"Окружающим легко сказать: "Не принимай близко к сердцу!" Откуда им знать, какова глубина твоего сердца? И где для него - близко?" Эльчин Сафарли, писатель.
У моей мамы была подруга (увы, она умерла). Эта подруга растила дочь с ДЦП. Я с ней дружила. К ней часто приходила девочка Неля. По другому, но тоже особенная. Неля жила в частном доме с отчимом, матерью и младшей сестрой. Она не имела подруг - девчонки её сторонились.
Я достаточно часто общалась с обеими девочками. Потом выяснилось, что её и моя мама, когда-то вместе работали на химзаводе. Поскольку Неля дорожила каждым знакомством, не дружба, но общение, между нами сохранялось долгие годы. Для меня сложилась история Нели. Сегодня я хочу вам её рассказать. Читайте, пожалуйста.
Неле было пять лет, но она понимала, что папа её дрался и пил, поэтому они уехали из деревни. Мать устроилась на завод и теперь, вместо просторной избы, им пришлось привыкать к комнатке в общежитии. Туалет с личным унитазом очень удивлял Нели. Так бы и не отходила от него, кидая комочки земли из цветов да смывая. Но Дуся - мамка, её отругала.
Готовила она на общей кухне, ни на кого не глядя. Стирала и мылась в душе на первом этаже. А дочку купала в комнате, чтоб "не глазели." Дусе исполнилось двадцать шесть лет, но не было в ней их спелости и уверенности. Мелкая, чуть рыжеватая, с цветом глаз, как спелый жёлудь, она походила на испуганную девчонку.
Когда ложились спать - вместе, на железной койке, Дуся проговаривала дочке свои страхи:
"Ох, моя, от папки ушли, а что нашли? В цеху воняет. Химия. По ночам со второй смены иду - душа в пятках. И ты дома одна. Сад не дают - какой-то прививки не хватает, а у тебя то сопли, то лишай подхватила. Ладно увидала, сама лечу, а то бы обрили. В городе заблудиться недолго. Народу полно, а все чужие. Не к кому нам с тобой прислониться."
Неля крепко обнимала мать, успокаивая:
"Вырасту, денежек заработаю. Купим большую избу. Станем жить - поживать и добро наживать. Каждый день кушать сосиски и хлеб маслом толсто мазать. А чай - сладкий, сладкий!"
Дуся вздыхала:
"Не знай, что наживём. А жить тебе со мной, Нелечка. Спинка идёт колесом. Сглазили, когда я носила тебя. Так свекруха говаривала. Зависти у людей много. Мы с папкой твоим сперва хорошо жили, а потом будто кто заговорённую воду плеснул под порог. Пить начал. И вот ты такая."
Неля деловито советовала:
"А ты посильней гладь - спинка и выровняется."
Дуся смеялась, сквозь слёзы и они засыпали в обнимку. Но что-то всё-таки происходило в жизни Евдокии - стеснительной работницы участка фасовки. Однажды сказала дочке:
"Помнишь, Неля, я в кино отпрашивалась у тебя и после первой смены не сразу домой приходила? С хорошим дядей встречалась. Трофимом звать. Сегодня к нам в гости придёт. Духовка пирог печёт, а мы давай наряжаться."
Надела на Нелю платьишко красивое, заплела косички - крендельки с синими ленточками. Учила:
"Скажешь: "Здравствуйте, дядя Трофим. Я Неля." Гостинчик даст - поблагодари. Лишнего не лезь, спросит - ответь."
Дядька Трофим оказался весёлым и добрым. Принёс и конфет, и куклу. Затормошил, защекотал девочку, разогнав её скованность. А как сели за стол, серьёзно спросил:
"Вот, Неля, пришёл тебя и мамку твою к себе в избу жить звать. Что скажешь?"
"А изба большая? Корова есть? Водку не пьёшь?"- строго поинтересовалась девочка.
