Красивая женщина 40 лет, назовём её Людмила -- делает себе расстановку по запросу: Посмотреть родовые причины состояния моего здоровья (аутоиммунный тиреоидит, гипотиреоз). Людмила принимает более 10 лет гормоны, Т3,Т4 нормализованы, но зашкаливает уровень антител. Жалуется на плохой сон и постоянную усталость. Раньше, не жалея себя, работала, теперь соблюдает и диету, и режим отдыха, но уровень антител не снижается. У мамы и сестры те же симптомы и диагноз.
Работать с психосоматикой не люблю, а с конкретным диагнозом и подавно. Но, так как сама с этим диагнозом всю жизнь – стало интересно, что там получится в поле. Разрешение на этот рассказ у Людмилы получено.
Работаем онлайн, на метафорических картах. Расстановочное поле находится у расстановщика на столе, действующих лиц своей истории Людмила расставляет сама, расстановщик только двигает карты-образы по её команде.
Небольшая медитация приводит нас в нужное состояние, когда поле открывает нам чувства, отношения, связи людей… И можно напрямую читать то, что позволят нам высоты (а кому-то глубины) нашего бессознательного.
И мы пока только смотрим, чувствуем – без каких-либо интерпретаций и выводов.
Себя Людмила выбрала в виде симпатичной улыбчивой дамы, без намека на бессилие, на которое жалуется по жизни. Ставит свой образ в центре поля – там её место, энергия на 6 баллов из 10 (что удивительно для симптома «бессилие»), и даже пританцовывает, ей всё любопытно, осматривается кругом. Своё будущее видит. Но при этом у неё начинает болеть левый висок и теребить, першить горло.
Первый персонаж, кого чувствует Людмила в поле – это мама. Её Людмила ставит на линии родителей, но справа, на мужской стороне. От появления мамы идет небольшое утяжеление. Сама мама транслирует сначала волнение, тревогу, озабоченность, чуть позже любовь.
Папа Людмилы становится на линии родителей, но слева, на женской стороне. От появления папы -- тяжесть на голову, шею, плечи. Тяжесть как мешок, приплюснуть может, и она более ощутимая, чем от мамы. От папы идет спокойный поток любви и немножко веселья.
Племянница и сын становятся впереди, на линии детей. Их появление в поле даёт умиротворение, успокоение, уходит мамино утяжеление и тревожность. Любимая племянница – это смех, веселье, объятия… Молодое поколение не перекрывает Людмиле её будущее, она видит свой путь. А тяжесть старших поколений молодые как будто «растворяют».
Муж Людмилы стоит в более детской позиции (между положенным местом для супруга и местом ребёнка, причём на левой, женской стороне), и сам выбран в образе ребенка шести лет. От его появления ощущается напряжение, виски болят, шея дерёт. Муж-ребёнок громко кричит – и это не агрессия, а глобальное недовольство.
Бабушки встают на линию своего поколения, здесь соблюдена не только иерархия, но и законное женское положение.
***
А вот деды как по материнской ветке, так и по отцовской -- были практически исключенными из родовой системы, о них внучка Людмила мало что знала. И какую-то информацию получила прямо накануне расстановки от дальних родственников. А деды были знатные! Один дед, вернувшись с войны -- возглавил колхоз и пропадал на работе, кормил послевоенную голодную страну… Люди его чтили, и уже много после его смерти женщины в деревне оборачивались, указывали на маленькую Людмилу, когда та шла по улице: «Внучка Председателя!..» А она его совсем даже и не видела никогда, родилась спустя пять лет после его смерти.
Жена его, бабушка Людмилы -- была на 10 лет старше мужа, неграмотная, потерявшая за годы войны свою привлекательность -- перестала по-видимому интересовать его, да ещё не уберегла его 10-летнего сына-первенца. Дождавшись совершеннолетия дочки, он разводится с ней, отправляет жену с дочкой в родительскую избу в другой деревне. В дом деда-председателя новой женой приходит агрономша, можно сказать, коллега по работе -- а баб лучше отправить подальше от новой семьи. Жить ему оставалось 13 лет, до пятидесяти одного года…
В эпицентре конфликта родителей оказывается их дочь (будущая мать клиентки), и она, конечно, занимает сторону выгнанной, обиженной матери. И обида к отцу её столь велика, что о существовании отца (а впоследствии, и деда) забывают на долгие 60 лет.
