Часто приходится слышать этакое скрыто высокомерное, самооправдательное или ложно скромное - «я пишу для себя». Враньё. Всё написанное рассчитано на то, что кто-то прочитает. Для себя – это вырыть ямку в песке и прошептать туда, и то не факт, что через месяц оттуда не вырастет тростник и не зашепчет «у царя Мидаса ослиные уши»…
+
Разочарование приведёт меня к молчанию. Может, надо было с молчания начать? С другой стороны, вот пришёл Спаситель на Землю, увидел, ужаснулся, разочаровался, помолчал и ушёл… И что?
+
Каждое веское слово кажется последним.
+
Из любимого Борхеса: "...в детстве меня изумляло, что буквы в закрытой книге не перепутываются и за ночь не теряются...", "Кто-то гордится любой написанной книгой, я - любою прочтённой".
+
Где-то у Борхеса я читал, что книга - главное изобретение человечества, потому что она единственная не является продолжением его тела, а является продолжением разума, духа и воображения. Все изобретения и знания вторичны по отношению к книге. И даже компьютер, который тоже вроде как умеет хранить буквы и тексты. Ещё и поэтому мы пишем слово Библия с самой заглавной буквы.
+
- Я вам послала три своих новых романа! Почитайте!
Три романа! Новых! С ума сойти! И почти требование – почитайте. А раз почитаете, то что-нибудь скажите-напишите о них. А там с первых двух абзацев видно, что говорить не о чем… Ну как сказать приятной женщине, что я уже не могу тратить остатки зрения и времени на тексты, которые самого меня ничем не обогатят?
+
Сотворчество двух бездарей похоже на однополый брак.
+
Одно из смешных объявлений: «Продаю качественный навоз собственного производства».
+
Тут заспорили прозаик и поэт о том, что первичнее: поэзия или проза. Глупый, конечно, спор, и мне бы стать на сторону прозаика, как коллеги по цеху, но я люблю поэзию, и надолго запомнил, что говорил великий Борхес, рассуждая над строчками «Божественной комедии» Данте: «Стихотворение всегда помнит, что прежде чем стать искусством письменным, оно было искусством устным, помнит, что оно было песней».
+
А ещё приходится спорить с кинорежиссёром, который вдруг начинает говорить о первичности кино. Ну, театра. Ну образа… И самое веское «Вначале было Слово» с ним не работает. Мол первые люди начинали с мимики, рисовали буйволов в пещерах. То есть – рассказываем мне «историю первобытного общества», по которой у меня «отлично в дипломе». И тогда я спрашиваю: Адам с Богом мимикой или рисунками разговаривал?
+
Я смеюсь, когда рассуждают о счастье. Каждый отстаивает его смысл и проявления в том, в чём именно он находит. Другие вообще смеют давать остальным рецепты как быть счастливыми или где его искать. Третьи спорят: счастье - в прошлом, в настоящем или в будущем? Четвёртые зовут поймать счастье в эту минуту, в сей миг… Как можно поймать эхо? Эхо того, что мы чувствовали в раю?
+
Рай – прародина человечества. Другой нет.
+
От многих народов в маленьких тёплых странах у южных морей я слышал легенду о том, как они получили свою землю от Бога. Бог уже всем и всё раздал, а они по какой-то уважительной причине опоздали, и пришлось Ему из жалости отдать им частицу рая, оставленную для Себя. Всякий раз, когда я слышал эту легенду, я думал о моём народе… А он ничего, судя по всему, не просил, а просто пошёл за Камень в тайгу, к студёным морям и взял себе огромную землю, почти непригодную для житья. Но в ней оказалось всё, без чего и в маленьком раю не прожить.
+
Перечитывая «Игру в бисер» Германа Гессе находишь краеугольные бисеринки: «У великой идеи нет начала, как идея, она существует всегда».
+
Почти ответ Гессе любителям современного искусства: «Но не каждый способен всю жизнь дышать и питаться абстракциями. Абстракции восхитительны, но дышать воздухом и есть хлеб тоже, по-моему, надо.»
+
В детстве мы смеялись над древней парадигмой о том, что Земля держится на трёх китах. А о том, что «три кита» могут быть метафорой, нам и в ум не приходило. Например? Вера, надежда, любовь…