"Коровы нет. Куры, кролики, пёс на цепи. На огороде червяки есть. В избе всем места хватит, а рюмочку, в праздник, могу пропустить,"- смеясь глазами, ответил Трофим.
"Тогда ладно!"
Вскоре жизнь Нели и её матери переменилась - они прислонились к крепкому плечу Трофима. Мужик основательный, трезвый, он работал водителем на том же химзаводе и хозяйство своё развивал. Семейной жизни, до Дуси, у него не случилось. С двадцати лет жил с отцом - мать его умерла от менингита.
Потом батька женился и перешёл жить к жене - в городскую квартиру. Трофим, оставшись хозяином родительской избы, принялся в неё вкладываться трудом и зарплатой. О женитьбе подумывал и знакомился с девушками, но СВОЕЙ не встречал. Деревенская, робкая Дуся его зацепила, вызвав щемящую нежность.
А её дочка, с выгнутой спинкой, это чувство только усилила. Он стал относиться к ней по отечески, а Дусю всё больше любил. По его настоянию, она ушла с химзавода, став сестрой -хозяйкой в женской консультации. Родилась их общая дочь - Катюшка. Когда её принесли из роддома, Неля, первым делом, провела рукой по спинке малютки.
Объявила радостно: "Ровная!" Она уже в первый класс ходила - готовая нянька, и рожденье сестрицы очень ждала. Одноклассники, детвора по соседству ещё несколько лет не замечали, что у Нели кифоз, обещающий горб. Она это знала, стеснялась и располагающей к дружбе не выглядела. А в классе седьмом, какой-то умник ткнул в неё пальцем:
"А у Нельки гора на спине растёт!"
Так и стала она горбуньей для всех. Причина Нелиной беды неизвестна. Вроде родилась с аномалией позвонков. Евдокия, любя и жалея дочь, в силу своей недалёкой натуры, никогда этой проблемой не занималась всерьёз. Бывало, укажет ей педиатр, выпишет направления, рекомендации. Она покивает, может сводит на снимок, разок на ЛФК.
И дальше жила с уверенностью, что дочку сглазили ещё в утробе и это крест, а не болячка, которую можно поправить. Неля верила матери. Училась она средне, но дома уже второй хозяйкой была. Посмотришь на неё - в переднике, в косынке, со сжатыми губами и не поверишь, что девчонке всего четырнадцать лет.
Евдокия ею гордилась. Трофим поощрил падчерицу, заказав кроличью шубку из накопленных шкурок - зверьков разводили уже в более крупном масштабе. Так первой - Неле, а уж потом жене. Та понимала - дочь восьмой класс закончила и на швею учиться пошла. Так пусть выглядит не хуже других!
Впрочем, жест такой широты, случился только однажды - в семье в старшей дочери видели вечную помощницу семьи, а не будущую невесту. Свои чаяния Евдокия и Трофим связывали с Катериной - младшей дочкой. Хорошенькая, вся такая ладная, она была отличницей и в школьную секцию гимнастики её приняли.
Неля сестру любила, водила в парк, на разные детские мероприятия пока Катя не стала стесняться, заявив:
"На Нелю все внимания обращают. Мне неприятно! Вон, есть у неё подружка из пятиэтажки, пусть с ней и гуляет."
Это она девушку с ДЦП имела в виду у которой я и познакомилась с Нелей. Родители внушение Кате не сделали, старшая сестра проглотила. Сёстры отдалились, что можно было списать и на разницу в возрасте. Подступил конец восьмидесятых годов. Неля работала в мастерской по пошиву рабочей одежды, толклась по дому - кролики, куры, мамке подсобить с обедом.
Катя, закончив то же училище, что и сестра, но с получением профессии парикмахера, стригла первых клиентов и крутила не первый по счёту роман. Оказалось - серьёзный. Случилась свадьба. Первый год показал, что молодые не могут ужиться ни с родителями Кати, ни с матерью зятя.
