Дождливое серое утро.
Я плохо спала, если это вообще можно назвать сном.
Шесть утра, а я уже на ногах. Сегодня я собираюсь вернуться домой.
Все попытки позвонить маме закончились ничем – она внесла мой номер в черный список.
Умываюсь, разглядывая свое бледное лицо в зеркале.
Как все изменилось за несколько дней. Из счастливого человека с огромными планами я превратилась в жалкую тень без будущего и семьи.
Расправляю складочки на ночнушке и осторожно открываю дверь.
В доме тихо. Слишком тихо.
- Готова? – раздается совсем рядом.
Вздрагиваю от неожиданности.
Игорь Михайлович стоит, прислонившись к дверному косяку напротив. Интересно, как давно он тут?
- Да, - шепчу едва слышно.
- Отлично, - на лице Игоря Михайловича не дрогнул ни один мускул. Полная равнодушия маска. – Идем завтракать и в путь.
Согласно киваю и прихрамывая плетусь следом за ним.
Завтрак проходит быстро. Кусок просто не лезет в горло. В итоге я делаю несколько глотков ароматного чая и пытаюсь рассмотреть своего странного врача из-под полуопущенных ресниц.
Еще совсем не старый мужчина. Не могу точно сказать, сколько ему, наверное, не мало, раз у него взрослые сыновья. Серебристая седина на удивление идет ему, не добавляя лишних лет.
Удивительно живой, волнующий взгляд. Крепкое подтянутое тело.
Ему и больше сорока никто бы не дал, хотя подозреваю, что ему значительно больше.
- Поехали, - Игорь Михайлович ставит кружку на столешницу и поднимается.
- Да, только…
Он замирает, пронзая меня недовольным взглядом.
- Мне нечего надеть… - густо краснею. – В смысле, только ночнушка…
- Хм, - его взгляд из яростного становится задумчивым. – Сейчас что-нибудь придумаем.
Он исчезает. А я продолжают сидеть на кухне, поджав замерзающие на кафеле ноги под себя.
Сижу и представляю себе его взгляд: то черный и колючий, то нежно-золотистый. То пронзающий насквозь презрением, то обливающий яростью, то ласкающий страстью и желанием. Такой разный, такой…
- Вот, все что есть, - неожиданно возникший передо мной Игорь Михайлович протягивает стопку разных вещей. – Может, что-то подойдет.
Я быстро перебираю футболки и джинсы, конечно мужские.
- Это вещи мои сыновей, они из них давно выросли, - он отводит взгляд, его голос сипит.
Киваю и быстро выбираю из стопки то, что кажется мне самым подходящим по размеру.
- А мое белье? – отчаянно краснею.
- Белье? – он словно пробуждается ото сна, обводит мою фигуру долгим внимательным взглядом. - Оно осталось в больнице, вместе с твоим платьем.
Тяжело вздыхаю. И сползаю со стула.
- Ничего страшного…
Одеваюсь быстро. Да и что возиться: футболка и джинсы на голое тело. Все не по размеру, все велико. Но это лучше, чем ничего или больничная сорочка.
- Идемте, - зову своего странного спасителя.
И снова этот долгий задумчивый взгляд. Он скользит по мне снизу вверх. От босых ступней, по мешковатым джинсам, длинной футболке. Останавливается на уровне груди, зацепившись за острые горошины сосков.
Мужчина встряхивает головой, словно прогоняет наваждение и, наконец, останавливается на лице.
- Я рад, что ты его приняла, - он кивает на телефон, зажатый у меня в руке.
- Нет, не приняла, - отвечаю почти резко.
Светлые брови взлетают вверх.
- Как только я смогу, я оплачу вам его стоимость, - говорю гордо и вздергиваю подбородок.
И снова этот взгляд. Пронзительный, изучающий.
- Хорошо, - соглашается мужчина. – А вот с этим надо что-то делать.
Он кивает на мои босые ступни. Переминаюсь с ноги на ногу. Крепче перехватываю костыль.
