-Ушла, значит…
Пахомов не ответил. Устало прикрыл глаза.
Егорыч виновато потоптался у окна:
-Не холодно, Серёга?.. Покурить бы.
-Кури.
Васютин достал пачку сигарет, объяснил Сергею:
- Она ж, Таисия, чистая змеюка. Только и покурить, – когда она домой… свалила, в общем. И как у неё только получается?.. Дым сигаретный учует даже там, где его нет. Способная женщина. На днях – ни с того, ни с сего!.. – протянула руку: зажигалку, говорит, давай…Угу. Как-то ни чёрт. Шнурки тебе не погладить?...
Чистая змеюка – старшая медсестра Лыкова.
Сергей усмехнулся:
-Так женщина? Или змеюка?
Егорыч щёлкнул зажигалкой, закурил. Глубокомысленно заметил:
- А это, Серёга… в большинстве случаев совпадает. – Сдержанно вздохнул, повторил:
-Ушла, значит… твоя.
Сергей кивнул на пачку, что лежала на подоконнике:
- Сигарету дай. – Затянулся, сквозь дым взглянул на Егорыча: – Твоя не ушла бы?
Васютин помолчал.
Не потому, что растерялся от Серёгиного вопроса и не знал, что ответить… Просто искал нужные слова:
-Моя бы не ушла. Верка не ушла бы. У нас с нею – навсегда. А было тоже… – всякое. – Михаил Егорович тронул пальцами грубый рубец, что прочертил его щеку – от виска, прошёл на миллиметр от глаза и тяжело спускался на шею, исчезал, должно быть, где-то на плече, под футболкой. Рубец давно потемнел, – как темнеют у шахтёров лица и руки. – Видишь?
-Сравнил.
-Много ты понимаешь. Это сейчас… Это сейчас, – Егорыч горделиво приосанился, – рубец будто украшает меня… Бабы вон млеют. А когда лежал в больнице, – вот как ты теперь… Когда врачи утверждали, что я не буду видеть… А незрячему – куда ж в шахту… И вообще, – куда… А у нас с Веруней – Димке третий год… и беременная она была – двойняшками нашими. Аборт Верке предлагали сделать, – поздновато было, да раз случай-то такой… Мол, – как ей, молодой бабе, с детьми да с мужем-инвалидом остаться. Мать Веркина… – Егорыч уронил сигарету в приоткрытое окно: – Твоою мать… Мать Веркина на весь посёлок раскудахталась, – дескать, куда тебе с малым, да ещё и беременной! Ещё и Мишке нянькой будешь! А так, мол… с одним-то малым,– запросто замуж выйдешь. Не ты первая. А, кроме матери, сеструха старшая зудела Верке в уши: не рассчитывай, мол, что мне и родителям на шею сядешь – с Мишкой твоим и со всем вашим выводком. Тебе дело говорят – про аборт… Навстречу идут. А ты ломаешься, как…
А Верка – ей двадцать второй год шёл… – будто не слышала их. Дневала и ночевала у меня в палате. Хорошо, – крёстная Веркина с малым выручала её. – Михаил Егорович улыбнулся: – А когда врачи сказали Веруне, что двойня будет, тут я, Серёга, и забыл, что не вижу. В областной клинике доктора не верили, что зрение – после такой травмы!.. – вернулось.
-Сравнил, – повторил Сергей. – Ты на ногах был. А у меня впереди – инвалидное кресло. А… Танюшка… Ей двадцать. Она танцевать любит… И на море мы с нею собирались, – после свадьбы. – Сергей потушил сигарету, прикрыл глаза: – Если уйдёт Таня, – я пойму.
-Если уйдёт… Значит, надеешься, что не уйдёт.
- Ни на что я не надеюсь. Ты думаешь, мне в радость будет… – видеть её рядом… Рядом с инвалидным креслом. Ты, Егорыч, представляешь её, – рядом со мной… вот таким…
-Кому что… и сколько судьба отмеряла… Только в Калиновке все помнят, как встречались вы с Танюхой, – ещё со школы. Что ж, – не знала она… что ты горноспасателем в шахте работаешь.
В полудреме Сергей ещё забывал о случившемся… Счастливо подсчитывал: до свадьбы – пять дней. Собирались в город: не подошли Танюше белые туфельки, поменять надо… И волан на свадебном платье оказался пришитым не так, как положено, – говорила Таня… В ателье успеть надо, – чтоб переделали…
А неделю назад крестили Володькиного мальчишку. Тёмке год исполнился. Ребят обычно раньше крестят… А Морозовым было не до крестин: остался Владимир один с мальчишкой. Не спасли врачи Катерину. Рожать ей нельзя было. Здешним докторам не верила Катюша… Направили её в областную женскую консультацию – там сурово подтвердили: ни в коем случае! Забудь и думать!..
Все глаза выплакала Катя: ещё девчонкой была, – мечтала родить Владимиру сына… А теперь – ни сына, ни дочки не будет.
Володька свёл брови:
- Усыновим маленького. Вон сирот сколько. Родным будет.
Успокоилась понемногу Катерина. Так и решили: взять ребёночка из Дома малютки. Владимир кроватку купил, Катюша принялась вязать что-то крошечное, мягкое и пушистое – какую-то одёжку, пинеточки…
А потом будто прислушиваться к чему-то стала. И в глазах, замечал Владимир, ласково светилась какая-то тайна…
Про беременность Катя сказала… В общем, прерывать было поздно. Чувствовала себя Катюша хорошо… и – легко.
Надеялись…
Врачи ругались… Но и им оставалось надеяться: всё бывает. Может, и на пользу роды пойдут.
Только не сбылось, не обошлось…
Ребёночек родился недоношенным – таким крошечным, что и не верилось ни во что… А к году стал обычным мальчишечкой, ходить выучился, – как все ребята. Тогда и вспомнила Ирина, сестра Володькина, что некрещёный малый. Вызвалась крёстной быть, а крёстным позвал Владимир друга своего, Серёгу Пахомова.
Ирина головой покачала:
-Примета нехорошая.
Володька хмуро взглянул на сестру. Ира объяснила:
- Серёжка не женат ещё… А есть примета: неженатому, – если крестить, – то первой девчонку надо.
Морозов перебил сестру:
- Сказки.
Ирка на своём стояла:
- К несчастью это: когда неженатый впервые крёстным становится – мальчишке.
-К какому несчастью! Что мелешь!
- Не я мелю! Люди говорят: и девушке до замужества нельзя быть крёстной у девчонки… и парню неженатому нельзя мальчишку первого крестить. Если случится такое, – то, говорят, кто-то из них счастье другого заберёт: или девчонка – счастье незамужней крёстной… или – крёстная девчонкино счастье. То же самое – с мальчишкой и неженатым крёстным.
-Наговорила! – отмахнулся Морозов.
Продолжение следует…
Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы» (2018-2024 год)