Со времен Абеляра и Элоизы до отправки друг другу свежих мемов в личку прошло совсем немного. По меркам человечества. И казалось бы, менестрели спели все свои баллады, поэты истратили все чернила, постмодерн и попса убили сакральный смысл слов про любовь.
Но что-то до сих пор заставляет мужчин садиться за стол и писать письма любимым женщинам.
Полоний: Что, вы читаете?
Гамлет: Слова, слова, слова. (Уильям Шекспир)
«Под предлогом науки мы полностью отдаемся любви. И изучение урока предоставило нам тайные встречи, которых желала любовь. Мы открыли книги, но руки более тянулись к ее груди, чем к книгам. Гораздо чаще любовь обращала наши взоры на нас самих, чем чтение, фиксировавшее ее на страницах. Если бы с любовью можно было изобрести что-то новое, мы бы это изобрели». (Педро Абеляр)
В наш век слишком быстрых технологий, кратких слов и легких мыслей, наверное, письма уже не играют никакой роли в романтических отношениях. Но своей красоты они от этого не теряют, верно?
Поэтому, если, конечно, пытливый читатель доберется до конца в «своей прогулке в литературных лесах», предлагаю окунуться в россыпи романтических слов, которые писали великие люди своим известным (или вовсе неизвестным) возлюбленным.
«И что прошли времена Паоло и Франчески»
Джеральд Даррелл очень любил природу: птички, зверьки, скорпионы в спичечных коробках, женщины… Впрочем, если животных можно было поймать и приручить довольно быстро, с женщинами приходилось труднее.
Со своей первой женой - Джеки (Джаклин Вулфенден) - они попросту сбежали из дома без благословения ее отца в 1951 году. Поженились, жили крайне бедно, но затем Даррелл начал писать книги и всё заверте…
Появились: собственный зоопарк, почти круглогодичные экспедиции в разные уголки мира, алкоголизм и трудоголизм Джеральда. Последнее и стало причиной развода и судебных тяжб.
В 1977 году в университете Дьюка в Южной Каролине, после лекции об охране дикой природы Даррелл знакомится с Ли Макджордж. Девушка изучала поведения животных, акустических сигналов млекопитающих и птиц Мадагаскара, а также социальное поведение лемуров.
Позже Даррелл писал:
«Если бы она сказала, что ее отец был индейским вождем, а мать марсианкой, я и то не был бы так удивлен. Общение животных всегда занимало меня больше всего. Я уставился на нее. Да, она была удивительно красива, но красивая женщина, которая изучает поведение животных, для меня была почти что богиней!»
Ли, конечно, льстило, что такой известный человек обратил на нее внимание, хотя пришлось «выйти замуж за зоопарк». Даррел считал, что: «это будет не любовь в том смысле слова, какой вкладывают в него женские журналы, но верная и прочная дружба. Это и есть настоящая любовь в моем понимании». Однако, только благодаря его письмам из экспедиций, эта пара прожила вместе до самых последних дней Джеральда. Пожалуй, это и можно назвать любовью, да?
Я видел тысячи закатов и восходов: на земле, когда солнце заливало золотистым светом леса и горы; на море, когда кровавый апельсин погружался или выныривал из разноцветных облаков над бескрайним океаном. Я видел тысячи лун: осенние луны, напоминавшие золотые монеты; зимние луны, белоснежные, словно лед; молодые луны, похожие на перья лебедят.
Я видел моря – разноцветные, словно шелк, и ярко-голубые, как грудка зимородка, прозрачные, как стекло, и темные, мрачные, покрытые пеной, бушующие и непокорные.
Я ощущал на лице ветер, прилетевший с Южного полюса, тоскливый и рыдающий, как потерявшийся ребенок. Я чувствовал ветер, теплый и нежный, как дыхание возлюбленной. Морской бриз приносил мне запах соли и гниющих водорослей. Ветер тропического леса был пронизан ароматами леса, запахом миллионов цветов. В моей жизни были и шторма, безжалостно терзающие океан, и нежные, тихие ветерки, ласкающие кожу, как лапка котенка.