Из высокой обувницы на свет появляется гора обуви. Мужской. Сорок какого-то там размера. На мой тридцать пятый.
Смешно.
- Нет, - снимаю с себя последнюю пару сланцев.
- Но ты не можешь идти босиком, - резонно замечает мужчина. – Обувай сланцы.
- Да я в них как в снегоступах!!! – мое возмущение прорывается наружу. Я демонстративно напяливаю обувь на себя и вытягиваю ногу.
Хмурый взгляд скользит по моей ноге, замирает на стопе в огромном резиновом шлепке. Уголки его губ дрожат. А следом раздается хрипловатый, но такой заразительный смех.
От неожиданности икаю.
Какой приятный, мягкий, бархатистый смех. Он ласкает слух и отдается в груди легким волнением.
- Не смешно, - замечаю обиженно.
- Смешно, - парирует он.
Смех быстро прекращается. Игорь Михайлович помогает мне спуститься по ступенькам и устроиться на заднем сиденье его машины, сам ловко запрыгивает за руль.
Нет, больше сорока ему не дашь.
- Это не та машина, - задумчиво говорю я, осматривая кожаный салон дорогого седана. Я даже марки не знаю, но точно знаю, что не на этой машине мужчина меня…
- Нет, не та, - колючий пронзающий взгляд через зеркало заднего вида. – Рендж в ремонте.
Просто киваю в ответ и отворачиваюсь к окну.
Так мы и едем до самого Питера из коттеджного поселка.
Уютное место с дорогими домами, охраной, а вокруг девственная природа, небольшая речка, лес, поля. Все это быстро мелькает за окном.
Я бы хотела жить в подобном месте. Когда-нибудь.
- Адрес. Диана!
- А? - вздрагиваю.
- Адрес! Куда мы едем?
Густо краснею и выдыхаю.
- Нам в Шушары.
Жду удивления, недовольства. Хоть чего-нибудь, хоть каких-нибудь эмоций.
- Адрес? – повторяет Игорь Михайлович и включает навигатор.
- Улица Литейная девяносто восемь Б.
Длинные пальцы быстро мелькают по виртуальной клавиатуре. Адрес задан, и механический голос предлагает свернуть на следующем повороте.
Неожиданно мне становится неуютно за себя. Хотя я понимаю, что мне нечего стыдиться. Я родилась в семье рабочих, хорошо училась и честно работала. Это не моя вина, что я не родилась с серебряной ложкой во рту. И жить в нашем поселке пусть и не престижно, но не стыдно!
А Игорь Михайлович раз дарит малознакомым девушкам такие телефоны, имеет две машины и такой дом, значит, может себе это позволить.
И понимаю все это я только сейчас. Лучше сейчас, пока я не успела себе что-то там нафантазировать.
Осторожно касаюсь пальчиками губ, словно могу сохранить на губах его вкус…
- Приехали, - Игорь Михайлович оборачивается ко мне.
- А? Да? – тянусь к ручке открывания двери и замираю.
Прямо мимо полированного автомобиля моего спасителя идет отчим.
Спина его согнулась под тяжестью ноши, он тащит огромный тюк в сторону мусорки.
Мама что, затеяла ремонт? Или генуборку?
Прочный пластиковый пакет для мусора не выдерживает тяжести вещей и лопается. На землю выпадают мои любимые мокасины, следом за ними словно белоснежные капли на грязную землю падают мои трусики.
- Нет! – рывком открываю дверь.
Не слушаю, что торопливо и сердито говорит мне врач.
Не обращая внимания на боль в ноге, почти бегу за отчимом.
- Алишер, Алишер! Подожди!
Слезы обиды катятся по щекам.
Она не могла так со мной поступить! Я ведь ее дочь! И я ни в чем не виновата!
***
- Алишер! – крик рвется из самой груди.
Отчим замирает и разворачивается.
Со смесью удивления и радости смотрит на меня.