Почесав голову, Трофим решился на обмен, запросив за избу - уже с мансардой, с газом, с удобствами в доме, двухкомнатную и однокомнатную квартиры в любом состоянии. Предполагалась доплата с его стороны и, через год, желающие нашлись. Катерина, с мужем и маленьким сыном, получили чистенькую однокомнатную квартирку.
Трофим, Евдокия и Неля перебрались в двухкомнатную - убитую до нельзя и без лишнего рубля в кармане. А поскольку наступили очень крутые годы, прожили они в ней целых пять лет да ещё и хлеб кваском запивая. Сначала из-за зарплат, ставших необязательными, а потом, чтоб на ремонт накопить.
Катерине таких забот не досталось. Муж её, инженер, в частное строительство перешёл, чем-то там весьма пригодившись. Зарплата, позволявшая и в магазин сходить и отдохнуть съездить. И, бонусом, возможность переехать в квартиру трёхкомнатную. Первым зачётом их однокомнатная пошла, остальное предстояло выплачивать по ипотеке.
Но не от банка - кусачую, а от застройщика, гораздо лояльнее, как ценному кадру. Катя жила так неплохо, что на второго ребёнка решилась. А вот своим помочь не могла, объясняя: "Это же не я зарабатываю, а муж. На нём ипотека, нас содержит. А я в декрете." И обижаться не на что. Родные её сами справились, без слова упрёка.
И понянчить племянницу Неля с удовольствием принимала. Трофим вдруг решил, что им следует помочь Кате и зятю с выплатой ипотеки. Евдокия охотно откликнулась. Неля со скрипом согласилась на лямку. Катя, зять, детки их выглядели благополучно, автомобилем пользовались.
А она поизносилась и все отпуска на поливном огородике проводила. Но, как оторвёшься от мнения семьи? Да и что изменится, если она в новую одежонку нарядится? В цехе, где она строчит простыни с пододеяльниками многие женщины не лучше одеты. Ну и помогли, сообща. Зять на год раньше ипотеку закрыл.
Катя отблагодарила богато накрытым столом, хорошие слова сказала. В общем, всё правильно получилось. Трофим, после выполнения важной задачи, разом сдал. Он был старше жены и на автозаправке уже через силу работал. Уволился, лёг в кардиологию - давление и сердце поправить. Да там и умер. Ему было за семьдесят.
Что делать - похоронили, погоревали. Похороны оплатила Катя, предупредив Нелю, что памятник - пополам. Остались мать и её старшая дочь вдвоём, как когда-то. Евдокия, хоть и на пенсии, оставалась сестрой-хозяйкой в поликлинике А Неля, уж тоже не молоденькая, устроилась в цех, где лепили пельмени.
Материально они не нуждались, а всё один день похож на другой. Разве что племянница - крестница Нели заглянет да что-то из своей молодой, студенческой жизни расскажет. Тётка её любила и без денежки не отпускала. Сама она вдруг приохотилась по выставкам кошек ходить - их часто приюты для животных устраивали.
И вот приглянулся ей котёнок - дымчатая кошечка, глаза, как два янтаря. Взяла и домой несла, как ребёнка из роддома - так ей тепло и радостно было. С кличкой не мудрила, Дымкой назвав и жизнь ей устроила королевскую. Домик для затаённости, когтеточка, игрушки на выбор. Питанием избаловала и спали они вместе.
Повзрослевшая Дымка отвечала ей пылкой взаимностью, игнорируя Евдокию. Пожилая женщина ворчала:
"На что она нужна? Мышей у нас нет, зато теперь шерсти полно. Лоток этот в коридоре. Погладить хочу - царапается. К часу, как тебе с работы придти, сядет у двери и орёт, а я слушай!"
Но Неля будто обновилась. Её до слёз волновала Дымкина преданность. Она с рук её не спускала, когда дома была и такие нежности её говорила, какие Евдокия в свой адрес не слышала. Нелина крестница к ним зачастила - ей очень кошечка нравилась и та ей благоволила, как ни странно. Племянница просила:
"Крёстная, подари мне Дымку, пожалуйста. Себе другую кошку возьмёшь. Хочу - не могу! Ни у одной кошки таких глаз не видела."
