Ашока — последний великий император Маурьев, является одной из самых знаковых фигур в истории Индии. Под его правлением (268–232 до н.э.) империя Маурьев простиралась почти на весь Индийский субконтинент. Помимо эффективного правления своим обширным царством Ашока известен своим отказом от войны, развитием концепции дхармы, покровительством буддизму и продвижением религиозной гармонии. Ашока полностью осознавал, что существуют страны и правители, граничащие с его собственной империей. Согласно общим принципам древнеиндийской политической теории, эти страны считались вражескими территориями. При наличии возможности они стали бы главными целями для завоевания либо с помощью дипломатической стратегии, либо путём военного завоевания, что показала его война в Калинге. Однако Ашока, живший после Калинги, избрал иной курс.
Он особо отмечает эти зарубежные страны в нескольких своих записях, называя их, что интересно, авиджита — буквально «непокорённые» земли на границах, в отличие от своей собственной имперской территории, которую, как мы видели, он называет виджита, «завоёванная». Эти чужие земли, однако, упоминаются не в контексте завоеваний или безопасности, а в контексте различной дипломатической и миссионерской деятельности Ашоки. В этих заявлениях мы получаем представление о внешней политике Ашоки и, возможно, о зачаточной теории международных отношений. Независимые эллинистические царства Западной Азии послужили основой для собственной концепции Ашоки об империи в установленных границах.
В Наскальном эдикте II Ашока называет некоторые из этих пограничных земель поимённо: тамильские регионы Кола и Пандья, Сатияпутры (вероятно, немного севернее Тамилнаду), Керала и Тамрапарни (или Шри-Ланка). Всё это находится на южных границах его империи. Затем он обращается к землям, которыми правил эллинистический царь Антиох — вероятно, Антиох II, внук Селевка, и цари, которые являются соседями Антиоха — всё это находится за пределами его северо-западных границ. Здесь мы замечаем интересную разницу. Ашока обращается к своим южным соседям анонимно, используя этнические или географические названия, но в случае западных эллинистических регионов он обращается к царям по имени. Та же картина встречается в Наскальном эдикте XIII, где, помимо Антиоха, он упоминает четырёх других царей: Туламайю, Антикини, Маку и Аликасундару. Они были идентифицированы как Птолемей II Филадельф Египетский (285–247 до н.э.), Антигон Гонатас Македонский (276–239 до н.э.), Магас Киренский (смерть датирована между 258 и 250 годами до н.э.), а последний либо Александр Коринфский (252–244 до н.э.), либо Александр Эпирский (272–255 до н.э.). Ашока помещает Антиоха на расстоянии 600 йоджан.
Признавая неоднозначность фактической длины древнеиндийской меры йоджана в данном контексте и принимая йоджану равной 7,2 километра, мы можем оценить, что Антиох находился на расстоянии около 4320 километров, что близко к фактическому расстоянию между Паталипутрой (Патна) в Индии и Антиохией (Антакья) в Турции. Знал ли Ашока о расстоянии, потому что он поддерживал дипломатические контакты с Антиохом, который, возможно, также состоял с ним в родстве по браку?
Дипломатические связи с эллинистическими царями Ближнего Востока были установлены отцом Ашоки, Биндусарой, и его дедом, Чандрагуптой, после заключения договора на реке Инд. Вероятно, в Паталипутре также присутствовало греческое население, и Ашока, возможно, вырос в космополитической семье. Пол Космин комментирует развитие «международного порядка» и «равноправных государств с полуформализованными процедурами взаимодействия» на эллинистическом западе, так что регулярные дипломатические контакты, возможно, стали нормой. Правители Маурьев также были частью этого «международного порядка» и, возможно, считали себя равными этим эллинистическим правителям. Такого признания не было дано — по крайней мере, Ашокой — правителям его южных пограничных территорий.
