После всего, что случилось, о Вике стали говорить разное. Особенно знакомые, которые вслух восхищались ее самоотверженностью, а между собой жалели и называли «дурой». Именно эту часть своего окружения Вика разочаровала больше всего.
Сколько раз говорили они:
— Ты никому ничего не должна. Тебе без пяти минут сорок два. Жизнь и так мимо прошла, так хотя бы на старости лет поживи для себя.
А Вика привычно отмахивалась:
— Как я буду жить для себя и знать, что бросила его? Это неправильно, непорядочно. Я так не могу.
Знакомые переглядывались, закатывали глаза и указывали на очевидное:
— Твой брат здоровый мужик. Он вполне может устроиться на работу, снять квартиру, раз уж свою оставил бывшей.
— У него есть квартира, — тихо напоминала Вика. — Мама на нас обоих завещание написала.
— Ага, только бабкину квартиру он с тобой делить не стал, — фыркали знакомые.
— Это его решение, а это — мое. И говорить не о чем. Я живу в ладу со своей совестью. Мне так спокойно.
Все знали, что Вика не только пустила брата после развода к себе в однушку, но и кормит его уже пятый год. Сначала она его выхаживала, соглашаясь, что бывшая жена предательница: ну потерял человек работу, бывает— разве по-людски сразу из дома гнать? Хотя с его решением оставить свою квартиру детям, она согласилась. Племянников Вика любила, хотя и видела редко, так как не хотела с Ларисой пересекаться. Очень на нее из-за брата злилась.
Это потом она узнала, что с работы он сам ушел, и не за пару месяцев до развода, а за целый год.
Но не выгонять же родного брата на улицу. Тем более, по закону он имеет такие же права на эту квартиру, что и Вика. И никто не виноват, что бабушка, в чьей семье рождались одни девочки, внука боготворила, и все, что у нее было, оставила ему.
Вика разграничила комнату книжным шкафом и решила немного потерпеть. Брат еще молодой — и работу найдет, и квартиру. Ему ведь тоже, наверное, неловко со взрослой сестрой комнату делить?
Но брат, если и страдал, то вида не подавал.
В первое время он, правда, смущался, рассказывал, как ходит по собеседованиям, но безрезультатно, ведь у него уже возраст и редкая специальность, и вообще, «кому мы нужны в этой стране».
Вика ему сочувствовала, покупала продукты, сигареты, одежду. Иногда выводила его в кино. Развеется.
Только через два года, когда брат перестал говорить, что ищет работу, а в шкафу с посудой она начала находить пустые баклажки, Вика поняла, как крепко увязала. И способа вырваться уже не видела.
Все знали Викины знакомые, кроме одного: чем больше брат пил, тем сильнее раскаивался на следующий день. А потом хватал Вику за руку и плакал.
— Ты только не бросай меня. Я без тебя пропаду.
Вика плакала и обещала, что не бросит. Она и сама не заметила, как брат стал контролировать ее жизнь: спрашивал, куда уходит, звонил, если задерживалась, ревновал у друзьям.
Еще недавно у нее были надежды создать свою семью. И человек подходящий был. Сережа… умный, хороший. Но брат после очередного запоя, выглядел таким жалким, никому не нужным, что Вика не решилась, ему сказать, что хочет его оставить. Если она его бросит, как Лариса, что с ним станет? Как она потом жить будет с таким-то грузом вины?
И Сереже отказать духу не хватило. Вика просто перестала отвечать на его звонки. А потом он перестал звонить.
Прошло еще пару лет. Брат растолстел, обрюзг, на лице появились характерные отеки.
Вика по-прежнему не жаловалась и все так же отмахивалась от советов и нравоучений.
Тем сильнее удивились ее знакомые, когда она вдруг исчезла. Уволилась одним днем с работы, собрала вещи, пока брат выходил за выпивкой, а ночью сбежала из дома, предварительно забив холодильник едой.
Брату она оставила записку: «Я уезжаю из города и выхожу замуж. Больше не вернусь. Квартира твоя».
— Вот дура, — качали головой разочарованные знакомые. — Она еще и квартиру ему оставила. Откупилась. Знала ведь, что без нее он пропадет. Какие люди все-таки подлые по натуре. А говорила ведь, что не простит себя, если бросит брата.
А Вика и не простила. Даже после рождения сына, которого назвали в честь отца Сергеем.
