Глава 10
Накануне отъезда Фёдор пригласил двойняшек прогуляться по парку, вместе пообедать, а перед тем как проситься, отдал им ключи:
- Пусть будут у вас, мало ли, пригодятся.
- Ну наконец-то! Спасибо, па. Теперь будет где устраивать пьянки и встречаться со случайными мужчинами, - сказала Лера.
- Перестань, Лерик, я не верю что в эту квартиру ты станешь приводить мужчин. Не пытайся казаться хуже, чем ты есть, - грустно улыбнулся Фёдор.
- Нет, па, она не будет. Не будет, - заверила Вита. - В этой квартире живёт наше детство... Сюда можно привести только мужа. Да?
Все трое обнялись и надолго затихли. Слышно было как стучат сердца, как присела на плечи тихая, облакоподобная печаль в невесомом бледно-сером платье.
- Нам будет очень не хватать тебя... - произнесла Вита и по-детски шмыгнула носом.
- Так жаль, что вы все уехали, что всё так... - прошептала Лера, уткнувшись носом отцу в грудь.
И если двадцатого Фёдор покинул Москву, то двадцать третьего Ирина вышла замуж. Свадьбы, как таковой не было; расписались, посидели в ресторане узеньким кругом. На Ирине красовался алый брючный костюм, а Руслан выбрал мягкие брюки из светлой замши и тонкий шерстяной свитер цвета слоновой кости.
Ирина выглядела соблазнительной, дерзкой, как никогда уверенной в себе и, как ни странно, счастливой. Глаза у неё горели, на губах то и дело расцветала улыбка.
Муж смотрел на неё с гордостью и любовью, почти так, как всегда смотрел Фёдор и всё же иначе.
Сёстрам Руслан понравился, невзирая на то, что именно благодаря ему отец уехал из города. Понравился прежде всего тем, что понравиться не старался, вёл себя очень естественно, никого не изображал, в глаза не заглядывал, одобрения не искал и совершенно очевидно обожал Ирину.
- Нормальный такой дядька, - вынесла вердикт Лера, когда девочки покинули ресторан, познакомившись, поужинав, выдержав все необходимые церемонии.
- Да. Мне тоже так показалось. Может и папа кого-нибудь встретит? Хорошо бы. Так хочется чтобы он был счастлив... - мечтательно произнесла Вита и вздохнула.
- У папы ещё не отболело, - уверенно возразила Лера. - Иначе он не сбежал бы в деревню, лишь быть подальше от мамы.
- Наверное... Мне бы очень хотелось, чтобы Ромка любил меня так же. Как думаешь, будет? - с тревогой в голосе спросила Вита.
- Понятия не имею, - пожала плечами Лера. - У каждой пары любовь своя, особенная. Она как отпечатки пальцев, не повторяется. Так я думаю.
Молодожёны укатили в Прагу на две недели - медовый месяц, вернее две сладкие медовые недели.
Вернувшись в Москву, Ирина не сообщила об этом.
Окунувшись в новый брак, ледяная королева в очередной раз легко позабыла о дочерях, не звонила, не предлагала встретиться, не интересовалась их жизнью, как если бы девочки вовсе не родились на свет. Перевернув прочитанную страницу, Ирина без сожалений, без оглядки начала новую, оставив позади как бывшего мужа, так и детей.
Жизнь с Ларисой оказалась не просто не комфортной, но крайне сложной. Девочки всё чаще ловили себя на том, что стараются реже бывать дома. Зато Лариса вела себя так, будто это её квартира. Каким-то непостижимым образом, шаг за шагом, ей удалось поставить сестёр в положение "лишних". Лариса без стеснения приглашала знакомых, собирала компании, говорила по телефону:
- Все у меня! Это удобно, у меня места много.
Устраивая вечеринки, она нагло просила "не высовываться", сидеть в своей комнате.
- А лучше всего езжайте на Речной, или переночуйте у друзей. Здесь вы мне не нужны.
Какое-то время двойняшки молчали, в конфронтацию не вступали, войну не объявляли, жили своей жизнью.
Но продолжаться так бесконечно, конечно же, не могло. Ситуация стала откровенно абсудной, до смешного нелепой.
Однажды вечером Лера прогуляла последнюю пару и вернулась раньше обычного. Вита же предупредила, что не приедет, они с Ромой уехали в Питер на три дня.
Услышав звук ключа в замке, Лариса фурией выскочила в коридор, запахивая на ходу Иринин махровый халат:
- Почему ты так рано ?! - выказала она недовольство. - Я ждала тебя не раньше чем через два часа.
Лера смерила её ледяным взглядом, ничего не ответила и удалилась в ванную, откуда услышала явственный мужской шёпот, звуки поспешных сборов, щелчок аккуратно закрытой двери.
- Вот тварь... - подумала Лера, - Вконец обнаглела.
Вита училась на дневном, как и Рома, а по вечерам они всё чаще ездили на Речной в квартиру бабушки с дедушкой.
Лера нашла работу секретаря в маленькой фирме, практикующей ремонт квартир. Хозяин - Арсений, интересный тридцати двухлетний мужик, похожий на молодого Депардье.
Лере он приглянулся сразу и в ту же минуту она почувствовала, что непременно будут отношения, не смотря на то, что безымянный палец Арсения украшало кольцо.
Как-то утром Арсений позвал Леру с собой на один из объектов:
- Поедем, посмотрим, что там орлы мои наваяли. Хозяин был, есть замечания по ремонту. Тебе будет полезно, к тому же глаз у тебя не замыленный, женский, может и подскажешь что-нибудь дельное. Давай, собирайся, жду тебя в машине.