- Диана, - он скидывает с плеча свой тюк и делает шаг ко мне.
Но останавливается в нерешимости.
У нас никогда не было с ним близких или доверительных отношений. Мне всегда казалось, что он просто терпит старшую дочь своей любимой женщины. Но он и никогда не обижал меня, не ругал, не поднимал на меня руку.
Просто сторонился.
- За что? – слезы бегут по щекам.
- Ты же знаешь свою мать, - его голос звучит глухо и виновато. – Я не смог ее отговорить. Где ты была, Диана?
- В больнице, - всхлипываю. – Меня машина сбила в день выпускного.
- Твою мать, - ругается сквозь зубы отчим. – И ты…
- Я в порядке, - слежу за его удивленным взглядом, что скользит по моей одежде. – Со мной почти все хорошо. Пара царапин и отсутствие нормальной одежды.
- Почему ты не сказала это Зарине? – в его взгляде читаю сожаление. Искреннее.
- Я пыталась, но ты знаешь ее, - повторяю его же слова.
Он кивает.
- Она дома?
Очередной кивок. Отчим достает из кармана пачку сигарет и прикуривает.
- Она тебя не пустит, - отвечает он и выпускает густое белое облако дыма. – Она в бешенстве.
- Но я не могла приехать! – в отчаянье заламываю руки.
- Она не простит тебе того, что ты сказала про Алсу и Марата.
- Но это правда.
Отчим презрительно сплевывает на асфальт. Он мне не верит. Как и мама.
- Но это правда, - эхом повторяю я.
- Алсу, она… - отчим замолкает, подбирает слова.
- Она не призналась? – догадываюсь я.
- Нет, - он делает очередную затяжку.
Из низко нависающих серых туч начинает накрапывать дождь.
Молчание затягивается.
- Я поговорю с ней, - неожиданно дает мне надежду отчим.
- Что? – поднимаю голову. Не могу поверить. Отчим, с которым мы за все двадцать лет жизни под одной крышей едва ли перебросились десятком слов, обещает поговорить с мамой!
- Я поговорю с Зариной. Расскажу про аварию и больницу. Но ты сильно не надейся… - он задумчиво жует фильтр сигареты. – Вчера ей уже звонили и пытались рассказать про аварию. Она бросила трубку. Зарина очень вспыльчивая. Пока она не остынет – объяснять ей что-то бесполезно.
Печально киваю. Я и сама это знаю. Мама готова испепелить все вокруг себя, пока в гневе. Даже если потом и пожалеет об этом.
- Держись, Диана, - мне на плечо ложится его тяжелая шершавая от тяжелой работы ладонь. – Но домой не суйся. Она тебя не пустит.
Киваю и глотаю слезы.
- Звони, если что. Я постараюсь помочь, если смогу. У тебя деньги есть?
Тупо смотрю в одну точку. Вот так за пару минут может измениться мир. Родная мать вышвырнула меня из своей жизни и из дома. А чужой по сути человек предлагает помощь.
Отрицательно качаю головой.
- Держи.
Мне в ладонь ложится мятая купюра.
- Больше нет, прости, - он виновато переминается с ноги на ногу и выплевывает докуренный бычок. – Мне пора.
Очередное неуклюжее, но такое неожиданно теплое похлопывание по плечу и отчим разворачивается и уходит в сторону остановки.
Сквозь слезы смотрю на свою сжатую ладонь. Из нее торчит ярко рыжая бумажка. Пять тысяч рублей. Отчим дал мне пять тысяч. Но у него же никогда не бывает денег, всю зарплату до копейки он оставляет дома. Мама даже на проезд и сигареты ему выдает ежедневно.
Крепко сжимаю кулак.
- Спасибо, - шепчу в пустоту.
Замечаю прямо перед собой огромный мешок, который с интересом обнюхивает помойный кот.
- Пошел вон! – кричу слишком громко. Пугаю не только кота, но и стаю помойных голубей.
