шелест заполняет комнату. Так и есть. Мой врач купил мне телефон.
Судорожно переворачиваю коробку и ищу логотип на гаджете.
Выдыхаю с облегчением. Это не вожделенное многими яблочко. Уже хорошо.
Потому что я даже представить не могу, чем мне пришлось бы расплачиваться!
Щеки вспыхивают.
«Прими его, он тебе необходим. Считай это извинением за испорченную неделю. Твою старую сим-карту я заблокировал. Вставь в телефон новую, чтобы активировать. Номер тот же».
Откуда он узнал мой номер? И как смог заблокировать старую симку?
Открываю коробку и прямо мне в руки выпадает маленький прямоугольник микро-сим.
Она идеально входит в слот. Запускаю телефон.
Наконец, я смогу позвонить домой и спокойно поговорить с мамой.
Стоит загореться голубому экрану и активироваться симке, как на телефон одно за другим начинают приходить сообщения.
Телефон вибрирует, не переставая.
С волнением открываю первое.
«У вас 2 пропущенных вызова абонент Алсу».
Сестра быстро поняла, что телефон не со мной.
« У вас 1 пропущенный абонент Марат».
В груди отдается глухой болью.
«У вас 152 пропущенных вызова абонент мама».
Значит, Алсу ей ничего не сказала.
Пролистываю ниже. Сообщения из прошлого. День моего выпускного.
«Диана, ты где?»
«Я что-то не поняла, что это за протесты?»
«Диана! Немедленно возьми трубку!»
Закусываю губу.
Мама даже представить не смогла, что со мной что-то случилось.
«Марат и Алсу ищут тебя! Возьми трубку!»
«Не доводи меня до инфаркта!»
Молчание. Долгое и томительное. Несколько дней мама не писала, лишь звонила несколько раз в день.
Последняя смска. Вчерашняя, после моего звонка.
«Ты мне больше не дочь. Чтобы ноги твоей не было в моем доме! За вещами можешь не приезжать, я их выбросила».
Конец третьей главы. Глава 4
