Глава 48
– Что случилось? – с ужасом спросила Эмма.
Она задала этот вопрос, когда мы с Димой оказались в ресторане «Галилео». Белов притащил меня сюда несколько часов спустя после того, как мы вернулись из женской консультации. К этому времени, – около семи вечера, – я успела хорошенько выспаться, а потом явился Дима и сказал, что мне нужно конец этого дня провести в хорошей компании.
Мне выбираться из дома, учитывая услышанную шокирующую новость, не хотелось совсем. Но Белов был неукротим, как лев (интересно, он с таким же рвением станет мне помогать воспитывать тройню, или сразу свалит?). Взял за руку и потащил. Едва успела одеться и нанести чуть макияжа, чтобы людей в заведении не пугать своим бледным видом.
И вот мы сидим в ресторане, где работает Коля, Эмма напротив меня.
– Я не знал, что мне делать, она была в таком состоянии, – говорит Белов.
– Господи… – выдохнула она. – Что случилось? Ребёнок…
– У меня будет трое детей, чёрт возьми! – огрызнулась я.
Эмма побледнела.
– Врач думает, что она родит тройню, – перевёл Дима. – Мы только утром были у гинеколога, Кате сделали УЗИ, всё подтвердилось.
– Тройня! – Эмма даже подпрыгнула от восторга. – Это же замечательная новость!
– Для кого?! – крикнула я, не сдержавшись. – Для правительства, что ли, которое объявило Год семьи? Ну, круто, блин! Получу медаль «Мать-героиня» десятой степени.
– Для тебя. Или не для тебя? Ой, Катя, это сюрприз, конечно. Но это так здорово. Я должна сказать Коле, – и Эмма побежала на кухню.
– У нас будет трое детей, – мрачно сказал Дима проходившему мимо официанту.
– Поздравляю! – чирикнул он в ответ.
– Нет, это не поздравления, – я снова начала рычать. – Это худшая новость всей моей жизни!
Спокойствие, пришедшее ко мне во время сна, опять куда-то улетучилось. Волнение и страхи, накатившие цунами в момент, когда стало известно о тройне, накрыли с головой, не давая ни вдохнуть, ни охнуть. Захотелось вернуться домой и реветь в подушку, пока слёзы не кончатся. Ну почему я такая невезучая?!
Коля пришёл с кухни с выражением раздражения на лице. Я съёжилась, думая, что это из-за услышанной им новости, но он всего лишь притянул меня к себе.
– Правда, тройняшки? – спросил в волосы.
Я кивнула.
– Три ребёнка лучше, чем один. Всё будет хорошо.
Тут я не выдержала и разрыдалась. Дима тут же вскочил, высвободил из объятий Коли и, усадив, протянул платок.
– Я не знал, что делать, – объяснил Дима тихим голосом. – Она, как узнала, с ума сходит. Я думаю, у неё истерика.
– Всё будет хорошо, Катя, – сказала мне Эмма, поглаживая по спине.
Я продолжала плакать, закрыв лицо руками. Хорошо, в этот день и час в ресторане было мало людей, никто не обращал на меня внимания. Если бы хоть один начал пялиться и комментировать, клянусь, встала бы и шарахнула графином по голове. Чтоб другим неповадно было!
– Я не знаю, что мне делать, – растерянным голосом повторил Дима.
Мне, когда слушала это, захотелось, чтобы он придумал, что сделать или хотя бы сказать что-нибудь положительное, умное. А не этот вот упадническое.
– Всё будет хорошо. Просто успокойся, – я не знала, сказал ли Коля это Диме или мне, но думаю, его слова подействовали на нас обоих. Я, наконец, перестала плакать, и Белов прекратил нервно топтаться рядом со мной, а подвинул стул и уселся.
Эмма принесла мне бокал вина, вскоре официант принёс блюда. Ни я, ни Дима ничего не заказывали. Догадываюсь, Коля сам распорядился на этот счёт.
– Я уверена, что врач скажет, что всё в порядке, – заверила меня Эмма.
– У меня в сумочке валидол, – предложила одна из парящих официанток. Я помнила её по вечеринке Вари. Поздоровалась бы даже, но теперь была не в состоянии.
– У меня есть корвалол, – предложил кто-то другой.
Это звучало ещё лучше. Я протянула руку за лекарствами.
– Тебе это противопоказано, – отрезала Эмма.
Что ж, как только она это сказала, меня засыпали поздравлениями, наилучшими пожеланиями и возгласами: «Это так чудесно!» от сотрудников, которые не были свидетелями моего первоначального эмоционального взрыва. Когда такое происходит, трудно устраивать вечеринку жалости или испуга до безумия, поэтому мне пришлось взять себя в руки. Я решительно пригубила вино, сделав два маленьких глотка. «Чтобы вкус-то не забыть, ага», – вспомнилась фраза из «Любовь и голуби».