Таким образом, вполне вероятно, что Ашока, следуя по стопам своего отца и деда, установил дипломатические отношения не только с эллинистическими царями на западе, но, вероятно, также с правителями южных штатов за пределами своей империи, на территории современных Тамилнаду, Кералы и Шри-Ланки. Однако ни одна из этих дипломатических инициатив не зафиксирована в надписях самого Ашоки, которые сосредоточены на распространении дхармы. Эту необычную древнеиндийскую черту — игнорирование своих соседей — отметил Ромила Тапар:
Несмотря на близость эллинистических греков, индийские источники мало что могут сказать о них. Если Маурьи отправляли послов ко дворам Селевкидов, Птолемеев и македонян, то нет никаких дневников послов; также нет никаких записей о предприимчивых купцах, которые, возможно, посещали рынки Антиохии и Александрии и торговали на них. Существует любопытное отсутствие интереса к внешним ландшафтам других регионов, которое пронизывает индийский этос более ранних времён.
Индийского Мегасфена нет. Ашока, однако, отмечает, что он посылал послов к правителям этих соседних стран для распространения дхармы на международном уровне. Примечательно, что единственное место, где его дипломатические усилия занимают видное место, — это Наскальный эдикт XIII, в котором говорится о его раскаянии в кровавой бойне, вызванной его катастрофической войной в Калинге. Ашока начинает эдикт с мягкого заявления: «Через восемь лет после царского посвящения Возлюбленного богов, царя Пиядаси, Калинги были завоёваны». Он использует слово «завоёванный» (виджита) в своём рассуждении о дипломатии: «Это, однако, считается главным завоеванием Возлюбленного Богов, а именно завоеванием посредством дхармы». Завоевание, которого он хочет достичь, — это не обычная вооружённая победа, а моральная победа, достигнутая благодаря принятию морального кодекса дхармы. Ашока утверждает, что одержал эту победу среди соседних стран на западе и юге.
Ашока не ограничивал свою миссию дхармы своей собственной территорией. Он воспринимал это как всемирную миссию, и в этом он, возможно, был вдохновлён буддийским видением учения Будды, не ограниченного культурой и географией и распространяющегося за пределы того, что Ашока называет Джамбудвипой, индийским субконтинентом. Для этой более масштабной миссии за пределами своей территории Ашока направил послов, как мы видим в Наскальном эдикте XIII. Он использует термин «дута», который является распространённым термином, используемым в индийских текстах по управлению для обозначения послов, отправляемых одним царём к другому. Но это не были обычные дипломатические контакты. Этим посланникам была поручена особая миссия по обращению правителей и народов за пределами территории Ашоки в ашоканский «культ дхармы».
Здесь я хочу осветить несколько аспектов этих миссий, которые выходят за рамки простой проповеди дхармы. В рамках своих усилий по распространению дхармы как на своей собственной территории, так и, особенно, в приграничных землях, Ашока занимался тем, что сегодня мы назвали бы иностранной помощью. В случае Ашоки она заключалась главным образом в предоставлении медицинских материалов и ноу-хау. Он говорит об этих медицинских миссиях в Наскальном эдикте II:
Повсюду — на территории Возлюбленного Богов, царя Пиядаси, а также на тех, что находятся на границах, а именно в Кодах, Пандьях, Сатияпутрах, Кералапутрах, Тамрапарнисе, у греческого царя по имени Антиох и у других царей, которые являются соседями этого Антиоха — повсюду Возлюбленный Богов, царь Пиядаси, учредил два вида медицинских услуг: медицинские услуги для людей и медицинские услуги для домашних животных.Везде, где не были найдены лекарственные травы, полезные для людей и домашних животных, он велел принести их и посадить повсюду. Аналогичным образом, везде, где не были найдены корнеплоды и фруктовые деревья, он велел принести их и посадить повсюду.Вдоль дорог он сажал деревья и рыл колодцы на благо домашних животных и людей.