***
И вот виновный во всех женских бедах дед выставляется в поле – красивый казак, одно имя чего стоит! Лев Сухов.
Людмила: «Тяжесть сверху на всё тело, приплюснет и не заметит. В нём столько силы – сваи заколачивать! И столько бунтарства... Злость не на кого-то конкретно, а ко всему миру. Не видит ни дочку, ни внучку, хочет отодвинуться от этого бабского царства. Где-то там, за полем -- больше свободы: «можно раскрыть крылья и полететь». А маму накрывает Обида на своего отца».
Ставим черную шахматную фигуру обиды. «Она одна на двоих: и моя и мамина. Больше мамина». Отдаем маме – это её Обида. Обида переходит к маме и становится между мамой и её отцом – там ей место.
К маме слова вот такие: «Мама! Ты моя мама, а я только твой ребёнок, и это твоя история -- история твоих отношений с твоим отцом. Я принимаю осознанное решение не нести эту Обиду дальше. С этого места начинается мой осознанный выбор: то, как я думаю; то, как я чувствую; то, как я реагирую. Я принимаю всё то, что принадлежит мне по праву, и отдаю обратно всё то, что мне не принадлежит».
Обращаемся к маме и папе с благодарностью: «Я беру свою жизнь, которую я получила от тебя, мама, и от тебя, папа – в полной мере. Я ценю эту жизнь. Я благодарю за неё».
Обращаемся к деду: «Лев Сухов! Ты мой дед, а я твоя внучка. Я вижу тебя и даю тебе законное место в моей родовой системе. Я сожалею, что даже не знала твоего отчества, только сейчас начала узнавать что-то о тебе. И пытаюсь понять, что же происходило в твоей судьбе. Но чтобы у тебя ни происходило с твоей женой, моей бабушкой…, что бы ни было с твоей дочерью – я твоя внучка. И я, дед, горжусь тобой! Ты настоящий воин, танкист, ты чинил разбитые танки и отправлял их в бой. Шесть лет ты защищал Отечество, и это были тяжелые годы. Но ты справился. Дал жизнь трём детям, поднимал большое хозяйство после войны, кормил голодную страну. Тебя помнили люди и после твоей смерти. Я шла по деревне, и люди говорили, что я внучка Льва Сухова. Твои ресурсы: ум, мастерство, организаторские способности, выносливость, смелость – они в наших генах. Их не может не быть. Я расскажу о тебе моему сыну, какой у него был прадед. Благодарю тебя за жизнь. И кланяюсь».
Людмила чувствует: Лев Сухов слышит сказанное. И теперь он может встать ближе к роду. Теперь он видит внучку. И видит правнука.
***
Второй исключённый дед – ушёл на войну и пропал без вести. О нём ничего в семье не рассказывали, клиентка узнала имя своего пропавшего деда у родственницы за день до расстановки. (Факты его биографии здесь не будем указывать, но они говорят о большом сердце этого человека). И имя его пишу здесь как есть, не меняя: Максим Фоменко.
И вот что происходит: он появляется в поле – и всех накрывает волна жизнелюбия и радости. Всех, по обе стороны монитора. А к жене своей он вот так: «Голубушка моя!..» Веселье, светлое веселье искрится от него: «Люблю весь мир!..»
***
Обычно сама, как расстановщик, не влезаю в поле, клиенты приходят неслучайные, справляются сами. Но иногда поле как будто вырывается из орбит и накрывает без спроса: чаще получается, что болью. А иногда, нечасто – вот такой любовью. Которая достаётся всем.
И обращается к нему внучка: «Ты мой дед, а я твоя внучка. Я вижу тебя! И знаю теперь имя твоё: Максим Фоменко. И даю тебе законное место в моей родовой системе. Я сожалею, что почти ничего о тебе не знала, да и сейчас не знаю твоего отчества… Но я чувствую, какой же ты классный у меня, дед!.. Столько света, любви и радости в тебе!.. Ты человек необычайно широкого сердца и большой любви, доброты… Ты ушел на войну и не вернулся. Но ниточка жизни твоей дотянулась и до меня. И вот я стою перед тобой, твоя внучка и говорю тебе: жизнь и судьба твоя не были напрасными, у тебя уже правнуки есть… Благодарю тебя за жизнь. И кланяюсь».
***
Ещё два мужских образа встают по правую сторону позади всех. Их приметила Людмила, когда перебирала метафорическую колоду, но тогда не знала, кто эти два богатыря. От них идёт необыкновенная сила, и это тоже её предки.
***
Где-то по ходу расстановки был и такой разговор:
-- Похоже, что я Агрессор сама себе. И, похоже, себя наказываю…
Я плохая дочь, плохая жена…
А наказываю себя за злость. На папу: что мало любви было. Странно, я так никогда не думала, но сейчас явно чувствую это. Так эта же злость, и обида была у моей мамы на своего отца. (Вот так мы перенимаем мамины чувства…)
Похоже на то, что моё бессилие спасает меня от себя самой. Мои страхи и злость опасны для меня, и бессилие – моё спасение. Так мне безопасно.
Проговариваем: «Но можно не быть ни Тираном себе, ни Жертвой. Вдох-выдох, потихоньку, маленькими шажками учиться жить – не умирая, и не убивая себя. И даже не спасая – а просто жить. Жить – доверяя. Вспомнив свою целостность и полноту».
***
Когда мы принимаем себя – мы принимаем и других. Мы позволяем им быть такими, каковы они есть: нелюбящими, непонимающими, безответственными…
А они и другими быть не могут. Если могли бы быть другими – были бы…
Категоричность – та же агрессия, только вовне, а потом и внутрь себя. Теперь, когда даём право на ошибки другим людям – можно и к себе относиться с лояльностью, не тираня. Хвалить себя чаще, благодарить, радовать. Себя и других.
***
В роду есть покинутые и отвергнутые дети. Отцы этих детей уходили на фронт, кто-то не возвращался. Мать оставляла 3-летнего сына в оккупации, уехав со старшей дочерью -- ребенок выживал всю войну с теткой. 18-летнюю девушку любимый её отец выгнал из дома вместе с матерью. Здесь и детские травмы, обида, и чувство вины у матерей.
И чтобы боль эту не тянуть дальше – такое решение:
-- Принять свои границы в материнской ответственности и в материнской заботе.
-- Принять свои материнские возможности такими, какие они есть. И бессилие своё принять. Когда мы признаём свое бессилие – мы открываемся помощи Большего, чем мы сами. И помощи других людей.
Чувство Вины сильно искажает течение Любви. Вина неразрывно связывает и не дает свободы. Из чувства Вины мы готовы наказывать и себя, а иногда и других. Потому что так выносить эту Вину легче.
А еще Вина ходит рука об руку с Обидой. Где одна, там и другая… А где Обида – там и Злость… Но весь этот хоровод в конечном счете служит человеку и его совершенству, совершенству его души.
Проговариваем:
«Я принимаю всех тех в моём роду, кто оставлял своих детей на попечение родственников,
-- кто оставлял своих детей на ответственность врачей и воспитателей,
-- кто оставлял своих детей на милость врагов,
-- кто оставлял своих детей на произвол судьбы.
Я принимаю всех тех в моём роду, кто терял своих детей во время войн, в оккупации и в мирное время.
Я принимаю этот опыт мужчин и женщин моего рода по той цене, по которой он мне достался. И даю этому место».
***
-- Людмила, как чувствуете себя? Можете, сделать шаг вперед?
-- Могу. Когда делаю этот шаг – идет расширение, как будто становлюсь больше... И могу двигаться веред, мне ничего не мешает. Ясно вижу впереди путь, и хочу туда. И чувствую, что я не одна. И чувствую силу, которая идет от предков, от мужчин особенно.
Ставим рядом две фигуры – необходимость в этом чувствует сама Людмила и попросила об этом: «Силу» как ресурс, и «Спокойствие» как ресурс. Она их так и называет.
Согласилась, что можно «Спокойствие» рассматривать как расслабление, тишь, доверие -- как женский аспект, балансирующий, успокаивающий Силу.
И не надо обессиливать себя, нападая на орган энергии, силы (щитовидка), и разрушать его. Можно просто довериться миру, расслабиться… И это именно Женское. Но для этого надо женщиной себя осознать. И поставить себя на женское место, и жить как женщина. Оставив мужчине его место – мужское. И принять мужской аспект – Силу, и довериться этой силе, не бороться, не перечить, не доказывать…
Перепутка Мужского и Женского случилась у мамы с папой. Возможно из-за чувства покинутости и отверженности, когда те были детьми войны. Да и что могли видеть дети в те тяжёлые годы? Как впахивали по-чёрному женщины, которые уже никогда не дождутся своих мужчин… Как ценился любой мужик на деревне, а бабы готовы были его носить на руках… Дети не видели нормального семейного взаимодействия, была война. Покинутый мальчик искал всю жизнь маму, отверженная девочка искала папу. Сильное потрясение от расстрела оставила мальчика замершим в своём 4-летнем возрасте. А у девочки была травма потери брата от столбняка в её 10 лет. И кто в этой паре будет главный?.. У детей: кто старший – тот и главный.