Мертвой хваткой вцепляюсь в мешок и пытаюсь оттащить его от мусорки.
Сил нет. Мир вокруг начинает вращаться с огромной скоростью. Перед глазами все плывет. К горлу подкатывает тошнотворный ком.
- Ну же, ну давай! – кричу на пакет.
И в итоге дергаю его из последних сил. Пластик рвется, у меня в руках остается огромный кусок черного полиэтилена, а из зияющей дыры прямо на грязную мокрую землю вываливаются мои вещи.
- Нет! Нет! – тылом ладони смахиваю слезы и пытаюсь сгрести свои вещи в кучу.
Тошнота становится нестерпимой. Поднимаю голову и стараюсь дышать урывками, мелкими глоточками.
Дождь становится все сильнее. Крупные капли барабанят по лицу и спине, по пакету, по мусорным бакам.
Мне не справится одной.
Отбрасываю от себя кусок полиэтилена, что все еще сжимаю в руке.
Медленно ковыляю к подъезду, постоянно оборачиваюсь на свои вещи, словно они могут исчезнуть.
Подхожу к подъездной двери и хлопаю себя по карманам.
Ключей нет. Они остались у Марата.
Дрожащими пальцами набираю заветный номер и замираю перед динамиком.
- Кто? – раздается сердитый мамин голос.
- Мама, открой, - слезы вперемежку с дождем катятся по щекам. – Это я…
Но ответа нет. Лишь недолгое потрескивание динамика. Мелодичного сигнала открывания двери тоже нет.
Может, сбой?
Снова и снова я жму на нужные кнопки, но вместо ответа получаю ошибку.
Одеревеневшими от холода и дождя пальцами я снова и снова жму на кнопки в надежде снова услышать ее голос.
Но нет, она выключила домофон. Она не ждет меня. Она меня не пустит, как и сказал Алишер.
***
- Идем, - хриплый баритон врывается в мое маленькое отчаянье.
Мне на плечи опускается темно-серый шерстяной пиджак.
- Ты вся промокла, - его голос вместе с теплом сухой вещи обволакивают.
- Она не пускает меня, - шепчу я сквозь рыдания.
- Я уже понял, - Игорь Михайлович обнимает меня за плечи и крепко прижимает к себе. – Идем.
Послушно иду с ним, переставляю ногами, не задумываясь ни о чем, пока мы не проходим мимо мешка.
- Мои вещи, - дергаюсь, пытаюсь вырваться из его хватки, поднять свое имущество и нести.
- Оставь! – гремит строго.
- Нет! Это все мои вещи. У меня больше ничего нет. Она все выбросила-а-а, - подвываю жалобно.
- Это уже не вещи,- гремит Игорь Михайлович, - это уже мусор.
Поднимаю на него полный злости взгляд, а вижу лишь сожаление и уверенность в своих словах.
Смахиваю слезы и поворачиваюсь к мешку.
Дождь усилился. Под пакетом собралась грязная вонючая лужа, что натекла из-под полных баков, а в ней плавают мои мокасины и новенькие танго. Из разорванного бока медленно вываливаются стремительно намокающие вещи. Они бесформенной грудой со шлепком падают все в ту же лужу.
Игорь Михайлович прав – это мусор. Как и вся моя жизнь.
- Там могут быть твои документы? – мужчина слегка встряхивает меня.
Задумываюсь на секунду.
- Вряд ли, - качаю головой.
Не думаю, что Марат вернул мои вещи домой, ему пришлось бы объяснять, где он их взял. А это сложно…
- Нет, - говорю тверже.
- Тогда идем, - Игорь Михайлович подталкивает меня к пассажирской дверце.
Быстро распахивает ее и помогает мне устроиться на переднем сиденье.
- Сейчас согреешься, подожди, - он словно маленького ребенка пристегивает меня.
Наклоняется, вытягивает ремень безопасности, перегибается.
Ощущаю его горячее дыхание на своей коже.