Но слышала категоричное "нет." Неля вдруг так разболелась по женски, что на несколько дней попала в больницу. Все её мысли были только о Дымке. Звонила матери, та отвечала сердито: "Что ей сделается? Жрёт да гадит в коробку!" Еле дождалась Неля возвращенья домой.
По дороге сметанки и печёнки куриной купила, предвкушая встречу с любимой кошкой. А дома о ней никакого напоминания нет! Тут мать с работы пришла. С тортиком, в настроении - заскучала одна. А с порога услышала: "Мама, где моя Дымка?!" Как будто спросить больше нечего! Евдокия сердито объяснила, что кошка без Нели постоянно орала, не ела и не пила.
И только внучке, крестнице Нели, позволила взять себя на руки.
"Ну я и отдала ей кошку твою. Всё было нормально. Но не усмотрели, за мухой прыгнула что ли и выпала из окна. Помочь ей было нельзя. Усыпили в ветеринарной клинике," - нервничая, говорила мать дочери.
"Вы мою убили Дымку?!" - вскрикнула Неля.
"Это милосердие, а не убийство. Шестой этаж, её было не собрать. На крайний случай, другую возьмёшь!" - ответила Евдокия.
Лицо горбуньи исказила такая ненависть, что пожилая женщина отшатнулась. Дочь, от которой она слова грубого не слышала, покрыла её отборным матом, закончив проклятьем:
"Будьте вы прокляты! И ты, и внучка твоя. Знать больше вас не желаю. Близко ко мне не подходи. Не говори со мной. Иначе я за себя не отвечаю!"
Мать не решилась ответить, поняв, что дочь ударит её. С этого дня всё кардинально переменилось. Никаких мамы и дочки. На двери Нелиной комнаты появился замок. Она расписала по часам кто, когда пребывает на кухне, занимает ванную комнату.
Если мать вдруг решала налить себе чай, а Неля готовила или мыла посуду, на неё обрушивался поток брани. Приходила Катерина вместе с дочерью, забиравшей Дымку - Неля не открыла им дверь своей комнаты. Крикнула, чтоб оставили её в покое, они ей теперь никто.
Какое-то время с ней пытались помириться, разрулить ситуацию, а потом отступились, считая, что горбунья сошла с ума от своей "детской обиды." Больше ту, прежнюю Нелю, родные не получили. Мать не вызвала в ней жалости даже через много лет, когда заболев, нуждалась в помощи.
Катерина была вынуждена к ней приходить ежедневно, хотя в соседней комнате Неля смотрела сериал. Евдокия умерла в семьдесят лет. Хоронили её без присутствия старшей дочери. Своей подруге, страдающей ДЦП, она сказала:
"Я всю жизнь им себя отдавала. А они моё капелюшное желание не уважили. Одна попросила, другая отдала то, что ей не принадлежит. Угробили Дымку мою. Как сердце вырвали. А меня всего четыре дня не было. Они посчитали, что такая уродка, как я не имеет право, иметь что-то только своё, ни с кем не разделяемое. Да я еле терпела, когда Катькина дочка Дымку мою брала на руки. У них всё было, а у меня только она."
от автора: Отчим Нели свою долю квартиры разделил между женой и падчерицей. Евдокия свою долю завещала внучке. Но после её смерти, завещание оказалось переписанным в пользу Нели. Она навсегда стала хозяйкой квартиры без разъяснений кому она достанется после неё.
Младшая сестра подозревала давленье на мать, но доказательств не имела. После всех этих разных моментов, я видела Нелю - у нашей общей приятельницы с ДЦП. Я не выдержала дольше сорока минут - от неё исходила такая холодная, вызывающая тревогу энергетика! При ней и с горбом, она походила на ведьму из страшных сказок. Но и жаль её было.
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина