Знаете, какая категория гражданских дел самая мерзкая в моральном плане? Это дела, связанные с родственниками и наследством. Если родня почившего пришла судиться, будьте уверены: вытащат на свет всё грязное бельё, а об умершем расскажут не "либо хорошее, либо ничего, кроме правды", но и приукрасят последние дни и годы жизни так, как не мечтал бы их прожить и сам усопший.
Жили-были старик с двумя старухами...
Жил-был обычный среднестатистический мужчина Николай. Жил средне: не в деревне и не в городе - в среднем посёлке, где между многоэтажек паслись козы и гуси, был центральный водопровод, две школы и больница. Жизнь была средняя - жена Валентина, дочь Анечка, днём работа на заводе, потом - в огороде, по вечерам пивко, по пятницам-субботам - чего покрепче.
Когда стукнул кризис среднего возраста, мужчина подался изменять жизнь к лучшему: уехал работать в Москву на стройку (по слухам, там хорошо платили). Как там платили, старая жена не узнала, потому что внезапно оказалось, что на подходе новая жена - работница столовки, куда новоиспечённый строитель ходил обедать после смены.
Повздыхала старая жена, да делать нечего - согласилась на развод. Николай как приличный человек платил алименты (вернее, бухгалтер строительной фирмы аккуратно отправлял их куда следует), иногда звонил узнать как там дочь Аня. Дочь Аня выросла, жена Валентина постарела, но это нормально. Сам Николай тоже не молодел, старела и "новая" жена, правда, до того, как часики закончат тикать, успела подарить Николаю новую дочь - Лену.
После того, как Николай пожил "новой жизнью", выяснилось, что на самом деле ничего в его жизни не изменилось, кроме места жительства: если раньше он жил в посёлке с водопроводом, больницей и школами, то теперь - в деревне с колодцем, огромными полотнами земли "под картошку" и со школой в соседнем селе. Новая жена оказалась не москвичкой и даже не горожанкой, как рассказывала вначале, а жила в деревне Воронежской области. В общем, сменил шило на мыло.
Со временем Николай поднадоел новой жене (впрочем, как и она ему), и они развелись. Отец двух дочерей вернулся к себе в посёлок, но не к бывшей жене, а в дом своей матери, которая очень вскоре скончалась. Одинокий Николай очень удачно оформил себе пенсию по инвалидности и стал жить-поживать, да горячительные напитки попивать.
Видя, что хороший мужик пропадает почём зря, соседки намекнули бывшей жене, что Николаю присмотр нужен: прибраться, приготовить-постирать, приглядеть, кабы не натворил чего. Ведь не чужой же человек - бывший муж! Отец ребёнка твоего, Валентина!
Валентина принялась навещать и ухаживать, когда Николаю было "плоховато" наутро: приносила еду, помогала с уборкой и стиркой, вызывала врача на дом и даже договаривалась о капельницах.
Видя такую заботу, Николай расчувствовался и однажды заявил, что решил оставить этот дом бывшей жене и дочери, но при условии, чтобы Валентина и дальше помогала, а Анна навещала хоть иногда. БЖ подумала и согласилась. Правда, с помощью соседок выяснилось, что у Николая имеется помимо дочери Ани еще и дочь Елена, а значит, наследниц будет две. Валентину такой ход конём не устроил, и они придумали другой вариант: подарить Ане дом сразу, не дожидаясь делёжки наследства.
Чтобы долго не тянуть кота за хвост, на дом был вызван нотариус, составлен договор дарения жилого дома Анне Николавне, заверен, опечатан как положено. Валентина со спокойной душой продолжила ухаживать за БМ, а Николай со спокойной душой и завершёнными делами через несколько месяцев отбыл в иной мир.
Младшенькая идёт в наступление
Узнав о смерти папеньки, дочь Елена поспешила в посёлок, разыскала там кабинет нотариуса и заявила о желании вступить в наследство. Так как нотариус была одна на весь район и она же удостоверяла сделку дарения, она намекнула младшенькой, что завещания отец не оставил, а имущества как бэ... нету. Но вы всё равно подавайте, давайте разыскивать, возможно, были какие-то вклады...
Поняв, что бывшие родственники отца уже поработали над наследственной массой, Елена решила не заниматься самодеятельностью, а обратилась к юристу, с которым они и приехали, но уже не к нотариусу, а в суд.
В исковом заявлении Елена требовала отменить договор дарения жилого дома Анне, т.к. отец при подписании договора не понимал, что творит, был пьян, страдал алкоголизмом и деменцией, шизофренией и депрессией, и к тому же был введён в заблуждение ушлой Валентиной, это как пить дать.
В подтверждение своих слов указала, что иногда звонила отцу узнать как дела, и он был постоянно пьян, жаловался на головные боли и голоса, похмелье и неустроенность в жизни. Она по телефону его успокаивала и уговаривала обратиться к врачу, что он, наверное, и сделал. Прошу затребовать медкарту папеньки и заглянуть в записи: нет ли там диагноза от нарколога и психиатра?
Дочь Анна в качестве ответчика делала круглые глаза, называла Елену ненастоящей дочерью, раз она ни разу не приехала к отцу и не помогла ему в его проблемах, а вот они с мамой - его настоящая семья. Правда, ухаживала в основном мама, т.к. Анне было некогда - учеба в универе и личная жизнь, маленький ребёнок и другой город... Сами понимаете. Но душой она всегда была с отцом, честное слово.
Кстати, именно в суде сёстры впервые увидели друг друга.
На следующее заседание была предъявлена медицинская карточка отца из местной ЦРБ, а также вызван психиатр (по совместительству нарколог). Из карты стало ясно, что отец сначала лечил алкогольный абстинентный синдром, потом вроде "завязал", а затем жаловался на головные боли - и всё. Психиатр подтвердил, что человек был периодически пьющий, но не буйный, просил иногда его "прокапать", симптомов психических заболеваний и патологий не выявлено.
В суд была вызвана и нотариус, которая подтвердила, что удостоверяла договор дарения, перед подписанием убедилась, что Николай трезв (хотя и с признаками похмелья), осознаёт себя во времени и пространстве, понимает суть происходящего и желает подарить квартиру Анне. Чтобы удостовериться, что даритель реально всё понимает и действует добровольно, она задала эти вопросы в разных вариациях и даже объяснила ещё разок, что именно он сейчас натворит, когда поставит подпись. Николай был непреклонен и решителен, дарение состоялось.
Еще в суде допросили соседок Николая, которые подтвердили - пил. Но был в своём уме: вежливый, здоровался, помнил их по именам (одна из них даже Евдокия Федосеевна, а такое и трезвый с трудом запомнит).
Дочь Елена, которая истец, негодовала. Она была уверена, что отца предварительно несколько дней опаивали разными крепкими напитками, а затем обманом под предлогом оказания услуг бытового обслуживания заставили подписать договор. Тем более, он был не только пьян, но и психически болен.
На вопрос судьи, почему она так решила, она ответила: "Он же старый! Ему было уже 65! В этом возрасте старики не понимают, что делают, поэтому им надо вообще все сделки запретить! Чтобы не раздаривали имущество кому попало и не заставляли наследников потом разыскивать!"
Дочь Анна вспыхнула и в защиту чести отца потребовала посмертную судебно-психиатрическую экспертизу. Судья, глядя на пухлую медкарту, понял: дело затянется надолго (на такие экспертизы обычно большая очередь).
И младшенькая проигрывает
Экспертиза показала, что Николай хоть и качественно закладывал за воротник, всё же был вменяем на момент совершения дарения, понимал значение своих действий и мог ими руководить. Постороннего влияния тоже доказать не удалось, хотя Елена и пыталась всяко-разно обзывать и Анну и её мать, намекая на их происхождение, отрицательный характер и грязные мыслишки (в рамках приличий, конечно же, мы в суде находимся или где).
Ну, а на нет и суда нет, в смысле - на такое заключение экспертизы кроме как отказать в иске ничего и не остаётся. Поэтому суд в иске отказал. Договор дарения оставили в силе, а дом - Анне.
В апелляции решение устояло.
Как думаете, стоит старикам ограничивать их "сделкоспособность" к определённому возрасту? Или не будем сомневаться в разумности и добровольности их решений?