Я знал тишину: холодную земную тишину на дне только что вырытого колодца; безжалостную, каменную тишину глубокой пещеры; горячую, одурманивающую полуденную тишину, когда все замерло и погрузилось в молчание под палящими лучами солнца; тишину, наступающую, когда заканчивается великая музыка.
Я слышал пронзительные крики летних цикад, которые буквально проникают в твои кости. Я слышал кваканье древесных лягушек, такое же сложное, словно кантата Баха. Я видел миллионы изумрудных светлячков, перелетающих с ветки на ветку. Я слышал крики кеа над серыми ледниками. Они переругивались, спеша к морю, как старики. Я слышал хриплые крики сов. Я слышал, как морские котики соблазняют своих гладких, золотистых подруг, слышал сухое стакатто гремучих змей, пронзительный писк летучих мышей и властные грудные звуки, издаваемые горделивыми лесными оленями. Я слышал, как волки воют на луну зимой, как медведи заставляют лес содрогаться от своего рева. Я слышал писк, ворчание и мурлыканье тысяч разноцветных рыбок на коралловых рифах.
Я видел сверкающих колибри над малиновыми цветами. Они жужжали, как целый рой пчел. Я видел летучих рыб, стремительно проносящихся над синими волнами как серебристые стрелы. Входя в воду, они оставляли за собой дрожащую серебряную линию. Я видел, как колпицы летят домой, словно малиновые полотнища, проносящиеся в небе. Я видел китов, черных, как деготь, всплывающих среди василькового-синего моря и выпускающих версальские фонтаны с каждым выдохом. Я видел бабочек, порхающих между цветов под лучами жаркого солнца. Я видел тигров, яростно спаривающихся среди высокой травы. На меня набрасывался разъяренный ворон, черный и блестящий, словно копыто дьявола. Я лежал в теплой, словно парное молоко, и нежной, как шелк, воде, а вокруг меня резвились дельфины. Я видел тысячи животных и тысячи замечательных мест… но –
Все это я сделал без тебя. Это моя беда.
Все это я хочу сделать с тобой. Это моя радость.
Все это я с радостью бы отдал за одно мгновенье рядом с тобой, за твою улыбку, твой голос, твои глаза, твои волосы, губы, тело. За твой удивительный, живой разум, открывать сокровища которого доставляет мне такую радость.
Пожалуй, лучшая озвучка фрагмента этого письма
«No - yet still steadfast, still unchangeable, pillowed upon my fair love's ripening breast…»
Если пошутить достаточно черно, то ответ на загадку «Кто рано стал сиротой, рано прославился, рано влюбился, рано умер от чахотки?»…
31 октября 1795 года родился знаковый английский романтик, поэт-вундеркинд Джон Китс. Через 15 лет он станет круглым сиротой и совершенно материально неблагополучным членом общества. Поэтому его любовь к Фрэнсис Браун Линдон, или Фанни, как бы сильна не была, браком не закончилась. Хотя они тайно обручились осенью 1819 года, чахотка Китса вынудила его уехать в 1820 году в Рим (где, как считалось, теплый климат поможет ему излечиться). Оттуда он писал своей Фанни романтические письма, которые и оставили ее в истории (что интересно, ее письма Китсу не сохранились, что заставляет некоторых историков поэзии считать ее бессердечной стервой). Возможно, эта переписка и позволила матери Фанни дать согласие на брак к тому времени, как он вернется, но, увы, в феврале 21-го Джона Китса не стало. Ему было всего 25 лет.
Милая моя девочка! Ничто в мире не могло одарить меня большим наслаждением, чем твоё письмо, разве что ты сама. Я почти уже устал поражаться тому, что мои чувства блаженно повинуются воле того существа, которое находится сейчас так далеко от меня. Так позволь же мне говорить о твоей Красоте, даже если это опасно для меня самого: вдруг ты окажешься достаточно жестокой, чтобы проверить ее Власть над другими? Всегда твой, моя любимая!
Что нам, женщинам, еще надо?
I thought, I can’t fall in love with this man, but it’s just like a ring of fire
«Говорят, музыканты - самый циничный народ»…
Но одна из культовых музыкальных историй любви - история Джонни Кэша и Джун Картер, пожалуй, самая искренняя история из всех. У циников по-другому не бывает.
