Андрей вышел с работы уставший, но довольный. Единственное - домой не хотелось! Не то, что дома было плохо, никак там было. Привычно, скучно, ничего интересного. Сын в армии, и там все хорошо, скоро уже вернется. А с женой отношения медленно, но верно сходили на нет. Хотя ни о каких разводах речи не шло, вообще никаких речей уже давно не было, и делать дома было нечего. Мужчина решил зайти в пивбар, который находился почти по дороге.
Это была не какая-то «забегаловка», а вполне приличное заведение, вечерние посиделки в котором вошли в привычку. Там можно и знакомых встретить, и за неспешным разговором скоротать вечерок. Всё лучше, чем дома уныло поглощать опостылевшие макароны с сосисками, да смотреть цветное мелькание на экране телевизора!
«Это, наверно, и есть кризис среднего возраста. Особенно противный вот в такую осеннюю погоду», — думал Андрей, рассеяно глядя на опавшие кленовые листья, прилипшие к мокрому асфальту. В баре было тепло, приятно пахло, народу мало. Но вон за одним столиком, как раз давно не виденный знакомец, Виктор! Увидел Андрея, машет рукой, вроде как подзывает.
С Виктором они учились в техникуме, потом работали на одном заводе, но большими друзьями не стали. Однако и врагами не были, просто приятели. Здоровались при встречах, болтали за жизнь, когда вот так встречались. И сейчас компания Виктора была очень кстати.
— Привет, Викентий, давно не виделись!
— Здорово, Дрон! На ловца и зверь... Вспоминал тебя как раз.
— Надеюсь, добрым словом?
— Да как сказать... Я ведь развелся в прошлом месяце, знаешь?
— Слышал что-то. Чего вдруг?
Ничего Андрей, конечно, не слышал, да и Витю не видел уже давно. Завод закрылся, они разбрелись по разным работам, виделись редко, хотя и жили в одном районе. И уж подавно, Андрей давным-давно не видел он его жену. А и увидел бы, скорее всего не узнал! Или просто не обратил внимания. Хорошего в этой женщине было только имя - Наташа. Женственное имя, подразумевающее милоту, мягкость и пушистость. А жена Вити была не такой Наташей. Она даже в девушках особого внимания не привлекала, крупная, не очень складная, с грубоватым лицом. Мужиковатая, так про таких говорят. Это в девушках. Ну, а после замужества и родов, скоро и вовсе превратилась в тетку. Ничего удивительного в том, что Витька с ней в конце концов развелся, не было.
— Да не вдруг, Андрюха, к этому давно шло, но вот толчок получился именно что вдруг. И кто виноват? Как думаешь? Не поверишь! Ты, Андрюшенька!
— Не поверю! — слегка удивленно хохотнул Андрей. Уж в чем – в чем, но в разводе давнего знакомого он не мог быть виноватым.
— Я и сам бы не поверил! Но оказалось, что Наталья моя, уже много лет как влюблена в тебя. Вот так-то. Письма я нашел…
— Какие письма, ты что?! Сроду я никаких писем не писал, а с ней и не разговаривал никогда.
— Да не ты писал, а она. И не отсылала, складывала в коробку. Сначала, может, прятала, а потом перестала. А я тут документы на машину искал, сунулся, письма какие-то, ее почерк. Начал читать, и глаза на лоб полезли! Оторваться не мог! Тебе письма, любимому, и всякое такое, Андрюшечке. И уж такие там признания... Не то, что от неё не слышал, в сериалах такого не бывает! Припер ее к стенке, что, мол, за Андрюша? Ну, она и созналась, что ты, мол. Любит, но признаться боится, вот в письмах душу и отводит. Ну и не выдержала душа поэта, читателя то есть. Раз так, говорю, то давай-ка разведемся. И развелись.
— Да уж... А не поспешили? Подумаешь, письма…
— Да нет, говорю же, давно собирались. Думали сперва Люську замуж выдать, но что она, так не выйдет? А я Натаху видеть не мог, прикинь, это ж сколько лет она о тебе мечтала! Она со мной спала, а тебя представляла. Так тебе и признавалась. А ты и не знал! — Витька невесело хохотнул. — Это уже не «подумаешь», Андрюха, и не просто письма. Так что я уже месяц и семь дней как свободный человек. А она, соответственно, свободная женщина. Можешь воспользоваться.
