Читатели иногда просят рассказать о каких-то уникальных проявлениях болезней. Думаю, что не открою секрета, если скажу, что каждое проявлении патологии человеческой психики сугубо индивидуально, хоть и "причесывается" по учебнику психиатрии в какой-то общий диагноз.
Болезни настолько же уникальны, как люди. Каждый человек не похож на другого. Хотя внешне все мы очень даже друг на друга похожи. Ходим, встречаемся, здороваемся, жмем руки друг другу, делаем комплименты, иногда материмся, злимся, завидуем. Но эта внешность очень внешняя -- как называл ее знакомый психолог - "социальный фасад". А что скрывается за этим фасадом? Наверное, больше всех об этом потаенном знают священники, которые принимают исповеди. Там можно услышать то, что обычно скрывают за социальным фасадом люди. Мы ж не знаем, что о нас думает человек, который сейчас улыбается, наворачивает комплимент за комплиментом, а в мыслях своих может ненавидеть, завидовать, мысленно желать гадости. Так ведь?
К чему я об этих очевидных вещах толкую? К тому, что в проявлениях патологий люди часто не могут управлять своими мыслями, и они как бы все наизнанку перед врачами. Наизнанку их патологическое состояние. Которое у каждого пациента индивидуально.
Вот, к примеру, взять нашу старожилку Ефросинию Игнатьевну. Ей 87 лет. Практически не ходит. Едва перемещается с ходунками по коридору женского тихого отделения. Больше пяти лет ни с кем не разговаривает. Инсульты и старческая деменция давно сделали бабушку не вменяемой. Если она что-то слышит от санитарок или медсестер, то никто не понимает, дошло ли до нее все правильно или через "испорченный телефон". Старушка кивает, но тут же идет по своим намерениям. Если ее вялую гусеничную походку можно назвать движением. Врачи ее всячески поддерживают в желании двигаться, не лежать. Пусть улиточным шагом, по три метра в час, но ползет-идет, и слава богу.
Но есть у бабушки Ефросиньи одна особенность, о которой знает весь медицинский персонал. Когда с ней происходит это "чудо", врачи из других отделений приходят на нее посмотреть. С медицинской точки зрения этому факту нет четкого объяснения. Раза три в год старушка умудряется "нырнуть" и прожить за час-два один из самых счастливых дней своей жизни. Кто-то называет это явление "дежавю", кто-то считает, что вспыхивают клетки-пульсары головного мозга. Как загорается вдруг потухшая звезда на небе.
Но вот вам факт: зимой, летом и осенью с бабушкой Ефросиньей случается чудо воскрешения одного ее дня, скорее всего из молодости. Скорее всего, какая-то ее первая влюбленность.
Со стороны это выглядит так.
Едва передвигающая ноги старушка распрямляется, откидывает от себя ходунки, взгляд ее становится светлым и радостным. Губы начинают шептать мужское имя - Сергей. Бабушка идет по отделению, будто пританцовывая, обнимает перед собой воздух, такое чувство, что она неожиданно проваливается в собственное прошлое. В День Икс. Потому как расспросить ее о том, что с ней происходит, никому не удается. Бабушка практически не говорит. Только улыбается и шепчет "Сергей". Иногда "Сереженька". И все. Только одно слово и одно имя. Час или два старушка пребывает в блаженно легком настроении, легком и в физическом плане (вот это действительно чудо), вокруг нее собираются любопытные. Среди них много нашего персонала. Ходят рядышком осторожно, словно боятся спугнуть чудо. И ждут. Чего, вы спросите? Конечно, чтобы чудо раздвинулось, и на пороге перехода в вечность бабушка бы открыла, кто такой этот необыкновенный Сергей из ее прошлого, настоящий ли он персонаж или выдуманный, мечтательный? Что связано у бабушки с этим Сергеем?
Родственники старушку не навещают. В истории болезни ни о каком Сергее речи нет. Мужа ее покойного звали Николай. Сыновей - Виктор и Валентин. В анамнезе вообще нет упоминаний о Сергее.
Об этой чудесной истории узнал наш местный священник, настоятель храма во имя святого преподобного Сергия Радонежского. Он сказал, что Ефросиния давняя прихожанка этого храма. И предположил, что воскрешающий один счастливый день ее жизни как-то связан со святым.
Но мы в эту версию не очень верим. Прагматики. Ученые. Доверяем науке. Но кто может знать? Может быть и прав наш священник?