3 марта 1953 года, американский радист Джонни Кэш принял радиограмму о смерти Иосифа Сталина. Но наша история не об этом.
Икона рокабилли, рок-н-ролла, госпела и христианского кантри. Человек, живущий за себя и того парня (брата, который погиб в результате несчастного случае на лесопилке, когда Джонни было 12 лет). Наркоман и алкоголик, однажды спаливший 200 гектаров калифорнийских полей и леса.
Очень много лет любил «хорошую кантри-девочку» Джун Картер, познакомившись с ней на одном из концертов в 1950 году. Чувства, впрочем, были взаимны. Несвободные в отношениях, Кэш и Картер гастролировали вместе, писали и исполняли песни. Об их отношениях можно узнать в одном из самых узнаваемых хитов - «Ring of Fire» (1963), которую написала Джун.
Предложение Джонни сделал на сцене концертного зала, перед толпой в 7 тысяч человек. Вместе они прожили 35 лет, и умерли с разницей в 4 месяца (условно посчитаем это за «один день»).
С днём рождения тебя, принцесса. Мы состарились и привыкли друг к другу, теперь мы думаем, как одно целое, и можем читать мысли друг друга. Теперь нам не нужно спрашивать, чего хочет каждый из нас. Конечно, иногда мы всё ещё раздражаем друг друга, а иногда, наверное, доверяем даже больше, чем это нужно. Но когда я начинаю задумываться над всем, над тем, что у нас есть, я понимаю, что мне несказанно повезло связать свою жизнь с такой величайшей женщиной во всем мире. Ты по-прежнему вызываешь у меня восторг и восхищение. Ты та, кто делает меня лучше, мой главный объект желаний, причина, по которой я всё ещё есть на земле.
Я очень тебя люблю.
С днём рождения, принцесса.
Любовь не пятнают дружбой. Конец есть конец (с)
«Звезды не ездят в метро». Они обычно знакомятся в каких-то элитных местах, ресторанах, например. Как Эрих Мария Ремарк и Марлен Дитрих, например.
В 1937 оба были уже известны, уже измучены славой и вниманием, уже в разводах со своими половинами. Очень похожие и такие разные. Великий писатель с комплексом неполноценности и «Золотая пума», перед которой склонялись «богатые и знаменитые».
Он посвятил ей «Триумфальную арку» - она обиделась, уж больно неприятен был образ, который он вывел в романе с нее. Он сделал ей предложение - она сообщила об аборте от очередного поклонника. Красивая сильная женщина - или пустышка, которую он проклинал?
Во время этого романа появились письма писателя, превратившиеся затем в книгу «Скажи мне, что ты меня любишь». А вот все письма Марлен к Эриху его вторая жена Полетт Годар сожгла. И букет от Дитрих на гроб писателю не положила. Так тоже бывает.
Милая, дарованная Богом, – когда целыми днями лежишь в постели, когда все давно перечитано, являются толпы воспоминаний и уставляются на тебя. Я думаю, нас подарили друг другу, и в самое подходящее время. Мы до боли заждались друг друга. У нас было слишком много прошлого и совершенно никакого будущего. Да мы и не хотели его. Надеялись на него, наверное, иногда, может быть – ночами, когда жизнь истаивает росой и уносит тебя по ту сторону реальности, к непознанным морям забытых сновидений.Я хочу быть с тобой рядом, и больше мне ничего не надо. Ты должна знать, что я есть. И не должна ничего бояться. Ты должна чувствовать, что я всегда буду с тобой и что в твоей жизни никогда больше не будет одиночества. Я не больно-то умею утешать; тут я неловок в обращении со словами. Но я способен на нечто другое, на что прежде не был способен: я способен на любовь, – и в то мгновение, когда я сейчас написал это, мне стало ужасно стыдно, потому что это прозвучало очень высокопарно, а этого не должно быть. Но я оставлю все, как есть, потому что это благодаря тебе я стал способен на это.