Как только Арсений вышел, небольшой коллектив заметно расслабился, загудел, потянулся.
- С почином, - сказала Ольга по прозвищу Муха, и фамильярно похлопала Леру по спине.
Что это значило, Лера не поняла, а спросить времени не было.
Надевая пальто, Лера перехватила в зеркале пристальный взгляд Леночки Загорских:
- Что?! - довольно грубо спросила она, обернувшись, - Ты что-то хотела? Так и скажи! Чего уставилась?!
Леночка ничего не ответила, лишь густо покраснела, опустила большие, трагические глаза и сделала вид, что занята.
- Ну-ну! Молчи и дальше! - язвительно фыркнула Лера и вышла.
В тонкостях отношений, сложившихся в фирме, Лера до конца не разобралась. К тому же, будучи очень невнимательной от природы, она многого не замечала. Нечто любопытное могло твориться перед самым носом, но Лера оставалась в неведении. "Счастливую" это особенность, девушка унаследовала от любимого отца.
Что касается Леночки, то тихая эта особа Лере не нравилась с самого начала. Слишком уж старомодна, будто со страниц Тургеневского романа, но как-то нарочито, чересчур театрально, неестественно. Словом, зажатая, скромная, исполнительная мышь, с огромными тараканами в гладко причёсанной голове. А в тихом омуте, как известно, черти водятся. Лера ей интуитивно не доверяла.
С Леночкой, тем не менее, дружила Муха - правая рука Арсения. Грубоватая, нахальная, небольшого роста, совсем некрасивая, но изумительно прекрасно сложенная девица, умеющая себя подать кому угодно и где угодно. Муха лихо управлялась со строителями, говорила с прорабами на одном языке и пользовалась у них уважением, поскольку знала о строительных материалах и их поведении в разных условиях, значительно больше, нежели любой разнорабочий или начинающий ремонтник. Загорских Муха опекала по неведомой Лере причине. Но что-то их, несомненно, крепко связывало.
Отработав всего пару месяцев, Лера поняла, что в этой конторе все так, или иначе, сплетены друг с другом. Этакий тесный, дружный мирок, в котором она, Лера, пока ещё чужая. Её не то, чтобы не приняли, но сближаться не торопилась, присматривались, а иной раз и вовсе демонстративно не замечали. Однако работа была несложной, в обед хорошо и бесплатно кормили, а платили хоть и немного, но стабильно.
Что касается атмосферы, то Лера её приняла без труда.
Так, значит так. Не ей менять установившиеся порядки.
Усевшись в машину, она не без удивления обнаружила Арсения на заднем сиденье, что не было для него типичным, отнюдь. За рулём, как обычно, - Шурик. Молодой совсем парень, только после армии, доступный в любое время суток. Напившись в кабаке, Арсений мог позвонить ему среди ночи и потребовать отвезти его домой из любой точки города. Причём жил Шура в соседнем подъезде, что значительно облегчало ему жизнь, поскольку доставив домой бесчувственное тело шефа, он уже никуда не ехал, а спокойно отправлялся спать. И-таки высыпался, потому что Арсений после попоек никуда не спешил, для того, чтобы механизм работал, не смотря ни на что, имелась Муха. Она встречалась с заказчиками, если встреча была назначена на утро, она составляла сметы, словом, была востребована и абсолютно незаменима.
Мобильные телефоны в то время были редкостью, неудобные громоздкие, они мало использовались, поэтому звонили друг другу на домашний. Согласно договорённости, Шура должен был обязательно отвечать на звонки, если Арсений не давал ему выходной. В этом случае писалась расписка:
" Я, Боев Арсений Валентинович, отпускаю Долгова Александра Петровича..."
далее число, количество выходных и подпись. Делалось это, как пояснила Муха, после того как Арсений едва не уволил ни в чём не повинного Шурика.
Напившись с друзьями, (а пили часто, много и с удовольствием, перемещаясь из одного заведения, в другое. Иной раз всю ночь напролет) он напрочь забыл о том, что дал водителю выходной. График у Шурика был ненормированный, как-либо отследить рабочее время, возможности не имелось. Всё на словах, всё на доверии, включая весьма неплохой оклад, благодаря которому Шурик не бедствовал, но и покой знал редко.
Когда Арсений бушевал, а случалось это два-три раза в неделю, Ольга-Муха была единственной, кто осмеливался войти к нему в кабинет. Стоило услышать звериный рев, щедро сдобренный матом, как сотрудники разбегались по углам и становились буквально невидимыми, сливаясь со стенами. В тот раз досталось Шурику, и когда расстроенный парень подошёл к Ольге за расчётом, она сказала:
- Так, сядь посиди. Выдохни. Я сейчас.
Муха отлично понимала, что произошло какое-то недоразумение, что Шурик предан, надёжен, удобен, всем хорош.
Так родилась идея с распиской, с того дня Шурик держал в бардачке бумагу и несколько ручек. Как только звучало: "Пару дней свободен! " - он тотчас предлагал шефу написать расписку, которую изымал и бережно хранил, на всякий случай, во избежании пройденного. Таким вот нехитрым способом, проблему с забывчивостью шефа удалось эффективно уладить.
- Куда едем, Арсений Валентинович? - спросила Лера, чьё сердце вдруг забилось куда быстрее обычного.
- Сеня, или Арси, - мягко поправил Арсений и вдруг по-хозяйски присвоил её руку, сделав это так, словно давно уже имел на это право.
Надежда Ровицкая