С его серебристых волос стекают крупные ледяные капли. Белоснежная рубашка промокла насквозь и облепила рельефные натруженные мышцы.
- Вы промокли, - говорю заторможено.
- Ничего, высохну, - кивает он мне и защелкивает замок.
Быстро оббегает машину, садится за руль и нажимает на большую круглую кнопку.
Мотор отвечает ему утробным рычанием.
Игорь Михайлович встряхивает головой, двумя руками зачесывает назад мокрые волосы и нажимает еще какие-то кнопки.
Не машина, а космический корабль, - мелькает в голове. И в ту же секунду мне в лицо бьет сухой горячий воздух, а под ягодицами начинает теплеть сиденье.
- Так лучше? – мужчина пытается поймать мой взгляд.
Скидываю на пушистый коврик огромные сланцы и подставляю мокрые озябшие пальчики под горячий поток откуда-то из-под панели.
- Да, - киваю и тупо смотрю перед собой.
- Я правильно понимаю, что ехать тебе некуда?
Опять киваю. Есть друзья семьи, но я не уверена, что они меня примут. Родственники далеко.
- И вещей у тебя больше нет?
Очередной кивок.
- Хорошо, - подводит итог Игорь Михайлович и включает поворотник.
Машина плавно трогается.
Ничего хорошего я не вижу. Но молчу. Тупо смотрю в одну точку.
Как? Ну как она могла? Она не поверила мне, она вычеркнула меня из своей жизни! Так же нельзя!
И сестра. Она не заступилась за меня, не рассказала матери всю правду. Да хоть половину правды!!!
Всхлипываю и растираю по лицу слезы.
Одно «неверное» решение изменило мой мир, всю мою жизнь.
Зачем я без звонка пошла к Марату? Ведь если бы я не пошла к нему, я бы не застала их с Алсу. И все было бы как раньше. Назойливая малодушная мысль не дает мне покоя.
Встряхиваю головой. Нет!
Я не хочу всю свою жизнь быть обманутой женой! Лучше так! Лучше сейчас! Я что-нибудь придумаю, найду работу…
- Пойдем, - вырывает меня из размышлений хриплый баритон.
- Куда? – удивленно моргаю.
- Ты не можешь ходить в мужских джинсах и футболке, - он пожимает плечами и протягивает руку.
- У меня нет выбора…
- Есть, - говорит он упрямо. – Прямо сейчас мы что-нибудь купим тебе на первое время.
- Нет, - качаю головой. – У меня нет на это денег.
- А кто сказал про деньги? Это мой подарок.
- Мне не нужны ваши подарки, - говорю резче, чем хотелось бы. – Простите.
- Не хочешь быть обязанной? – понимающе говорит он.
Упрямо молчу.
- Боюсь, у тебя нет выбора, гордая девочка, - он выходит из машины, распахивает дверцу с моей стороны. – Выбирай: идешь сама или я несу тебя на руках?
Презрительно фыркаю и складываю руки на груди. Он не понесет меня в магазин. Тем более такой!
За спиной Игоря Михайловича переливается огнями один из самых дорогих бутиков северной столицы.
- Значит так? – серебристые брови сходятся на переносице.
Мужчина наклоняется, отстегивает ремень и подхватывает меня на руки.
- Пустите! Пустите, кому говорю! – пытаюсь оттолкнуть его, вырваться. Качаю на весу босыми ногами. Но сил мне не хватает.
Мужчина только крепче прижимает меня к себе.
Стеклянная дверь открывается перед нами, словно по мановению волшебной палочки. В лицо ударяет яркий свет, аромат дорогих духов и крепкого кофе.
- Игорь Михайлович!
- Игорь Михайлович, мы рады вас видеть!
- Игорь Михайлович, здравствуйте, - со всех сторон раздаются мелодичные голоса.
- Девочки, - командует мужчина. – Живее, мне надо через полчаса превратить эту Золушку в прекрасную принцессу!
Конец четвертой главы. Глава 5