— Да брось ты...
— Знаю, кому она нужна? Девяносто шесть кило уже, прикинь? А она и при восьмидесяти была колода колодой. А в душе вон какие бури бушуют, кто бы подумал!
Кое-как закруглив непростой разговор, мужчины разошлись. Андрей шел по потемневшей, мокрой улице и думал... Вот так вот живёшь, живёшь себе, и знать не знаешь, что тебя, оказывается, кто-то любит... А ведь и у него было воспоминание о Наталье! Как-то раз, лет десять назад, стоял он на остановке и увидел её, тоже стоящую на остановке через улицу. Ее автобус подошел, Наталья втиснулась на заднюю площадку, пробилась к окну и упёрлась ладонью в мокрое стекло. И вот эта ладонь в бежевой перчатке как-то так отпечаталась в памяти, и всплывала то и дело без всяких причин. Эта самая рука, которой она писала письма, наполненные нежностью и страстью...
Вот тебе и Наталья, вот и колода. Что же она тогда, в юности, не попыталась хоть как-то его завлечь? С Витькой же как-то договорились. Хотя, какая разница, было бы так же со временем, как с Татьяной, никак. А Наталья, может, кому-то другому писать бы принялась. Нет, не любовь это, не судьба... А что же? И эта рука, прижатая к стеклу, похожая на увядший кленовый лист, ему же это, то и дело, вспоминается уже вон сколько лет! Тронула его чем-то эта рука... А теперь он знает про письма, которые писались для него, да так и не дошли. Любила много лет, надо же! Мечтала о нём, а он в это время женился, любил жену, ссорился с ней, изменял изредка, так, без чувств, как галочку ставил, у всех есть любовницы, и у меня тоже. А можно, оказывается, вот как, любить много лет, не признаваясь и не ожидая ответа...
«Ну, молодец старик! — Усмехался про себя Андрей. — Пятый десяток на исходе, скоро, глядишь, дедом стану. А туда же, любовь, письма, чувства! Вот надо оно мне? Да я и не помню уже, как оно и что с этой любовью... А ведь оно здорово, любить!».
Вспомнилась детская игра в «секрет», которой увлекались, в основном, девочки. В земле вырыть маленькую ямку, в неё что-нибудь красивое, фантик, бантик, что угодно, прикрыть стеклышком и зарыть. Потом можно расчищать это стеклышко от земли и любоваться. Наташа выросла, но играть не бросила, для нее любовь, к ни чем не примечательному мужику Андрюхе, стала вот таким секретиком, ярким пятном в серой обыденности.
Ну, вот уже и дом родной, а там тапки, макароны, телевизор... И Татьяна, равнодушная, уставшая, скучная... «Вот кто колода, так это я! Мог бы жене хоть цветочков по дороге купить, или конфет каких-нибудь. На, мол, жена любимая, ни в честь чего, так, от чувств-с. Есть же и у нас какие-то чувства?».
Андрей бодро вошел в квартиру, улыбнулся жене.
— Знаешь, Танька, какое чувство я сейчас испытываю?
— Надеюсь, глубокого удовлетворения? — немного удивленно ответила жена.
— Точно! Мы, все-таки, настоящая пара. Я удовлетворен своей жизнью, своими тапками, твоими макаронами!
— Прокол... я сегодня картошку пожарила.
— Так это вообще эйфория! И знаешь, Таня, если я узнаю, что ты всю жизнь влюблена в актера Боярского и тайком пишешь ему письма с признаниями, я с тобой не разведусь, не надейся!
— Ничего я не пишу. И влюблена я с детства в Евгения Леонова, ясно?
— Ясно и прекрасно, мне он тоже нравится. И вообще, жизнь прекрасна и удивительна во всех ее проявлениях!
Но мысли и воспоминания об этих письмах всё же остались. Как бы там не было, а они где-то есть, написанные для него, невероятные признания в любви...
Уважаемые читатели, буду очень благодарна за Ваши отзывы, лайки или подписку...
Читайте другие мои рассказы: https://dzen.ru/media/sav182ol/nado-li-mstit-65b9ed2bc22da266f8851661