Marlene DietrichLili Marlen3:03
Физика как секс: может не давать практических результатов, но это не повод ею не заниматься
«От того, что человек умер, его нельзя перестать любить, черт побери, особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?» (С)
Не очень веселый выходит текст, когда «в общем, все умерли». Но это уже последняя история и последнее письмо.
Один из величайших ученых физиков в мировой истории, один из создателей атомной бомбы, «не просто блестящий теоретик; человек чрезвычайно здравомыслящий, ответственный и гуманный, великолепный и толковый учитель, а также неутомимый труженик» - со слов Роберта Оппенгеймера, человек, занимающийся как квантовой механикой, теориями: сверхтекучести и слабых взаимодействий в ядрах атомов, частиц и наноматериалов, так и на досуге занимающийся взломом сейфов (ну, могут же быть у человека маленькие хобби?).
Ричард Фейнман.
Записывающий в свои блокноты не только физические формулы, но телефоны многочисленных поклонниц, любил только одну женщину - Арлин Гринбаум.
Арлин была обречена (опять чертов туберкулез). Родители Фейнмана были против их свадьбы. Декан факультета, где учился Фейнман, был против. Все общество было против, потому что, по словам его матери «люди боятся туберкулеза. Когда твоя жена находится в санатории для больных туберкулезом, никто не знает, настоящий ли это брак. И я уверена, окружающие сочтут общение с таким мужчиной опасным».
Однако, молодых людей эти обстоятельства не сломили. Но после брачной церемонии в 1941 году, в губы они не поцеловались из-за опасности заражения.
В июне 1945 года Арлин умерла. А Фейнман продолжил писать ей письма.
Дорогая Арлин,
я обожаю тебя, милая.
Я знаю, как тебе нравится это слышать, но я пишу не только для того, чтобы порадовать тебя. Я пишу потому, что это наполняет теплом все внутри меня. Я не писал тебе ужасно долго — почти два года. Но я знаю, ты ведь простишь меня, упрямого прагматика. Я думал, нет никакого смысла писать тебе.
Но теперь, моя дорогая жена, я знаю, что должен сделать то, что так долго откладывал и так часто делал в прошлом. Я хочу сказать, что люблю тебя. Я хочу любить тебя. Я всегда буду любить тебя.
Умом мне сложно понять, что значит любить тебя, после того как ты умерла, но я до сих пор хочу оберегать тебя и заботиться о тебе. И я хочу, чтобы ты любила и заботилась обо мне. Я хочу обсуждать с тобой свои проблемы. Я хочу вместе заниматься разными делами. До настоящего момента мне это и в голову не приходило. А ведь мы могли бы делать вместе очень многое: шить одежду, учить китайский, купить кинопроектор. А сейчас я могу это сделать? Нет. Я совсем один без тебя. Ты была главным генератором идей и вдохновителем всех моих безумных приключений.
Когда ты болела, то беспокоилась, что не можешь дать мне того, в чем я нуждался, того, что тебе хотелось бы мне дать. Не стоило волноваться. В этом не было никакой нужды. Я всегда говорил тебе, что очень люблю тебя просто за то, что ты есть. И сейчас я понимаю это как никогда. Ты уже ничего не можешь мне дать, а я люблю тебя так сильно, что никогда не смогу полюбить кого-то другого. И я хочу, чтобы так оно и было. Потому что даже мертвая ты намного лучше всех живых.
Я знаю, ты скажешь, что я глупый и что ты хочешь, чтобы я был счастлив и не стоять у меня на пути. Ты, наверное, удивишься, узнав, что за эти два года у меня даже не было подружки (кроме тебя, моя дорогая). И ты ничего не можешь с этим поделать. И я не могу. Я ничего не понимаю. Я встречал многих девушек, среди них были очень даже милые, и я не хочу оставаться один, но через пару-тройку свиданий я понимал, что они для меня — пустое место. У меня есть только ты. Ты настоящая.
Моя дорогая жена, я обожаю тебя.
Я люблю свою жену. Моя жена умерла.
Рич
P. S.: Прости меня, пожалуйста, за то, что не отправил тебе это письмо, — я не знаю твоего нового адреса.
Любите друг друга и пишите письма.
Автор: Ася Бажутина