И вот таким странным образом они спасли себя. Их брак был крепок и нежен. Но согласно их шаблону -- дочь их выбирает себе мужа-мальчика и ставит его в женскую позицию. И ведет себя энергетически как мужчина, пока не обессилила, тянув на себе несвойственное Мужское.
Решение Людмилы: признать силу, что дают мужчины рода и позволить себе быть женщиной.
«Я признаю и принимаю своё качество: Силу и Спокойствие.
Я признаю и принимаю свою личность вместе с качествами: Сила и Спокойствие.
Я достаточно заплатила за это качество: Сила и Спокойствие. И не собираюсь платить впредь. И Сила, и Спокойствие могут уживаться вместе, мирно, балансируя друг друга. И это безопасно для меня. И правильно.
С сегодняшнего дня я начинаю пользоваться этими качествами. На то моя воля!»
Вдох-выдох.
***
А ведь Сила бывает разной. Сила бывает Мужская и Женская. Надо понимать разницу и пользоваться Силой по своей сути – тогда это безопасно и не является протестом Мирозданию.
И Сила – величина векторная. Если её не направлять куда-либо – она опасна, может разорвать. И тогда человек выбирает бессилие – ради безопасности своей и других. Сила может вести к звериному, а может к духовному. И здесь тоже встаёт вопрос выбора: куда направить мою силу, мой потенциал? И здесь уже подтягивается вопрос смыслов жизни… Вот сколько пластов подняли одной расстановкой, с запросом про аутоиммунный тиреоидит. Есть над чем подумать.
Не стали директивно расставлять всех по своим местам, тему «мужское-женское» можно оставить на потом. Всему своё время. Вот исключенным дедам дали их законные места – и то… Два часа работы -- сколько всего пришло, прочувствовалось. Надо впитать это, присмотреться, как легло. «Не будем спешить» – это решение Людмилы, эта её история, красивая и печальная одновременно. И ей лучше знать, как правильно.
***
Через неделю после расстановки.
Людмила: «Думаю или надеюсь, что какие-то процессы внутри и вокруг меня будут ещё и дальше происходить. Но пока хочу зафиксировать то, что есть сейчас на сознательном уровне.
Появилось ощущение наличия большой семьи внутри меня. Я всегда жила с ощущением и знанием что «у нас мало родственников» (Это, наверное, мамина фраза). А теперь, если мне взгрустнулось, я могу вспомнить всех сразу, стоявших на поле, и подумать: «Родненькие мои…», и на душе сразу теплее. К своей семье внутри меня добавились мои дедушки (Почему-то они первые?) и бабушки. А это ещё целых пять человек! Если вдруг воспоминание о всех не помогает -- Максим Фоменко с его огромным жизнелюбием... Честно сказать, деды видимо затронули меня больше, хотя ведь я плакала, когда смотрела на бабушку. Как будто их я лучше прочувствовала, не знаю...
Мужское и женское. Запомнила я, что себя и мужа поставила наоборот. Думаю, что женская моя часть требует дополнительных исследований, знакомства с ней, ее проявления. И сюда же то, что бабушки не обрели для меня такой же яркости, как деды. Мама -- огромное удивление от того, что она была такой весёлой в молодости. И это тоже мой ресурс -- весёлая, добрая мама, которая очень меня любит».
***
А с причинами АИТ… вот что думаю. Главное -- признать, что они ЕСТЬ, эти причины. Если есть АИТ -- он не на ровном месте)) Признание и принятие (в смысле согласие) даёт основу для исцеления: «Я поняла, что этому есть причины, каковы они ни были -- я согласна с этим и принимаю своё состояние. Моё состояние -- результат моего образа жизни и убеждений. Даже если это не только мои убеждения, но и мамины, бабушкины… И я разберусь понемногу с этим, спокойно. Что-то оставлю себе, а что-то пересмотрю, но с благодарностью. Потому что всё, что с нами происходит в этой жизни -- это правильно. Это я уже поняла».