То ли от вина, то ли от обилия улыбок вокруг, но настроение стало улучшаться. У меня даже проснулся аппетит. Хотя съела и немного, но порадовалась тому, что тошнота больше не набрасывается голодной собакой.
– Я отвезу тебя домой, – сказал мне Дима после того, как ужин подошёл к концу.
– Ты меня никуда не отвезёшь, – яростно сказала я ему. – Это всё твоя вина.
– Брось! Неужели ты сама в это веришь? – рассмеялась Эмма.
– Думаешь, я смогла такое сделать сама с собой нарочно? – возразила я.
Дима открыл рот, чтобы что-то сказать, но Коля поднял руку.
– Катя, ты не понимаешь. Понятно, что вы расстроены. Дима, тебе пора на работу в клуб. Эмма, почему бы тебе не позвонить сестре Кати и не узнать, сможет ли она встретиться с ней дома? Я отвезу её на такси, а ты, Катюша, можешь вернуться домой и принять ванну…
– Без всякого алкоголя, – быстро добавил Дима.
Я в ответ показала ему язык.
– Без алкоголя. Но чтобы много мыльных пузырей и приятный аромат, – сказал Коля с улыбкой. – И утром, вот увидишь, тебе обязательно станет лучше. Звучит неплохо, правда?
– Я постараюсь уйти пораньше, – пообещала Эмма после того, как позвонила от моего имени Люде. – Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.
– Всё будет хорошо, – сказал мне Коля, когда я садилась в такси.
Когда я вышла на улицу, сзади послышался голос.
– Катя? – это Дима позвал меня. Его лицо было белым и застывшим, но мне это было безразлично. Да, вероятно, обвинять его иррационально, но в данный момент это казалось правильным поступком. Я направилась к ожидающему такси, не сказав ему ни слова.
***
Люда была у меня дома, когда я вернулась. Однажды сделала для неё дубликат ключа. Так, на всякий случай. Вот он и представился. Когда зашла, собралась начать новую тираду, в том числе помянуть Белова недобрыми словами, чтобы сестра сразу поняла, что теперь чувствую. Но, как только Люда увидела меня, легко сбила с толку двумя короткими словами:
– Заткнись, Катя, – и поманила за собой на кухню.
Затем сестра приготовила мне чай без кофеина, который я пила последнее время, заставила выпить половину чашки и только после этого разрешила говорить. Тут открылась моя словесная диарея, и Люда услышала всё, что рассказала мне доктор Морозова – о пухлости живота и состоянии матки, – всё, что смогла вспомнить. После того, как гинеколог сообщила мне новость о трёх младенцах, мне было трудно вспомнить что-то ещё. Из этого фрагмента осмотра в голове осталось только острое чувство злости к врачу. Тоже иррациональное, а избавиться не выходит.
В ответ Люда всё разложила по полочкам. Вот что значит мать двоих детей! У неё с головой, в отличие от меня, полный порядок. А если учесть, как её муж порой себя ведёт, то смело можно назвать мою сестру матерью троих детей: двух малолетних и одного великовозрастного детины. Она сказала, что Коля и Эмма правы. Мне надо перестать психовать и взять себя в руки. Слушая её, я наконец решила, что бросаться под автобус в данный момент не лучший вариант.
Люда продолжала рассказывать, что доктор Морозова ни черта не смыслит, а я могу рожать так, как захочу. То есть делать кесарево или нет, – только мой выбор, и больше ничей. А ещё сестра неожиданно дала мне понять, что Дима ни в чём не виноват:
– Подумай головой, оставь эмоции: люди не могут запланировать даже пол будущего ребёнка, кто бы что ни говорил. А уж тем более подстроить тройню! Знаешь, кем надо быть, чтобы такое удалось?
Я покачала головой.
– Господом Богом, и только им, – улыбнулась сестра. – Неужели твой Белов похож на Иисуса?
Настал мой черёд улыбаться. Конечно, она права.
– Вот так, Катюша, – встала Люда и, гладя меня по голове и приобняв, добавила. – Прикинь, как будет себя ощущать наша мамаша, когда у неё окажется пятеро внуков! Может, тогда остепенится и прекратит искать себе молоденьких козликов.
Мы рассмеялись. Выпили ещё немного чаю. К тому времени, как Люда ушла, хотя я всё ещё до жути боялась перспективы стать матерью тройни, почувствовала себя намного лучше. «Моих детей полюбят очень многие люди», – подумала про себя, погружаясь в сон.