Иностранная помощь на службе дипломатии хорошо известна даже в наше время. Христианские миссионеры по всему миру не уходили с пустыми руками. Они также предоставляли два основных вида услуг: медицинские и образовательные. Дипломатическая и миссионерская деятельность Ашоки, таким образом, укладывается в знакомую парадигму. Однако, опередив современные миссии более чем на два тысячелетия, он был пионером в этом отношении.
Но почему Ашока выделил медицину как область, где он мог бы оказывать помощь и оказывать влияние? Не хватало ли этим странам медицинских знаний и материалов? Думал ли он, что у него лучшие врачи и лекарства, чем у других? В этой связи поучительно взглянуть на раннюю историю индийской медицины, которая позже развилась в систему аюрведы. Научные исследования пролили некоторый свет на эту раннюю историю и её тесную связь с аскетическими традициями, в частности буддизмом, в регионе Магадха, где родился Ашока. Историк медицины Кеннет Зиск кратко излагает суть дела:
Тщательное изучение источников, начиная с IX до н.э. и до начала нашей эры, показывает, что практикующие врачи были очернены брахманской иерархией и исключены из ортодоксальных ритуальных культов из-за их осквернения в результате контакта с нечистыми людьми. Найдя признание в сообществах неортодоксальных аскетов-отреченцев и нищенствующих монахов, которые не осуждали их философию, практику и ассоциации, эти целители, подобно аскетам, стремящимся к знаниям, бродили по сельской местности, проводя исцеления и приобретая новые лекарства, методы лечения и медицинскую информацию, и в конечном итоге стали неотличимы от аскетов, с которыми они были связаны тесными контактами. Вскоре среди этих странствующих врачей образовался обширный кладезь медицинских знаний, которые, не сдерживаемые брахманскими ограничениями и табу, начали разрабатывать медицинскую эпистемологию, основанную на опыте и рациональности, с помощью которой можно было бы кодифицировать и систематизировать этот массив эффективной медицинской информации. <...> Части хранилища медицинских знаний были кодифицированы в ранних монашеских правилах, тем самым положив начало буддийской монашеской медицинской традиции. (Аскетизм и целительство, 1991, стр. 5-6)
Развитие эмпирической медицинской науки и практики в буддизме и в сердце империи Маурьев, возможно, было источником гордости для Ашоки. Возможно, он получил информацию об отсутствии такого практического медицинского опыта как в отдалённых регионах его империи, так и в соседних странах. Эти регионы, возможно, были восприимчивы к новым формам медицины и медицинским технологиям. Если это так, мы можем понять, почему Ашока, возможно, занимался медицинской дипломатией.
Термин «чикиса» (санскрит: cikitsā) в Наскальном эдикте II Ашоки, который я перевёл как «медицинское обслуживание», имеет целый спектр значений, включая медицинское лечение, медицинскую практику и медицинскую науку. Связанный с этим термин «чикитсака» часто использовался в ранней литературе для обозначения врачей, как для людей, так и для животных (ветеринаров). Собственное использование Ашокой чикисы, вероятно, охватывает все эти аспекты термина. Вероятно, он посылал практикующих врачей вместе с их медицинскими знаниями, а также растениями и пряностями, необходимыми для приготовления лекарств. Мы можем думать о них как о дипломатах-медиках, работающих бок о бок со своими коллегами-политиками для продвижения миссии дхармы Ашоки.
Ашока отбрасывает длинную тень на долгую историю Индии. Оглядываясь назад, мы можем увидеть влияние этого уникального правителя на долгую историю Индии во многих областях языка, культуры и религии. Таково невидимое и в основном забытое наследие Ашоки. Ашоканский эксперимент управления, основанный на универсалистской моральной философии и религиозном экуменизме, был уникальным и беспрецедентным в мировой истории. Идеалист в душе, он целеустремлённо работал более четверти века, чтобы достичь этой цели. Причин может быть много, но этот уникальный политический, философский и религиозный эксперимент продлился недолго после смерти Ашоки.
